Жюстина

Все члены ассамблеи числом двенадцать человек окружили Жюстину, как только с глаз ее сорвали повязку, и каждый стал изощряться в сарказме.

- Слушай, Кардовиль, - начал Дольмюс, - эта шлюха знает, что должна здесь умереть?

- А что ей еще остается делать, - в тон ему ответил Кардовиль, - против нее сорок два свидетеля. И мы окажем ей большую услугу: она высказала нежелание проститься с жизнью в общественном месте, и мы прикончим ее в этом доме.

При этих словах бесстыдная Нисетта, оказавшаяся уже в объятиях Сен-Клера, который усиленно ласкал ее, изрыгнула ужасное богохульное ругательство и заявила, что смотреть, как издыхает эта тварь, будет самым большим удовольствием в ее жизни.

- Ради всего святого, что есть у меня во влагалище, - перебила ее Зюльма, цинично ухмыляясь и каждой рукой теребя-по члену, - позвольте мне нанести ей последний удар.

В это время оба отца и оба сына ходили вокруг жертвы, ощупывая ее, как это делают мясники с быком, которого собираются купить.

- Давненько мы не судили такую отъявленную злодейку, - важно заметил Вольсидор, - чьи преступления абсолютно доказаны.

- Мои преступления! Абсолютно доказаны! - не выдержала Жюстина.

- Доказаны они или нет, - сказал Кардовиль, - ты погибнешь в огне, содомитка, да, ты сгоришь на медленном огне, но эту приятную обязанность мы возьмем на себя. Ты должна быть нам благодарна за это.

Рядом послышалась возня: Нисетта млела от блаженства; вот она раздвинула бедра, испустила дикий вопль и в продолжение всего кризиса сквернословила, как пьяный извозчик. Кардовиль подбежал к дочери, опустился перед ней на колени, облизал влагалище, выпил извергнутое семя и спокойно вернулся к Жюстине.

- Ты с ума сошла? - подала голос прелестная дочь Дольмюса, которой Лароз отдавал с лихвой то, что от нее получал. - Какого дьявола ты кончила так быстро?

- Как я могла сдержаться, - отвечала Нисетта, - когда услышала такие умные слова моего отца?

- Не желаешь ли и ты услышать подобные речи, чтобы тоже извергнуться? спросил свою дочь Дольмюс.

- Нет, мне требуется более сильное средство, папа, - ответила блудница. - Развяжи эту девку, заставь ее приласкать язычком мою вагину, и ты увидишь, как брызнет из меня сок.

- Потерпи немного, - сказал Дольмюс, - она не должна сходить с места, пока мы ее не допросим, и я уверен, что этот спектакль возбудит тебя не меньше того, о чем ты просишь.

- Ладно, лишь бы потаскуха страдала, я на все согласна. Я хочу видеть ее муки...

И юная распутница, не в силах более сдерживаться, приоткрыла бедра навстречу ловким пальцам Лароза, впилась губами в рот Сен-Клера, который ее сократировал, и исторгла из себя обильную порцию семени. Кардовиль повторил то, что сделал со своей дочерью: встал на колени, слизал сок и опять подошел к Жюстине, которая, бледная, дрожащая, с искаженным лицом, .осмелилась простонать:

- Ах, какой ужас!..

- Да, ужас, но весьма приятный, - заметил Брюметон, нервно похлопывая ее по заду. - Говорят, что вы много повидали в жизни, но все же я сомневаюсь, что вам когда-нибудь пришлось испытывать подобную боль.

- О Господи! Что вы хотите со мной сделать?

- Подвергнуть вас самым мерзким пыткам, до каких не додумалась еще самая изощренная жестокость.

- Послушай, отец, - сказала Зюльма, которую на этот раз ласкал ее брат, - ты помнишь, как обещал дать мне высосать мозг из ее костей и напиться крови из ее расколотого черепа?

- Я не отказываюсь от своего обещания, - сказал Дольмюс, - и в это время мы с твоим братом будем лакомиться ее ягодицами.

Тут Вольсидор продемонстрировал отцу всю мощь своего возбуждения, и Дольмюс, подставив седалище, несколько минут наслаждался грязным инцестом. Кардовиль, заменив Вольсидора, подошел к Зюльме и пососал ей рот и клитор, между тем как Нисетта в объятиях своего брата Брюметона массировала чьи-то члены и целовала ягодицы одного из негров.

- Ну что же, - произнес Дольмюс, возобновляя осмотр Жюстины, - не зря говорил Сен-Флоран, что у этой паскудницы красивый зад.

И он укусил ее с этими словами.

- Да, черт возьми мою душу! - подтвердил Кардовиль, присоединяясь к другу. - Да, клянусь моей спермой, у потаскухи самый прекрасный зад на свете; пора потешиться с этой недотрогой.

- Давайте сделаем так, - предложил Дольмюс. - Возьмем ее в кольцо, каждый выберет определенную часть тела по своему вкусу и будет истязать ее; мы рассчитаемся по порядку и будем по очереди, в быстром темпе, причинять пациентке боль в соответствующем месте. Таким образом мы изобразим бой часов - если не ошибаюсь, это будет соответствовать, двенадцати полуденным ударам, - и тело нашей жертвы каждую секунду будет испытывать новое ощущение.

- Ах, разрази меня гром! - воскликнула Нисетта, укусила ягодицы негра и снова стиснула губами член, которым она забавлялась и который неуклонно приближался к оргазму. - Ах, гром и молния на мою жопу, какая восхитительная будет сцена! Давайте же начнем поскорее!

Каждый занял свое место, и общая диспозиция составилась следующим образом.

Кардовиль завладел самой выступающей частью правой груди; Брюметон, его сын, - ее основанием; левая грудь досталась двоим - Дольмюсу и его сыну; Нисетта потребовала себе клитор; Зюльма взяла губки влагалища; негры взяли по икре; Лароз и Жюльен занялись подмышками;

Флер д'Амур и Сен-Клер выбрали ягодицы.

Один из негров сгреб Жюстину в охапку, повыше приподнял ей зад, и каждый из участников нанес ей по сто ударов кнутом из бычьих жил. Невозможно представить себе, с каким остервенением обе девицы занимались флагелляцией: из всей компании больше всего Жюстине досталось от них. После экзекуции они повалились на ковер, извиваясь всем телом, привлекли к себе по самцу и яростно совокупились с ними.

Тем временем приступили к новым развлечениям, Брюметон предложил, чтобы каждую девушку содомировал ее отец и сношал во влагалище брат; негры должны были прочищать седалища отцам, а каждый юноша принимал один член в задний проход, другой держал в руке. В продолжение этой волнующей сцены Жюстина страдала на колесе, ублажая взор участников. Извергнулись все без исключения: пришлось постараться, так как жертва держалась из последних сил. Ей дали час на отдых, остальным были предложены вина, ликеры и сытные яства, чтобы они подкрепили силы и подготовились к новой вакханалии.