Tier (СИ)

— Ну, почему ты плачешь? Если я виноват — так и скажи, а то я неловко себя чувствую.

Райан всхлипнула и подняла на него глаза:

— Зачем я вам, герр Ландерс? Вы даже толком не знаете, кто я, чем я живу, какое у меня прошлое. Да весь мир у ваших ног, поклонницы готовы сердце вынуть из груди, лишь бы вы обратили на них внимание.

— Зато я готов вынуть свое сердце, лишь бы ты сделала то же самое для меня, — тихо произнес Пауль, опустив глаза.

Моника пораженно замолчала, захлопав ресницами в парализующем тело изумлении.

— Теперь, когда никто нас не прервет и не обломает, как тогда в палате, я хотел бы продолжить начатое. Конечно, могут вмешаться разные факторы в виде внезапно начавшей рожать кошки…

— …которой у меня нет, — закончила фразу девушка. Слезы на ее щеках стали подсыхать, а губы дрожать в едва сдерживаемой улыбке.

— Или в виде внезапно залетевшей птички…

— Все окна закрыты, Пауль.

Райан вытерла слезы ладонью и повернулась к Ландерсу. Теперь она в полной мере осознала, что пути назад не будет. Если она перешагнет эту тонкую грань в виде расстояния до губ ритм-гитариста, то предаст все те идеалы, ради которых она жила все это время. Но соблазн был так велик. Пауль искушал ее, словно приглашая разделить судьбу тех, кто забывал обо всем, лишь бы лечь в одну постель с кумиром. И это было невыносимо.

— Что ты со мной делаешь? — одними губами прошептала она, опуская голову. Но мужчина жестом, не требующим возражений, поднял ее подбородок двумя пальцами, внимательно изучая чуть дрожащие губы и серые глаза с мутной от слез поволокой:

— У тебя по-прежнему есть выбор. Если скажешь «нет» — я уйду вот в эту дверь, и ты больше никогда меня не увидишь, разве что по телевизору или в Интернете. А если «да«…

— Да пошло оно все! Да!

Этим словом, да еще жадным движением, которым она притянула к себе обалдевшего от такого счастья Ландерса, Моника смела перед собой все стены, столь тщательно возводимые до сих пор. Она хотела Пауля. Просто боялась себе в этом признаться в связи с гипертрофированной скромностью и недоверием по отношению к мужчинам.

Поцелуй, горячий и трепетный, снес крышу обоим. Особо непередаваемые ощущения окатили Райан, внутри нее словно взорвалась бомба замедленного действия, а в голове пронеслась мысль: «Как много я потеряла…» Неосознанно запустив в короткие волосы мужчины пальцы, она тихо застонала, а затем разорвала поцелуй.

— Назад пути нет… — прошептала она, но, к ее вящему удивлению, Пауль улыбнулся:

— Рад этому. Но, может, сначала утомим телесный голод, прежде чем перейти к духовному?

Ландерс улыбнулся, и в подтверждение его слов, в желудке Моники предательски заурчало. Девушка нахмурилась:

— А ты не боишься, что после ужина я вдруг передумаю?

— Нет. Ты же сама сказала — пути назад нет.

— Всегда знала, что у тебя хорошая память, — счастливо улыбнулась Моника и уткнулась в плечо Пауля лбом.

— Не на все, а только на такие вещи. Ну что, пошли, сделаем романтический ужин?

— А свечи есть для такого празднества? — подмигнула Райан, живо вскакивая на ноги.

— Есть. Я все-все предусмотрел.

Пауль шутливо нажал на кончик носа девушки, и они оба рассмеялись. В маленькой квартире на Лейн-Брок воцарилась идиллия.

========== Ночные шорохи. Часть вторая. ==========

Ульрика мужественно терпела весь церемониальный ужин. Все поминки Джулия и Тори косились на нее, словно на врага народа, и девушка не могла понять причину этих взглядов. Но Кристоф был рядом, и его компания позволяла ей держать марку и дальше. Между тем мысли ее возвращались к Монике, и это лишало Шмидт аппетита. Отставив жаркое, в котором она ковырялась уже четверть часа, девушка грациозно поднялась из-за стола. Шнайдер, заметив ее маневр, поднялся следом. Майклсон и Роуз проводили его взглядом, но ничего не сказали.

Девушка еще раз высказала соболезнования мистеру Джонсону и, шепнув Кристофу на ухо: «Уведи меня отсюда», гордо вышла за дверь.

— Сумасшествие. Чистой воды сумасшествие, — покачала головой Ульрика, выходя за ворота.

— Отчего же? — поинтересовался Шнайдер. — Кстати, машину ловить будем?

Шмидт покачала головой и, взяв мужчину под руку, принялась высказывать свои соображения:

— Джули и Тори, видимо, считают, что это я виновна в смерти Сандры. Мол, ушла, не уберегла, а ее убили.

Кристоф неопределенно хмыкнул:

— Но ты ведь не нянька ей, верно? То же самое я думаю и по отношению к Монике. Почему ты заботишься о ней так, словно ты и вправду виновата? И, кстати говоря, раз уж мы затронули эту тему, расскажи мне о ее родителях. Вроде как ты говорила, что их нет.

Ульрика моментально напряглась, и мужчина понял, что эта не самая приятная тема для обсуждения. Видимо, сейчас им на пару придется потрошить шкаф со скелетами семьи Райан.

— Давай присядем, — предложила девушка и потянула Шнайдера к парковой скамье. Он не сопротивлялся — любопытство было слишком велико — и последовал за ней. Там, сделав пару глубоких вдохов, Шмидт начала рассказ:

— Конечно, я сама многого не знаю, но я достаточно наблюдательна, чтобы сделать свой собственный вывод из того, что мне рассказывала Моника. Она редко касалась тех тем разговора, в которых фигурировали бы ее родители. В общем, ее мать была ревностной католичкой. Я бы сказала, чересчур усердной. И именно это побудило ее после трагедии уйти в монастырь.

Кристоф присвистнул. Девушка кивнула и продолжила:

— Отец ее был домашним тираном. Бил жену, бил дочь… А по пьяни, когда Моника была еще подростком, пытался ее облапать, склонить к инцесту. Ну, конечно, так прямо она мне об этом не рассказывала, но мне пришлось это додумать самой. Ну, с тех самых пор она избегает общества мужчин. Она попросту боится их.

— Психология — тонкое дело, — согласился Шнайдер. – Да, всякие подонки встречаются. Ну, а что дальше? Вроде как ты говорила о какой-то трагедии. Это как-то связано с тем, почему Моника осталась одна?

— Да. Я уже говорила, что миссис Райан ушла в монастырь. Это случилось после того, как ее дочери исполнилось семнадцать. Мистер Райан в один прекрасный день пришел домой пьянее обычного — его ограбили прямо у банкомата, забрали всю наличность, что он успел снять. И он, как среднестатистический обыватель, не забыл налакаться в ближайшем салуне. Моника тогда как раз готовилась к экзаменам — у нее были особые успехи в гуманитарной сфере наук, а ее мать читала. Мужчина устроил скандал, полез с кулаками на жену. Моника попыталась вмешаться, но вся его ярость обрушилась на нее. Пока она лежала избитая, не в силах пошевелиться, ее отец в соседней комнате избивал мать, обзывая ее, вымещая всю злобу. Моя подруга только и смогла, что дотянуться до телефона и вызвать 911. Его тут же повязали. Суд был коротким, и, к тому моменту, когда Моника лежала в больнице, мистер Райан загремел в тюрьму на крайне приличный срок.

— А его жена?

— Ну, насколько я поняла, миссис Райан сбежала из больницы, не пройдя курс лечения. Моника говорит, что она сейчас в одном из ближайших монастырей. И вот, с того самого момента, Райан и не видела своих родителей. Ни разу не навестила их.

Кристоф немного подумал, ковыряя носком туфли камешек, а затем произнес:

— Я могу понять, почему она не навещает отца. Но мать? ..

Ульрика пожала плечами:

— Без понятия. Ты просил рассказать — я рассказала. Моника не сильно-то разговорчива. Группа — это все что у нее есть, и я что-то подозреваю, что и этого она скоро лишится.

— Почему? — удивился мужчина.

— Тори и Джули как-то раз шушукались о том, что неплохо было бы им основать свою группу, чтобы писать песни, музыку и выступать с ними. Однако Сандра предоставляла им место для репетиций, Моника готовила группу к концертам, на пару со мной и той же Джонсон улаживая все бумажные вопросы… Теперь, я подозреваю, группе закрыт путь в гараж. Да и не хочется как-то репетировать там, где произошло убийство.