Это было у моря (СИ)

— Нет, не обязательно. На самом деле, сложно стало потом. Поначалу все было необычайно просто. Натурально. Правильно… Словно кто-то нас вел друг к другу. Пока мы не подошли вплотную — когда уже перестали ощущать себя как отдельные единицы, превратившись в одно целое. Вот тогда и начались сложности. Быть одним целым — прекрасно. И страшно — потому что нет уже ни барьеров, ни защиты. Деваться некуда, и пути назад уже нет. Я не знаю. Если бы я знала, как оно будет — согласилась бы я на это? Наверное, да. Чтобы хотя бы знать — что такое бывает… Даже если оно потом будет отнято. Все равно…

— Вот видишь. Поэтому ты впереди меня, сестренка…

— Ну вы тоже — хоть попробуйте, а? Я знаю, страшно. И прекрасно, волшебно и завораживающе…

— Ага. И потом больно падать…

— Ну конечно, больно.

Санса выпрямилась. Она почти перестала дрожать.

— Падать больно. Но если падаешь с высоты, хотя бы знаешь — ты летал…

========== XVII ==========

Маленькая девочка со взглядом волчицы,

Я тоже когда-то был самоубийцей,

Я тоже лежал в окровавленной ванне,

И молча вкушал дым марихуаны,

Ты видишь, как мирно пасутся коровы,

И как лучезарны хрустальные горы,

Мы вырвем столбы, мы отменим границы,

О маленькая девочка со взглядом волчицы.

Спи сладким сном, не помни о прошлом

Дом, где жила ты, — пуст и заброшен,

И мхом обрастут плиты гробницы,

О, маленькая девочка со взглядом волчицы.

Крематорий — Маленькая девочка

Дверь приоткрылась. Бриенна нервно кашлянула и отошла от окна. Санса боялась оборачиваться. Может, это Джейме проснулся? Он еще ее не ругал… Но нет, судя по выражению лица Бриенны — это тот, с кем она сейчас так страшится разговаривать.

Санса таки оглянулась. Сандор стоял в двери, не глядя на нее — он смотрел куда-то вперед, между окном и Бриенной. Та прошла мимо, виновато оглянулась на Сансу, прошептала едва слышно: «Я правда думаю, вам надо поговорить. Я буду у себя в комнате, если что…» и вышла. Сандор легко кивнул ей, зашел внутрь и закрыл дверь. Санса вжалась в кровать — словно ее сейчас будут бить. Ну, бить вряд ли — но морально высекут. Да что там — она уже сама своим поступком себя отлично высекла — чего уж тут бояться? И все равно она боялась, просто цепенела от ужаса…

Он подошел к окну — туда, где только что стояла Бриенна. Раскрыл окно, подняв его вверх — там за двумя слоями стекла оказалась тонкая металлическая сетка — от комаров, что ли? Ну, комары им сейчас явно не страшны. Снаружи все лилось, плакало, хлюпало. Видимо, этот кусок зимы подходил к концу. Хорошо это было или плохо — Санса пока не знала, но чувствовала — грядут перемены, словно ветер в одночасье переменился, и повеяло совсем уже не тем, что было актуально сутки назад.

— Ну и что мы теперь будем делать? После всего этого бреда, что ты сотворила, а?

— Не знаю. Прости…

— Опять просишь прощения. Ты бы его у себя прежде всего попросила. А потом — у сестры и братьев. Я тут - последняя проблема. А первая — ты не отдаешь себе отчета в том, что творишь. Ты заигрываешься в своей трагической роли, и тебя несет в такие дали, где даже я тебя не найду. Зачем? Ну скажи, зачем ты все это придумала? До приезда Ланнистера и Бриенны что, что-то было хреново, или я не допонял? К чему все эти кривляния, жалкие подражания Серсее, «пойду курить», игры в «не смотри»? Что ты хотела этим сказать? Что я тебе надоел? У тебя отлично это получилось, и это закономерно. Тогда зачем ты после кривишь душой, бросаешь на пороге эти признания в любви, тащишься помирать ко мне в спальню — издеваешься, что ли? Ты уж определись. Я приму любое твое решение. Реагируя в меру своей испорченности, разумеется. Собственно — вариантов у меня мало. Почти вообще нет. Но сначала ты скажи, а потом послушаешь, что мне есть тебе сказать… Так будет честно.

— Я, ну… я не хотела. Я не хотела даже и сводить счеты с жизнью. Не хотела помирать, как ты выразился. Я просто очень устала…

— Ага, и решила отдохнуть — вечно, что ли?

— Ну, я не знаю. Я запуталась. Гости, выпивка, новости эти…

— К вопросу о новостях — скажи мне, ты теперь за каждую смерть будешь винить себя, а? Может, тебе начать читать сводку криминалистики, чтобы уж не мучиться поисками? Вот еще один отбросил копыта — ага, посыплем голову пеплом. И еще — каждый раз, когда ты винишь себя, почему-то обрушиваешь на меня снежную лавину. Я что-то не секу — как это связано? Объясни хотя бы.

— Я сама не понимаю. Это как когда что-то случается, мне становится стыдно за то, что нам так хорошо. Наверное, это связано с тем, что произошло на море. Помнишь? Мы были так счастливы — а в это время там Мизинец проделывал весь этот ужас с моей мамой. И теперь как-то по аналогии. Если что-то случается — мне кажется, это оттого, что мы с тобой ничего вокруг не замечаем — потому что непростительно счастливы…

— Непростительно? Где это видано, чтобы за счастье просили прощения? И у кого?

— Ну, у всех…

— Пока ты будешь просить прощения у всех — от нас уже ничего не останется. И так-то…

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что сказал. Тебе все это рано. Я был рад обманываться — и обманывался. Успешно или безуспешно — не мне судить. Но больше не буду. Пора с этим всем завязывать.

— С чем?

— Послушай, тебе надо расти. Вся эта история тебе не по возрасту. Ты рвешься стать взрослой — и не можешь. Просто не успеваешь. А я, как говно, все это допускаю — потому что мне так было комфортно. Но комфортно быть перестает, и я больше не намереваюсь тебе подыгрывать. Мы не будем больше играть в декаданс, изображать страшные красивые сказки с плохим концом. Я не стану смотреть, как тебя ломает, как ты сама себя калечишь неизвестно ради чего. Ты хочешь будущего? Ты и к нему не готова. Все, к чему ты готова — это плыть по волнам истерики, время от времени выныривая — краткими промежутками просветления. Я устал рваться на тряпки, чтобы подтереть тебе слезы. Надо сделать, чтобы их не было вовсе — слез. Поэтому я решил: хватит. Я беру паузу. Длинную паузу. Ты хочешь, чтобы было какое-то будущее? Чтобы у нас оно было? Тогда возьми себя в руки. Прекрати балансировать между жизнью и смертью. Или ты живешь — или нет. Тебе придется тоже решить это. Независимо от меня. По сути, это не имеет ко мне отношения. Я не буду больше этим «спусковым крючком». Я не желаю им быть. Это ружье не может стрелять бесконечно. Патроны уже давно кончились…

— Но что мне делать?

— Прекратить рыдать, для разнообразия. Не пройдет. Не на этот раз. Так же, как и все эти бредни, «последний вздох»… Я не собираюсь умирать в твоих объятьях. Я вообще не спешу. И хочу, чтобы и ты об этом задумалась. Где, Иные тебя побери, твое достоинство, Пташка? Ты всегда была такой гордой. Ты поднимала свою голову даже тогда, когда было не надо. Я не мог от тебя оторваться там, у моря, глядя, как ты все еще стоишь — несмотря на Джоффри, несмотря на Серсею — и на весь этот кошмар. Ты давала мне силы вставать каждое утро — потому что сама находила их неизвестно где — и шла, вопреки всему, вперед. И куда все делось? Что от всего этого осталось? Пара перьев и «прости меня, пожалуйста?» Я не хочу в этом участвовать. Длительно затянувшиеся похороны красивой Пташки. Ну нет.