Принц и Принцесса (СИ)

- Вам нужно уходить, Принцесса. Еще не хватало, чтобы нас застали, - сухо сказал Северус.

Меня как ударили. Я вскочила с постели и стала перед ним. Он равнодушно посмотрел на меня, будто и не было ничего только что. Будто вообще ничего не было.

- Боитесь, Принц? – надменно спросила я.

- Я не хочу, чтобы Ваш отец убил меня за одно не осторожное движение по отношению к Вам, Принцесса. Да и по сути, что Вам до меня? Очередной смертный в череде таких же смертных в Вашей бессмертной жизни, - он был, как каменная статуя: такой же непоколебимый, такой же непробиваемый, такой же сухой и равнодушной.

Я задохнулась как от сильного удара.

- Да что Вы знаете о том, как любят драконы? – я вскипела от гнева.

- А кто здесь говорит о любви? – Северус высокомерно приподнял правую бровь. Я уже начинала ненавидеть этот жест. – Пока я вижу только то, что Вы меня намеренно соблазняете. Думаете заполучить еще один экземпляр в Вашу постель?

И тут я не выдержала: я дала ему звонкую пощечину. Его голова мотнулась в сторону, но он даже не поморщился.

Я резко развернулась и покинула его комнату, про себя кляня его и себя на все лады.

========== Глава 23. ==========

Тупица.

Я ревела в душе.

Идиотка.

Я сидела в ванной, свернувшись комочком, и рыдала навзрыд. Вода мерно журчала, наполняя ванную. Головная боль прошла.

Вместо нее поселилась другая. Будто сердце вырвали. Будто его разбили на тысячу осколков.

Я просто захлебывалась слезами: так было мучительно больно. Словно я умирала заживо. Или уже умерла.

Как дошла до своей комнаты, я не помнила. В голове была только одна мысль: это все. Конец. Все кончилось, даже не успев толком начаться.

Я раз за разом прокручивала наш последний диалог, будто мне было мало той боли, что прочно поселилась вместо сердца.

«Да что Вы знаете о том, как любят драконы?»… Драконы любят лишь один раз в своей жизни. И неважно, сколько их жизнь будет длиться. Самая частая причина, по которой ко мне приходили братья за покоем, – это их единственная любовь, которая умерла. Смертные долго не живут. Даже волшебники. А бессмертными мой отец уже давно никого не делает. Даже мать мою и ту не сделал. С какой стати он изменит своему правилу ради меня? Да и Северус (новый поток слез от одного только его имени) точно не захочет стать бессмертным. Да и не любит он меня…

От этой мысли я сползла под воду. Утонуть бы сейчас. Задохнуться от нехватки кислорода.

Наивная.

Дура.

Идиотка.

Тупица.

Я снова села в ванной и от отчаяния ударила кулаком в борт ванной. Ай. Больно. Да что же это такое?!

Я ударила двумя ладонями по воде, подняв кучу брызг. Да будь все проклято! Вот когда я успела его полюбить? Вот когда?!

Вернуться бы назад да понадавать бы себе пощечин по лицу, чтобы не смела влюбляться в этого эгоистичного ублюдка.

У меня даже малодушно мелькнула мысль, а не признать бы сейчас свое призвание, да вернуться обратно? Все равно уже тут делать нечего. А Северус (тяжелый, судорожный вздох) никогда меня не полюбит. Слишком много причин. Слишком много но. Слишком много всего.

Выйдя из ванной, я забралась в постель, свернулась калачиком и накрыла себя одеялом.

Идиотка.

Дура.

Тупица.

Никогда вы не будете вместе. Можешь забыть. Похоронить эту идею. Извиняться перед ним я не буду. Не заслужил.

Месяц. Долгий месяц я не разговаривала с Северусом. Он со мной. Месяц молчания. Тридцать дней. Ни одного взгляда в его сторону. Ни одного взгляда в мою сторону. Оба надменные, холодные, равнодушные, гордые. Настоящие Принц и Принцесса. Оба полукровки.

Каждый раз, когда я оказывалась с Северусом в одном помещении, у меня разрывалось сердце. Но он никогда не увидит моих слез, моей боли. Ничего он больше не увидит.

Мы игнорировали друг друга, не замечали друг друга, будто и не было ничего. Да и что было? Только моя нечаянная любовь к нему? Это не считается.

Идиотка.

Тупица.

Дура.

Наивная.

По вечерам меня скручивало от боли. Я скулила, как брошенные щенок. А еще по вечерам меня звало мое призвание. Признай, признай, признай. Я шипела от двойной боли, но упрямо не признавала. Хватит с меня и одного признания. Моей идиотской любви к этому чертовому колдуну, для которого я ничего не значу.

Никто из моих братьев не приходил, хотя я знала, что они все следят за каждым моим шагом, ожидая того момента, когда я сдамся и признаю. Или это не поражение?

Днем я была неприступно-холодной, а по вечерам, как только закрывала дверь в свою комнату, я сползала вниз и начинала рыдать. Глухо. Отчаянно. Задыхаясь от боли. Без надежды на что-либо. Я хотела разодрать когтями свою грудь, чтобы выпустить уже наконец оттуда этот клубок боли, но я знала, что это не поможет: там была черная дыра. Бесконечная, как небо.

Иногда я летала, но разве от себя улетишь? Я уже начинала жалеть, что я бессмертная. Как бы славно было покончить с собой, прекратить эту пытку: видеть его каждый день и знать, что надежды нет. Никаких шансов. Ты никто, Айва, для него. Ничто. Он не любит тебя. И никогда не полюбит.

Никогда. Самое жестокое слово. Оно не оставляет ничего. Только одна темнота вокруг. Без воздуха. Без жизни. Без ничего.

Я не ходила в Хогсмид. Только класс, Большой Зал и комната. И все. Вот твоя проторенная дорожка. Ни шагу с нее. Меня даже лестницы перестали раздражать.

В моей жизни осталась только боль. И больше ничего.

Да еще призвание.

========== Глава 24. ==========

На Китайский Новый год Большой Зал украсили в китайском стиле, вместо свечей в воздухе парили китайские фонарики, везде были изображения драконов, на столах была только китайская еда. Меня все поздравляли. Я поздравляла всех в ответ. Но радости не было никакой. Я давно забыла, что такое счастье, беззаботность и радость. Что такое улыбка. Казалось, мои губы разучились улыбаться, а все мышцы, отвечающие за это действие, атрофировались.

Я знала, что директор Дамблдор пытается меня порадовать, и я старалась его не разочаровать. Получалось так себе. И Северус. Сидящий прямо, будто палку проглотил, будто и не видел ничего, с отвращением смотрящий на незнакомую еду. Его уговаривали попробовать, ведь все было действительно вкусно, но я краем глаза (ни за что не поворачивать в его сторону голову) видела, что он сомневается и серьезно раздумывает над тем, не бросится ли сейчас еда на него, желая съесть колдуна. Он осторожно взял палочки для еды, посмотрел на них, будто это была какая-то очередная гадость, и положил на место. Затем, ни слова не говоря, он встал и вышел за дверь позади преподавательского стола.

Гениально.

Я со вздохом положила свои палочки. Аппетит совсем пропал. Нет, все было вкусно, зал украсили по всем правилам, и на секунду мне показалось, что я дома. Только сейчас я поняла, как я соскучилась по дому. По отцу. По братьям. По Китаю, в конце концов. Может, ну это все к Дракону? Я посмотрела на потолок. Он был темный, значит, на улице давно уже глубокий вечер. Ну да, ужин же. Праздничный.

Что я здесь делаю? На что надеюсь? Почему медлю? К глазам поступили слезы. Я глубоко вдохнула, чтобы не заплакать прямо здесь. Никто не увидит моих слез. Никогда. Тем более Северус. Ах да, он же ушел. Его пустое место жгло, словно огнем, выжигая во мне еще большую дыру. Хотя куда уж больше-то?

Дракон, сколько можно реветь-то? Так все глаза выплачешь. И ради кого? Ради колдуна, который даже не посмотрит в твою сторону. Соберись, тряпка. Не быть вам вместе. Никогда. И чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя.

Я впервые задумалась, в каком аду жил мой отец все эти годы. Как он просыпался каждое утро с такой болью? Как он вообще жил? Как дышал? Как вообще мог что-то делать? Я никогда не видела его страдающим, грустным, подавленным. Наоборот, он всегда был предельно собран, всегда знал, что нужно делать, всегда был спокойным. Будто и не было ничего. Его выдержке можно было только позавидовать. Сколько лет у меня уйдет на это? Год? Два? Сто? Тысячу? Это невыносимо. Хотелось вскочить и крушить в этом чертовом зале, где мы впервые столкнулись с Северусом, все подряд. Но я только глубоко дышала и смотрела прямо перед собой. Я дочь своего отца. Я не подведу его.