Саня или двойная свадьба

-- Грех великий, Антонина, так про покойника говорить.

-- Грех? Чем же я согрешила, что раз в жизни прилюдно правду сказала?

-- Накажет тебя господь за грехи твои, за то, что оговариваешь хорошего человека.

-- Да разве можно меня еще больше наказать? Преступнику суд срок наказания определяет, а у меня жизнь была, что бессрочная каторга. Грех мой в том, что терпела, что блевотину пьяную отстирывала да убирала, что ждала по ночам, вздрагивая от каждого стука в подъезде, что побоялась уйти с маленьким ребенком. Все думала, как же я лишу ее отца, как же выращу ее одна? Свои грехи я давно у бога слезами замолила. Бог меня и так наказал. Двоих детей я потеряла, умерли они, едва родившись, один слабенький был, родился до срока. Да где же ему сильным-то быть, когда отец его толкнул меня, а я упала на живот. Второй родился мертвым, врачи говорили, что из-за водки... Грех мой, что старшенькую свою не уберегла, искалечил ей Алексей жизнь. Ушла из дома... Может еще и выживет...

-- Мама!

-- Прости меня, дочка! И вы, люди добрые, простите. Разговорилась я что-то, мне, как вдове, плакать положено, а слез у меня больше нет, выплакала я давно все свои слезы. Любовь моя с теми слезами вся и вышла до самой последней капельки. Когда видите пьяного -- не жалейте его, жалейте его детей, которые ждут его дома. И есть ли у них деньги на еду и игрушки? Жить сейчас трудно, легко плыть по течению, сваливать на обстоятельства причину своего пьянства, а труднее всего умереть достойно, чтобы не было родственникам стыдно... Жил, мучая других, и умер так, что слова доброго сказать нельзя.

-- Замолчи, Антонина!

-- Я все уж и сказала. Ты, Саша, только меня не жалей, у тебя теперь своя жизнь, только никогда не люби из жалости.

Мама замолчала и села, казалось, силы совершенно ее покинули. За столом воцарилась тишина, а потом все начали потихоньку расходиться. Люди выходили молча, не глядя друг другу в глаза. А перед портретом отца стояла нетронутая рюмка водки.

Максим осторожно тронул меня за руку, помог встать и вывел из-за стола.

-- Пойдем, попрощайся с мамой, и поедем.

Я вышла из комнаты и прошла на кухню; мамы там не было. Я нашла ее в коридоре, она прощалась с сослуживцами отца. Их начальник снял шляпу, наклонил голову и прижался губами к маминой руке.

-- Простите нас, Антонина Владимировна, что были рядом и не уберегли человека. Что будет нужно, обязательно позвоните.

-- Спасибо вам большое, но мне уже ничего не надо. Вы не беспокойтесь.

Мужчины неловко потоптались в коридоре и вышли из квартиры. На кухне за закрытой дверью чуть слышно гремела посудой соседка. Мама подняла на меня потухшие, ничего не выражающие глаза.

-- Мама, я...

-- Ничего, дочка, все в порядке. Спасибо, что приехала.

-- Мама, я помогу.

-- Нет, у тебя должна быть своя жизнь.

-- Поедем со мной.

-- Что ты! Как же я бабушку оставлю? Ей же без меня плохо будет. Болеет она последнее время, нельзя ее одну оставлять. Алеша для нее всем был. Мы теперь вместе жить будем, вспоминать...

-- Мама, я останусь.

-- Нет, у тебя должна быть своя жизнь, здесь ты пропадешь. Ты же не простила его, я же вижу. Ты не сможешь здесь жить.

-- Мама, а навещать тебя я могу?

-- Конечно, девочка моя хорошая. Приезжай, я буду тебя ждать.

Максим помог мне одеться и вывел меня из квартиры.

-- Я же забыла помочь посуду убрать, -- внезапно вспомнив, попыталась я вернуться.

-- Саша, соседки обещали помочь, я узнавал. А тебе прилечь надо, ты с самого утра на ногах. Слишком много волнений...

Я позволила ему усадить меня в машину, застегнуть ремень безопасности. Максим сел за руль и завел мотор. В машине постепенно становилось все теплее, но мои зубы не переставали стучать.

-- Я все время считала, что моя мать, как безропотная овца, молча переносит все издевательства отца. Мне даже казалось, что она уже ничего и не чувствует.

-- Саша, не надо.

-- Я была жестока по отношению к ней. Как я могла, так поступить? Почему бросила ее одну?

-- Саша, твоя мама права: она живет воспоминаниями. Она сильно любила твоего отца.

-- Как можно было любить его?!

-- Можно, она его любила, несмотря ни на что. В их жизни не все было плохое, было много хорошего. Она живет этими воспоминаниями. А тебе нужно жить самой. Не вини себя, твоей вины здесь нет, так получилось. Ты стала взрослой, у тебя теперь своя жизнь.

-- Но я оставила ее одну.

-- Это не так.

-- Она там совсем одна с бабкой.

-- Не делай из нее врага, она тоже несчастная женщина, которая всю жизнь прожила одна и пестовала одного любимого сыночка. Представь, как трудно потерять самое дорогое?

-- Да, она всю жизнь исковеркала маме.

-- И себе тоже, она тоже несчастная женщина. Тебе нужно ее пожалеть.

-- Не могу.

-- Не спеши, подумай об этом завтра. С обидой нужно переспать, завтра многое ты будешь воспринимать по-иному.

-- Неужели они будут жить вместе?

-- Будут. И им будет вдвоем легче пережить горе.

-- Они же всю жизнь жили, как кошка с собакой. Только мама была безответная, слова грубого никогда не скажет. А бабка ненавидела маму.

-- Вот увидишь, им будет легче вдвоем. Им теперь нечего делить, кроме своей беды.

Машина остановилась около дома Людмилы. Мы вышли из машины. Я подняла голову вверх, в окне квартиры горел свет.

-- Идем, я провожу тебя до квартиры, Людмила тебя ждет.

-- Странно, но я возвращаюсь сюда, как домой.

-- Просто, тебе хорошо здесь.

-- Дом там, где хорошо.

-- Не могу согласиться с этим безоговорочно, но спорить мы будем завтра.

Максим негромко позвонил в дверь и слегка подтолкнул меня к входу.

-- Хотела бы я знать, почему мы все время с тобой спорим?

-- Просто ты всегда стремишься добиться, чтобы последнее слово непременно было за тобой. Спокойной ночи!

Глава 7

Человек приходит домой, и его ждет горячий чай и еще теплый ужин, поставленный под грелку. Видимо, так у человека и появляется чувство дома. Ведь дом -- это место, где тебя ждут, где тебе тепло и спокойно.

Людмила сразу же открыла нам дверь, мы не успели даже позвонить. У окна она, что ли, стояла?

-- Добрый вечер, Людмила! Сашу нужно покормить и уложить спать, она целый день на ногах и почти ничего не ела.