Замок Ист-Линн

— Вы бы зашлись от смеха мисс Люси, если бы взглянули на этого промокшего пса. Я бы отдал все свои карманные деньги за полгода вперед, если бы мог получить его фотографию в этот момент.

Люси радостно засмеялась: бедное дитя не знало, какое горе причинил ей этот «промокший пес».

Когда мисс Карлайл оказалась в своей туалетной комнате, той самой, где ночевал когда-то Ричард Хэйр, она позвонила и вызвала к себе Джойс. Эти комнаты по-прежнему были в ее распоряжении, ибо порой она жила у брата по несколько дней; они так и назывались: «комнаты мисс Карлайл».

— Сегодня мы неплохо позабавились в городе, Джойс!

— Я уже слышала об этом, мэм. Билл Уайт, пахарь у сквайра Пиннера, зашел сюда и рассказал нам об этом. Он бы просто лопнул, если бы не сделал этого: никогда еще не видела его таким возбужденным. Питер — так тот даже расплакался.

— Расплакался? — переспросила мисс Карлайл.

— Ну, Вы же знаете, мэм, как он любил леди Изабель, наш Питер, вот он и не выдержал. Сказал, что давненько не слышал столь приятных известий, расплакался, вынул из кармана полкроны и вручил Биллу Уайту. Билл сказал, что держал негодяя за ногу, когда его швыряли в пруд. Эфи видела все это — прошу извинить, что упоминаю ее при вас, так как Вы о ней дурного мнения; когда она пришла сюда, с ней сделалась истерика.

— Как она могла это видеть? — резко спросила мисс Карлайл, выведенная из себя звуком этого имени. — Я была там, но ее что-то не заметила.

— Она шла к нам с запиской для гувернантки от миссис Латимер — какие-то новости из Германии от молодой жены некоего немецкого графа. Эфи сказала, что пошла через поле и уже подходила к перелазу возле пруда, когда услышала шум.

— Отчего же с ней приключилась истерика? — так же резко спросила мисс Карлайл.

— Она сказала, что это ее расстроило.

— Ей не повредило бы, если бы и ее тоже окунули, — последовал сердитый ответ.

Джойс ничего на это не ответила. Никто еще не смог в чем-то разубедить мисс Карлайл. К тому же, в глубине души она и сама считала, что Эфи не повредила бы небольшая взбучка, впрочем, не настолько суровая, как купание в пруду.

— Джойс, — снова заговорила мисс Карлайл, резко сменив тему разговора, — гувернантка Вам никого не напоминает?

— Мэм? — повторила Джойс, казалось, удивленная этим вопросом. — Гувернантка? Мадам Вин? Вы ее имеете в виду?

— Ну не Вас же? И не меня! Разве мы гувернантки, — гневно воскликнула мисс Корни. — Кого же еще мне иметь в виду, как не ее?

Она отвернулась от зеркала, в которое смотрела до этого, и впилась взглядом в лицо Джойс, ожидая ответа. Джойс понизила голос.

— Иногда она напоминает мне лицом и манерами мою покойную хозяйку. Но я никогда и ни с кем не говорила об этом, мэм, ибо, как Вы знаете, имя леди Изабель не велено произносить в этом доме.

— Вам случалось видеть ее без очков?

— Нет, никогда, — ответила Джойс.

— А я вот видела, — заметила мисс Карлайл. — Сегодня. И, должна признаться, я просто поражена этим сходством. Это просто необыкновенно. Можно подумать, что призрак леди Изабель явился в этот мир.

— Ах, мэм, не шутите, пожалуйста, на эту тему, — взмолилась Джойс.

— Какие могут быть шутки? Вы слышали, чтобы я шутила когда-нибудь? — ответила мисс Карлайл, но более говорить на эту тему не стала.

— Я слышала, Уильяму стало хуже? — заговорила она после некоторой паузы.

— Думаю, не намного, мэм. Да, надо признать, что он выглядит слабеньким и болезненным, особенно ближе к вечеру, но я ни за что не поверю, что его жизнь в опасности, как считают некоторые.

— Если верить тому, что я слышала, дело обстоит именно так, — сказала мисс Корни.

— Мэм, кто это Вам сказал?

— Гувернантка, сегодня днем. Она говорила так, словно положение просто отчаянное — и в ее голосе сквозило самое настоящее отчаяние.

— Я знаю: она считает, что он серьезно болен. За последние несколько дней она неоднократно говорила о нем со мной.

— Я не удивлюсь, если он преставится, — невозмутимо подвела итог мисс Карлайл. — Сложением он пошел в мать, а я всегда считала, что здоровье у нее никудышнее.

Вечером, после обеда, мисс Карлайл и лорд Маунт-Северн сидели на диване, попивая кофе. В гостиной также находился сэр Джон Доубид и еще пара джентльменов. Юный лорд Вейн, Люси и м-р Карлайл весело дурачились, и комната была наполнена шумом голосов. Улучив минутку, мисс Карлайл, повернулась к лорду Маунт-Северну и негромко спросила:

— Скажите: известие о смерти леди Изабель было абсолютно достоверным?

Граф смотрел на нее, буквально онемев. Это был самый странный вопрос, который ему когда-нибудь задавали.

— Я не уверен, что правильно понял Вас, мисс Карлайл. Разумеется, она умерла.

— Когда Вам сообщили о катастрофе. Вы, я полагаю, послали запрос, чтобы удостовериться в точности этой информации и узнать подробности?

— Это был мой долг. Больше это сделать было некому.

— Так Вы абсолютно уверены в том, что она умерла?

— Ну разумеется. В ту же самую ночь. У нее были чудовищные раны.

Мисс Карлайл задумалась. Однако же, вскоре она снова заговорила об этом, словно ее не окончательно убедили слова графа.

— Вы уверены, что тут нет никакой ошибки? Вы уверены, что она мертва?

— Так же, как в том, что мы с Вами живы, — решительно и со всей искренностью ответил граф. — А почему Вы спрашиваете об этом?

— Мне внезапно пришло в голову… сегодня… узнать, в самом ли деле она умерла?

— Если бы даже тогда произошла ошибка, я скоро узнал бы об этом по состоянию счета, на который я положил определенную сумму для нее. С него больше никогда не снимали денег. Кроме того, она бы мне написала, как мы условились. Увы, она мертва, бедняжка, вне всяких сомнений, и все ее грехи исчезли вместе с ней.

Это звучало убедительно, и мисс Карлайл поверила веским доводам графа.

На следующее утро лорд Вейн, Люси и Уильям бегали наперегонки по лужайке, причем виконт до этого присоединился к мадам Вин за завтраком, даже не спросив ее разрешения.

Уильям скорее притворялся, что бегает, нежели в самом деле носился по траве; вскоре у него совершенно сбилось дыхание. Лорд Вейн дал Люси «фору» и обогнал ее на финише. Перед забегом он сказал, что она поцелует его пять раз, если проиграет. Она возразила, что и одного раза будет вполне достаточно, но он сумел настоять на пяти. Леди Изабель завладела маленьким Арчибальдом и сидела в серой гостиной, держа его на коленях и прижимая к себе с такой нежностью, на которую способна не всякая мать, когда вошел м-р Карлайл.

— Можно войти незваному гостю, мадам Вин? — воскликнул он с обаятельной и добродушной улыбкой.

Она опустила мальчика на пол и встала; лицо ее горело, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Арчи немедленно умчался к старшему брату и сестре, резвившимся на травке.

— Садитесь же, Бога ради, — сказал м-р Карлайл, присаживаясь напротив нее и, без сомнения, любуясь ее очками в черепаховой оправе. — Как Вам Уильям? Я, собственно, пришел для того, чтобы поинтересоваться Вашим мнением о его здоровье.

Она прижала руку к груди, пытаясь унять бешеный стук сердца и хоть немного успокоиться, прежде чем заговорить. Еще бы: она впервые оказалась с ним наедине.

— Все по-прежнему, — прошептала она, но потом, набравшись смелости, заговорила более открыто:

— Насколько я поняла, Вы как-то говорили, сэр, что покажете его другим врачам?

— Именно так. Я собирался свозить его в Линборо, к д-ру Мартину — кстати, он и развеялся бы немного — но на меня свалилось такое множество дел, что об этом просто некогда было подумать. Теперь я и сам не знаю, когда освобожусь.

— Позвольте мне свозить его, сэр, — просяще воскликнула мадам Вин. — Право же: мне кажется, нам нельзя терять время. Какие у Вас могут быть возражения? — быстро добавила она. — Вы можете смело доверить его мне.

М-р Карлайл улыбнулся.

— Я доверяю и ему, и Вам, — воскликнул он, — и полагаю, что это хорошая идея, при условии, что для Вас это не будет слишком хлопотно.