Дара. Анонимный викторианский роман

Не успев начать разговор, он уже вызвал мое раздражение. Он сказал: «По правде говоря, мистер Вэрли…» (Я, знаете ли, терпеть не могу людей, которые предваряют свою речь словами вроде «по правде говоря». Можно подумать, что они всегда врут, но вот на этот раз собираются вдруг сказать правду.)

— По правде говоря, мистер Вэрли, мои покупатели не слишком-то интересуются продукцией Джеймса Кирка. Впрочем, если вы сделаете мне скидку, я подумаю о том, чтобы сделать заказ. Сорта «Шандон Беллз» и «Джувенил» у меня иногда спрашивают. На них я, пожалуй, сделал бы небольшой заказ. Конечно, если мне предоставят скидку. Видите ли, для жителей Толидо у вас слишком высокие цены.

Я спешил. Мне нужно было попасть на дилижанс, и у меня не было никакого желания потратить здесь два часа, торгуясь из-за его пустячного заказа.

— Я поговорю с хозяином о ваших предложениях, мистер Спинкс, и сообщу вам его ответ, когда буду в Толидо в следующий раз, — сказал я.

Прежде чем он успел что-нибудь ответить, я уже был за дверью и изо всех сил спешил к дому мистера Сэлуина, посмеиваясь при мысли о том, как этот Спинкс будет объясняться со своими покупателями, когда они придут к нему купить мыла. Ведь в следующий раз я приеду в Толидо только через два месяца…

Я еще только подходил к дому мистера Сэлуина, а его дилижанс с тремя пассажирами уже тронулся в путь. Мне пришлось помахать ему рукой, чтобы он остановился и захватил меня с собой. Я снял шляпу и, подчеркнуто вежливо поклонившись своим попутчикам, семейной паре средних лет и молодой девушке, взобрался на повозку. Мистер Сэлуин расчистил для меня место, и я уселся рядом с девушкой.

Когда я в первый раз общаюсь с новым человеком, то всегда бываю немного возбужден, быстро и много говорю и стараюсь для начала его насмешить. Коммивояжер должен всегда излучать уверенность в себе и благодушие, иначе покупатель начнет сомневаться и в нем самом, и в качестве товара, который он предлагает. Всегда приходится с самого начала быть на высоте и никогда не изменять однажды выбранному тону.

Поскольку супружеская пара никак не реагировала на мои попытки завязать разговор, я полностью переключил свое внимание на мисс Дару Тулли — так звали юную девушку лет семнадцати на вид, которая сидела рядом со мной.

Она была потрясающе красивой и в отличие от большинства англичан, которых мне доводилось встречать, раскованной и общительной. С очаровательной веселостью и чудесным чувством юмора она хихикала и заразительно смеялась моим шуткам.

Великолепные темно-каштановые кудри, схваченные сзади широкой розовой лентой, красиво обрамляли ее свежее лицо, светившееся молодой, жизнерадостной силой. Когда она улыбалась, обнажая белоснежные зубки, ее глаза искрились подкупающим весельем, а на щеках появлялись милые ямочки. Из-под одеяла, которым она закутала ноги, виднелась пара стройных щиколоток, а шелковая блузка с перламутровыми пуговками ясно обрисовывала маленькие, задорно торчащие грудки.

Так мы и сидели бок о бок, беззаботно болтая, словно старые друзья. Постепенно я стал замечать, что она не только благосклонно принимает мои шутки, которые тем временем становились все более вольными, но и не имеет ничего против того, что я все теснее прижимаю свою ногу к ее бедру — напротив, видно было, что ее плоть благодарно отзывается на мое прикосновение. А уж я по опыту знаю, что там, где дело касается близости между мужчиной и женщиной, там плоти можно доверять. Язык может врать сколько угодно, но тело всегда скажет вам правду о том, что творится у человека на сердце.

Вечером, когда мы остановились на ночлег и я, обняв ее за талию, помогал ей сойти с повозки, она прыгнула прямо на меня, крепко обняв меня за шею. По всем признакам она созрела и была готова принять «это». К тому времени мы оба чувствовали себя настолько раскрепощенными, что «этому» стало довольно тесно у меня в штанах. Все-таки у коммивояжера не такая уж плохая жизнь, ведь в ней случаются такие вот встречи. Хотя я в свои двадцать пять лет и был женат, у кого повернется язык упрекнуть меня за то, что я поддался этому искушению и не смог устоять перед призывным взглядом молодой и прекрасной девушки?

После ужина, когда совсем стемнело и наши попутчики отправились спать, я предложил ей сходить вместе со мной за хворостом для костра. Не говоря ни слова, она поднялась на ноги и, как будто в полусне, позволила мне отвести ее к небольшой прогалине, заросшей густой травой и окруженной кустарником.

Она легла на спину и стала смотреть на звезды, сиявшие над нами, и я решил попробовать. Я расстегнул на ней блузку и стал поигрывать с ее упругими грудками, соски которых, постепенно твердея, скользили по моей ласкающей ладони. Когда я припал к ним губами, они стали еще тверже и порозовели. Очень скоро мой язык уже блуждал по ее сочным губам, а рука нежно проходилась по ее мягким, полным бедрам, которые раздвинулись, едва я к ним прикоснулся. Как я и говорил, она созрела и готова была принять «это».

Маленький бугорок над ее входом, покрытый мягким, курчавым пухом, был на ощупь такой же нежный, как грудка голубя, и, когда я положил на него руку, он выгнулся мне навстречу, как кошка, когда ее приласкают. Нежно скользя кончиком пальца по влажным излучинам, скрывавшимся под этим «холмиком Венеры», я довел ее до крайнего возбуждения. Наслаждение становилось все более острым, ей не хватало воздуха, ее дыхание стало прерывистым и частым. Не теряя ни минуты, я скинул штаны — мой молодчина, вздрагивая от нетерпения, вырвался наружу и нырнул в горячую влагу, сочившуюся между гостеприимно распахнутых бедер. Мягкие, теплые губы сразу же крепко обхватили его, и я мощным толчком загнал его внутрь ее тела на всю длину.

Она изо всех сил поддавала жару, извивалась у меня в руках, как сумасшедшая, и, обхватив меня руками, так толкала меня вверх-вниз, что мне пришлось изрядно постараться, чтобы не выскочить из нее. Первый раз в жизни девушка мной «руководила» — и мне это не слишком понравилось. К тому времени, как она достигла оргазма, мой член уже начал сникать, совершенно потеряв интерес к происходящему.

Я совершенно не ожидал того, что произошло, хотя надо признаться, что до этого случая весь мой опыт в таких делах сводился к общению с женой. А Мод, когда я на нее забирался, вела себя безмятежно, как пасущаяся на лугу корова.

До того времени, как я повстречался с Мод, вся моя жизнь была ограничена фермой, где я работал с раннего утра до поздней ночи. Земля у нас была, но ни средств, чтобы ее как следует обрабатывать, ни скота, чтобы использовать ее под пастбище, — не было. Год за годом мы влачили полуголодное существование, но не опускали руки, и поголовье нашего стада постепенно росло.

Так что возможностей повидать свет или познакомиться с девушкой у меня было немного. Мне было уже девятнадцать лет, когда я в первый раз пошел на танцы, да и то это произошло по чистой случайности.

Как-то раз я отвозил стог сена одному фермеру, который жил милях в двадцати от нас, и едва я отправился в обратный путь, как у моей телеги сломалась колесная ось. На починку оси потребовалось три дня, и на третий вечер меня пригласили на танцы, где я и познакомился с Мод. Она очень терпеливо отнеслась к моему полному невежеству в танцах. Поначалу я танцевал ужасно неуклюже, но у меня есть чувство ритма, видимо, врожденное, и я довольно быстро уловил что к чему. Выпив перед танцами изрядное количество сидра, я довольно быстро перестал смущаться и вскоре уже чувствовал себя своим в этой незнакомой компании.

Мод быстро перешла к делу — она предложила мне выйти на улицу подышать свежим воздухом: после трех или четырех танцев мы оба успели вспотеть. Я не был приучен к алкоголю, и сидр подействовал на меня довольно сильно — я лишь смутно помню, что Мод расстегнула мои бриджи и направила в себя мой член. Так я в первый раз узнал женщину. Впрочем, хотя я и знаю, что это произошло, но совершенно не помню как.