Мое побережье (СИ)

Стоит отметить, торжества папа любил не больше моего. Хоть в чем-то мы были похожи.

— Иду, — буркнула я и принялась копошить руками по вещам, видя, но не замечая ничего перед глазами. Дважды пальцы пробежались по чему-то маленькому и шелковому. Что это? Какая-то розовая полумайка-полублузка. Жуткая тряпица.

— Я пока заведу машину.

Именно ее я и вытянула из общего вороха и, бегло осмотрев, вынесла мысленный вердикт: «не мятая», что на данный момент детерминировало потенциальное одобрение вещи или же его отсутствие — времени не оставалось совершенно.

Господи, поскорей бы все это закончилось.

Я почти ничего не соображала, натягивая показавшуюся единственно-адекватной серую юбку и на ходу хватая уродливую мантию выпускника.

Папа, вопреки ожиданиям увидеть его, раздраженного и ворчащего, за рулем, сидел на кухне. Пальцы нервно тарабанили по столу. Заметив меня, сбегающую по ступеням, он нетерпеливо встал.

Лесли — вот кто действительно выглядел замечательно.

С бронзовым оттенком кожи платье цвета вина смотрелось потрясающе. Я отвлеченно попробовала представить себя в чем-нибудь подобном и едва успела сдержаться, чтобы не фыркнуть. Это было бы смешно, если б не было так грустно.

— Джинни, — проговорила она, и только сейчас я заметила в ее руках небольшой пакет, в котором виднелись уголки белой коробки. — А мы тут… — она выжидающе покосилась на Майка, однако тот, кажется, забыл «свою» реплику — не удивлюсь, если все так и оказалось на деле; с папы сталось бы, — решили сделать тебе маленький подарок в честь выпускного.

— Сегодня важный день, — вдруг очнулся отец, и, судя по взгляду Ли, вставил лепту он невпопад.

— Мы подумали, что будет здорово, если у тебя останется много воспоминаний об окончании школы. Телефон может сломаться, а жесткий диск — «полететь», так что… — она заглянула в пакет, прежде чем протянуть его мне, будто бы проверяя, все ли на месте, и вновь с улыбкой обратилась ко мне. — Поздравляем!

— Фуджифильм! — я чувствовала себя пятилетним ребенком, разглядывая коробку из-под маленького полароида. В пакете оставалось несколько упаковок картриджей и, кажется, крошечный, как сами получающиеся в итоге фотографии, альбом, но все мое внимание привлек сам фотоаппарат. — Спасибо, — я обняла Лесли и Майка по очереди, в глубине души сгорая от нетерпения «расправиться» с благодарностями, поздравлениями и вскрыть, наконец, коробку.

— Ну, ладно, посмотришь в машине, — о, да, пап; давно я еще не была так с тобой солидарна, — нам давно пора выезжать. Мы на патрульке или на твоей? — обращался он теперь явно к Лесли, говоря о своем рабочем автомобиле.

Я невольно представила себя на заднем сидении патрульной полицейской машины, отделенная от них пластиковой перегородкой, и мне отчего-то стало смешно.

Похоже, вопрос из разряда риторических.

Едва мы тронулись с места, я принялась распаковывать фотоаппарат и уже на первом светофоре сфотографировала Хэппи свой новенький полароид, через считанные секунды получив сообщение с ответом: «Я умру, если не сделаю с него хоть один снимок».

***

Мы встретились на парковке со Стивеном и Хэппи. «Ну, покажи!» — выпалил Хоган вместо приветствия, однако я шикнула на него и заставила встать в позу, готовясь совершить первый в жизни моего полароида щелчок. Роджерс с улыбкой отошел в сторону (его явно забавляла серьезность Хэппи, с которой тот приготовился к снимку), однако далеко улизнуть не успел — папа настоял на нашей совместной с ним фотографии. Не удивлюсь, если он до сих пор считал, что мы встречаемся.

Судя по тому, как Стив нервно ослабил ворот рубашки и кашлянул, думал он о том же самом.

— Мне кажется, или твой отец мысленно отрывал мне руки? — спросил он, когда Ли и Майку пришлось оставить нас возле дверей, ведущих в спортзал, и пойти к парадному входу вместе с остальными родителями.

Я усмехнулась, теснясь ближе к мальчикам в толпе:

— Вовсе нет. Он просто ждет не дождется, когда я приглашу тебя на семейный ужин, чтобы устроить допрос с пристрастием.

В спортзале творился сумасшедший дом: миссис Филд из администрации пыталась рассадить входящих по местам, беспрестанно сверялась с каким-то списком, спрашивала имя и фамилию у каждого, несмотря на то, что знала, наверное, всех выпускников в лицо; а страстно нелюбимая Старком миссис Мюррей лишь носилась вдоль прохода, что-то как всегда рявкала и даже в по определению праздничный день воротила нос, наверняка только и дожидаясь вечера, когда она сможет прийти домой, открыть бутылку вина и выдохнуть: наконец-то, выпустились.

Над украшением помещения потрудились на славу: сцену венчали темно-бирюзовые, тяжелые шторы; над кафедрой висел герб школы (кто-то наверняка изрядно удивился, что он у нас вообще есть); а вдоль сцены и прохода стояли вазы с желтыми цветами (лишь возле преподавательских мест возвышались сосуды побольше, и в пышные букеты вкраплялись изящные белые лилии).

— А где Тони? — завидев в очередной раз миссис Мюррей, вспомнила я и обратилась к Хэппи.

Тот умудрился выбрать тактику поползновения к своему месту вдоль ряда со стороны, которая была уже занята, нежели с той, где пока было свободно — наверняка, решил, что обходить будет слишком долго, — и неловко карабкался мимо цокающих девчонок.

— В аэропорту, — произнес он на выдохе, когда, наконец, плюхнулся на стул.

Я осмотрелась: здесь сидели ребята с фамилиями, начинающимися на буквы, стоящие в алфавите относительно рядом — как «Поттс» и «Роджерс», — и «Х» никак не вписывалась в данный ряд. Кажется, кого-то еще минимум дважды проклянут, когда он будет подниматься за аттестатом.

— В аэропорту? — какого беса ему в аэропорту понадобилось?

На секунду желудок екнул: не мог же он пропустить церемонию и уехать… просто уехать, ни с кем не попрощавшись? Обмозговывать здравое осознание, что это было бы вполне в духе Старка, отчаянно не хотелось.

— Ага, — тем временем невозмутимо продолжил Хэппи. — Сказал, ему надо что-то начистить в каком-то Хановере. Что это значит, я так и не понял, но выглядел он злым, как черт, так что я не спрашивал.

— Хановер — это город в Нью-Гэмпшире, — пояснила я, пропуская вперед Стивена и усаживаясь следом за ним.

А «что-то начищать», согласно суровому мужскому жаргону, наверняка собрались кому-то определенному.

Захотелось спрятаться под стулом и больше никогда оттуда не вылезать.

Как он, черт возьми, вечно все узнает?

Кажется, Хэппи спросил, зачем он внезапно сорвался в неладный Нью-Гэмпшир, но я успела уйти в себя и успешно проигнорировать его реплику.

С другой стороны, он вполне мог бы не поднимать панику: самая короткая дорога от Кембриджа в Массачусетсе до Хановера занимает чуть больше ста миль — пара часов езды, и он уже в гостях у Брюса. А если вспомнить, какие машины предпочитает Старк, и какую манеру вождения имеет, то и вовсе быстрее уложится; это вам не на другой конец штатов в Вашингтон лететь. Но, видимо, Хэппи не утрирует, и он был действительно в бешенстве — иначе рационализм непременно бы взял свое.

Тони, конечно, человек одной эмоции, но полностью его мозг отключался лишь в крайнем случае.

Этой крайностью, надо полагать, стал мальчишка в очках, сдувающий пылинки с модели железной дороги, выписывающий журналы по почте в век компьютеров и нано-технологий и читающий истории о Шерлоке Холмсе.

Друг.

Мы не выбираем семью, но мы можем выбирать друзей — совершенно разных людей, которые в последствие сдвигаются с места «знакомого», с коим ты встретился по воле Господина Случая на какой-нибудь вечеринке, в самый центр нашего сердца. Ведь только подумать: еще год назад ты мог пройти мимо определенного человека на улице и даже не взглянуть в его сторону; мог видеть его страничку в социальных сетях через общих знакомых, однако пролистнул ее, не одарив вниманием; мог услышать его имя, промелькнувшее мимо ушей, как пустой звук. Год назад ты мог быть один. И вдруг — поворот. Резкий крюк на дороге жизненных обстоятельств, быть может, далеко не приятный для тебя, ведь ты так долго вынашивал четкие планы, которые внезапно полетели псу под хвост, так, что теперь ты — расстроенный, недовольный или вовсе кипящий от негодования, мысленно проклинающий всю свою жизнь, оказываешься в определенное время в определенном месте.