Tier (СИ)

— Окей, — махнула рукой Джонсон. — Главное, чтобы результат был. А за деньгами мы не постоим.

========== Тесные контакты ==========

Ульрика попрощалась с Моникой и направилась к себе. Вечер был на удивление тих и пригож, на небе — ни облачка, тишина, покой… Девушка вдохнула свежий запах полной грудью и замедлила шаг, решив немного прогуляться.

Когда до дома осталось каких-то сто метров, Шмидт услышала за собой тихие шаги. Это мог быть кто угодно, но барабанщица напряглась: сразу вспомнилась Джей Пи. Ульрика ускорила шаг, мечтая как можно быстрей попасть домой.

«Надо не показывать, что я заметила его, — лихорадочно думала девушка, закусив губу, —, но осторожность не помешает».

От осознания, что ее кто-то преследует, голова казалась пудовой гирей и кружилась, словно после бешеного аттракциона. Плюс еще эта противная дрожь в коленках, от которых хотелось ходить на полусогнутых. Ульрика резко оборвала саму себя, назвав «мнительной дурочкой», и мысленно подобралась, вспоминая один-единственный урок по курсу самообороны, на котором ей доводилось бывать. В то же время она вся обратилась во слух, полагаясь на дремлющие где-то глубоко животные инстинкты. Похоже, ее преследователь и не думал останавливаться. Шмидт уже буквалько каждым нервом чувствовала его приближение, а потому уже мысленно подобралась, чтобы дать достойный отпор. И, когда тяжелая мужская ладонь опустилась на ее плечо, девушка резко поднырнула и нанесла противнику колоссальный удар в пах. Затем отбежала на пару метров в сторону, дивясь своей храбрости.

— О, черт! — донеслось ей в спину на немецком. Ульрика изумленно повернулась, и ее губы округлились буквой «О»: девушка поняла, что только что со всей дури вмазала по шарам Кристофу Шнайдеру. Чувствуя, что здорово накосячила, Шмидт нерешительно подошла к музыканту, переминаясь с ноги на ногу:

— Больно?

Шнай через силу разогнулся, не решаясь, впрочем, убрать руки, прикрывающие пострадавшее «хозяйство»:

— Нет, милейшая фройлейн, мне было до ужаса приятно, — Кристоф попытался ухмыльнуться, но это у него плохо вышло. Его лицо исказила мученическая гримаса, и Ульрика вновь испытала чувство вины. Чтобы хоть как-то оправдать себя, девушка последовала принципу «лучшая защита — это нападение»:

— Почему вы не дали о себе знать, а крались за мной, словно кот?

В общем-то, ее доводы оказались достаточно резонными, и Шнайдер ответил, переводя дух:

— Мне показалось непривычным кричать на всю улицу, привлекая ваше внимание.

Ульрика смущенно улыбнулась и заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из гладкой прически:

— И тут вы правы. Но, если честно, вы напугали меня.

— Перестаньте мне «выкать», Ульрика, — поморщился Кристоф. — Давайте перейдем на «ты».

— Хорошо, Кри… — произнесла Шмидт и тут же запнулась, вовремя вспомнив неприятие барабанщиком собственного имени. — Хорошо… Шнайдер. Фу, дико-то как!

— Все нормально, — успокоил девушку Кристоф. — Лучше по фамилии, чем по имени. Кстати говоря, надо это отметить. Давай посидим в какой-нибудь кафешке, попьем кофе, пообщаемся?

Ульрика склонила голову вбок и, прищурившись, посмотрела на музыканта. Удивительно, но в его компании она не чувствовала себя скованно или неуверенно, как вполне могло бы случиться с любой другой девушкой. Но не с ней. Стоя рядом с музыкантом всемирно известной группы из Германии, она ощущала лишь чувство вины за произошедшее, а также какое-то теплое чувство, похожее на симпатию.

— Ну, так как? — напомнил Шнайдер, глядя на задумчивое личико девушки.

— Идет, — согласилась она, и в ее темно-карих глазах снова заплясали уже знакомые Кристофу озорные чертики.

Уже спустя двадцать минут Ульрика смаковала пломбир с фруктовым сиропом, поданный в премиленькой хрустальной розетке, а ее спутник отдавал должное жюльену с курицей и грибами.

— Ну, о чем будем говорить? — первой затянувшееся молчание нарушила Шмидт, изящно поддевая десертной ложечкой кусочек тающего пломбира.

— Спрашивай, — последовал ответ.

Ульрика усмехнулась:

— В любое другое время я нашла бы множество вопросов, но сейчас ни один из них не приходит мне в голову. Это все так нереально — сидеть в кафе за одним столиком с человеком, которого знают и любят во всем мире миллионы поклонниц.

— Но не вы, — продолжил логическую цепочку Кристоф, пристально посмотрев на спутницу, ожидая любого ответа, как утвердительного, так и отрицательного.

— Отчего же? Я, конечно, не такая фанатка, как Моника, однако с должным уважением отношусь к творчеству группы. Повторяю: не всякой девушке везет так, как мне. Или Джей Пи, хотя я сомневаюсь, что встреча с Тиллем Линдеманном прошла под счастливой звездой.

— О чем ты? — живо поинтересовался Кристоф.

— Меня не покидает ощущение, что ее убили из-за связи с вашим солистом, из-за банальной зависти. Да, Джей Пи легко было назвать девушкой легкого поведения, однако убивать ее за это… Разве что в Палм-Бич завелся еще один Джек Потрошитель, — вдруг разоткровенничалась Ульрика.

Шнайдер нахмурился, отчего, казалось, его брови слились в одну линию:

— Да, ты права, Ульрика. Мне это тоже не нравится. Но пока рано об этом говорить. Практически все девушки из вашей группы общаются с нами, некоторые даже ближе, чем полагалось.

Шмидт ухмыльнулась:

— На кого это вы намекаете, герр?

— Да хоть на вашу Сандру. Обычно Круспе возвращается такой довольный после отличного трахомарафона.

Щеки Ульрики налились румянцем:

— Фи, Шнайдер, как некультурно.

— Извини, — тут же поправился барабанщик, сказывается недостаток общения с молодыми девушками вроде Ульрики.

— Не сказала бы, — ответила девушка, когда ее щеки приобрели прежний оттенок.

— У тебя мороженое на верхней губе, — вдруг произнес Кристоф и автоматически потянулся через весь стол, чтобы смахнуть сладкую капельку. Проведя большим пальцем по верхней губе Ульрики, Шнайдер почувствовал, как девушка всего на мгновение напряглась, а затем расслабилась. Убрав руку, мужчина улыбнулся и прочел ответную улыбку в глазах своей спутницы.

***

Сандра заливисто смеялась, когда Рихард, вместо того, чтобы продемонстрировать заводной рифф на гитаре, проделал то же самое на ее ребрах.

— Ай, я боюсь щекотки! — Джонсон визжала и уворачивалась, но это было нелегко. Пальцы Круспе терзали ее ребра, доводя девушки до истерики. Да и сама она была не в лучшем положении: ее пятая точка покоилась на согнутом колене музыканта, а сама она буквально полулежала в его объятиях, словно та самая гитара, на которой он показывал свое мастерство. — Да хватит уже!

— Эй, ребят, вы чего?

Рихард на мгновение отвлекся, и этого Сандре хватило, чтобы скатиться с его колен и броситься к Монике, изумленно застывшей на пороге.

— Райан, спасай! Иначе я умру от щекотки.

Красная, растрепанная девушка по-детски спряталась за спину подруги, уже оттуда показывая Цвену язык. Моника так и прыснула со смеху, когда Круспе с криком: «Ах, вот как?» ринулся за брюнеткой. Поймав ее на очередном вираже, он стиснул ее в объятиях и крепко поцеловал.

— Так вы что, вместе? — поинтересовалась Райан, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

— Что-то вроде, — ответил Рихард, прижимая Сандру к себе спиной и вдыхая аромат ее волос.

— Ну, прямо дежавю! — воскликнула Моника, садясь на ближайший ко входу стул. — В последний раз в таком амплуа я видела Джей Пи.

Джонсон как-то обмякла после таких слов. Улыбка ее увяла, и она молча высвободилась из объятий гитариста. Пожалуй, Сандра была едва ли не единственной близкой подругой клавишницы. Она никогда не осуждала Джей Пи за ее поступки, всегда уважала ее мнение, каким бы неверным оно ни было. Они даже не ссорились. Возможно, все дело было в Сандре, ведь она была неконфликтным человеком. К тому же, ее девизом были слова: «Я люблю людей. Но не отдельных особей, а массу». Монику всегда удивляли эти слова, и она считала эту точку зрения довольно оригинальной.