Вкус запретного плода

— А что за шум был связан с комиссией конгресса?

— Он не имел к этому прямого отношения. Он лишь выступил от имени Гильдии, — объяснил Доктор. — Это подтверждено документально.

— Подтверждено! — с презрением повторил Крейг. — Мне не нравятся кандидаты, которые должны что-то объяснять, доказывать, приносить извинения. К тому же сейчас не его время.

— Вы даже не знакомы с ним. Как вы можете утверждать это?

— Он — либерал. Либералы выходят из моды. Причина в том, что все, управляемое людьми, функционирует неидеально. В первую очередь это касается правительства. Но народ не знает этого и обвиняет людей, которые руководят им. В ближайшее время либералам придется взять на себя их долю вины.

— А если он захочет баллотироваться в качестве республиканца? — спросил Доктор.

— Республиканца? Ну, это другое дело. Тогда, по-моему, он может иметь будущее, — сказал Крейг.

— Он будет избираться как республиканец! — заявил Доктор.

— Все не так просто, — сказал Крейг. — Прежде я должен решить, есть ли у него соответствующий имидж.

— Есть! Я видел его в такой роли!

Доктор рассказал о том, что происходило на обеде КМ.

— Жаль, что меня там не было, — сказал Крейг и помолчал. — Я подумаю о нем. И поговорю с моим партнером. Возможно, для того чтобы прийти к какому-то заключению, нам придется провести исследование. Это будет стоить денег.

— Сколько?

Доктор задал этот вопрос так быстро, что Крейг удвоил цену.

— Семь или восемь тысяч.

— Вы их получите! — сказал Доктор.

— Если мы займемся кампанией, наш гонорар будет значительно большим.

— Вы его получите! — обещал Доктор.

Спустя четыре недели и два дня Уолтер Крейг встретился с Доктором за ленчем в столовой «Сентрал Студиос». Они сидели в углу зала за столиком Коуна, откуда просматривался весь Зеленый зал; на самом деле обшивка стен была имитацией под ореховое дерево, но согласно театральной традиции такое название обычно носила комната для отдыха актеров. Здесь ели руководители студии, звезды и агенты. Меню в Зеленом зале было более дорогим, чем в основной столовой.

Во время беседы Крейг не смотрел на Доктора. Взгляд молодого человека блуждал по комнате в поисках Джефа.

— Ну? — сказал Коун. — Что открыло ваше исследование?

Вместо ответа Крейг спросил:

— Тот столик… Джефферсон и блондинка… кто она?

— Актриса. Его подруга с востока. Ее зовут Клер… фамилию не помню.

— А, — протянул Крейг.

— Почему вы спросили?

— Она хорошенькая. С положительным имиджем, — сказал Крейг.

— Баллотироваться будет не она, а он, — заметил Доктор.

— Среди прочего мы обнаружили, что люди помнят о его разводе. В такой ситуации они всегда обвиняют мужчину. Помните, что сделали с Эдли Стивенсоном? Жена развелась с ним, и его назвали гомиком, — сказал Крейг. — Забавное дело. Люди, совершающие в своей частной жизни все возможные виды сексуальных преступлений, требуют от своих лидеров хотя бы внешнего пуританства.

— Вы хотите сказать, что брак помог бы ему, — сказал Доктор.

— Да, если бы он женился на женщине с такой внешностью. Конечно, она — актриса, но мы можем преодолеть связанные с этим проблемы, — задумчиво добавил Крейг. — Вам известны, какие у них отношения?

— Он настоял на том, чтобы ее пригласили сниматься. Мы могли найти актрису на такую роль с помощью одного телефонного звонка. Конечно, я должен сказать вам, что она была замужем.

— Развелась? — тотчас спросил Крейг.

— Вдова.

— Это хорошо.

— У нее двое детей. — Еще лучше. Можно создать образ семьянина.

— Есть одна проблема.

— Какая? — спросил Крейг, глядя на красивую пару.

— Дети — евреи.

— А она — нет?

— Евреем был ее муж.

— Надо об этом подумать. И все же симпатичная пара. Они много смеются. Это хорошо. Они отлично чувствуют себя вдвоем. Это еще лучше. Политики, которым перевалило за сорок или пятьдесят, состоят иногда в браке так долго, что им скучно со своими женами. Заставить их улыбаться друг другу на людях почти невозможно. У этих есть свежесть отношений. Да, именно свежесть.

— Послушайте, — перебил его Доктор, — я понятия не имею, каковы их подлинные отношения.

— Меня никогда не интересует, что есть на самом деле, — твердо произнес Крейг. — Важно только то, как это выглядит. На мой взгляд, они выглядят нормально.

Он направил свое внимание на стоящую на столе корзинку, в которой находились подсоленные хлебцы, твердые, как пластмасса, ломтики черного шведского хлеба и неизбежный студийный matzoth. Он взял кусочек matzoth, намазал его маслом, посолил. Прежде чем поднести его ко рту, Крейг произнес с беспокойством:

— Значит, дети — евреи.

Затем он откусил matzoth.

Доктор слегка встревожился.

— Что еще открылось в ходе вашего исследования?

— Как правило, люди не доверяют актерам. Они считают их лентяями, пьяницами, аморальными типами, получающими чрезмерные гонорары, избравшими такую профессию из-за нежелания честно трудиться, — заявил Крейг.

— Значит?.. — спросил Доктор, ожидая услышать отрицательное заключение.

— Люди не верят им. Но, с другой стороны, любят их. Возможно, потому что сами хотели бы делать то, что делают актеры. Если бы смели. Это причудливое сплетение эмоций, — сказал Крейг.

— Примут ли они актера в качестве кандидата на государственную должность? — спросил Доктор.

— Я и мой партнер, мы думаем, что если нам удастся создать ему нужный имидж, люди его примут.

— И каков этот имидж? — теряя терпение, спросил Доктор.

— Мистер Коун, — снисходительным тоном произнес Крейг, — мистер Коун, в нашем бизнесе мы строго придерживаемся основных принципов. Первые принимаемые нами базовые решения определяют наш дальнейший курс, создаваемый имидж, лозунги, идеи для рекламы, все! Поэтому мы не спешим. Если мы допустим ошибку при выработке общей концепции, никакие затраты и усилия не помогут нам преодолеть ее последствия.

— Сколько времени это потребует? — спросил Доктор.

— Я бы хотел увидеть его перед живой аудиторией.

— Я уже видел его и сказал вам…

— Послушайте, на следующей неделе он сможет выступить в Канога-Парк на собрании Благотворительного фонда. Там будет типичная калифорнийская толпа. Не эти голливудские психи. Люди, похожие на основную массу избирателей этого штата. Если он согласится, я прослежу за тем, чтобы он получил приглашение.

Доктор задумался.

— В таком маленьком городке, как Канога-Парк? Я не знаю, удастся ли мне уговорить его.

— Я облегчу вашу задачу. Я организую присуждение ему премии.

— Премии? — недоверчиво произнес Доктор.

— Да. Он станет Человеком чего-нибудь… я придумаю. Вам придется оплатить золотой диск.

— Хорошо. Если это поможет.

— Никто еще не отказывался от премии. Тем временем я напишу для него речь.

— О чем он будет говорить?

— О благотворительности, людском братстве, Боге, — совершенно серьезно сказал Крейг.

— Вы не хотите побеседовать с ним до выступления, узнать, что он думает?

— Меня не интересует, что он думает, — невозмутимо ответил Крейг.

— Разве это не имеет значения?

— Для меня — нет.

Доктор не смог скрыть своего изумления таким откровенным цинизмом.

— Вы не спрашиваете у Доктора его мнение о пациенте, — сказал Крейг, — так зачем спрашивать меня? Я — профессионал, причем весьма дорогой. Вы откроете для себя одну вещь, мистер. Я знаю мою работу.

Джеф и Клер встали из-за стола. То ли по тому, как он отодвинул ее стул, то ли по тому, как она улыбнулась ему, Крейг сделал свой вывод:

— Эти двое собираются не то пожениться, не то лечь в постель. Что именно, я не знаю.

Съемка сцен с участием Клер завершилась. Приближался вечер пятницы. Джефу оставалось сыграть роль ведущего. Он попросил Клер подождать его. Они уложились в отведенное время. Еще не было шести часов.

Джеф прошел в свою гримерную. Клер находилась там в простом платье и уличном макияже. Возле ее кресла стоял чемодан.