Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли

— День рождения приемного отца, — поправила Лия. — Весьма существенная разница, ты не находишь?

— Только не в этом случае. Послушай, Лия. Мои родители очень хотят тебя видеть. Они скучали по тебе, все мы скучали. Почему бы тебе просто не войти и… не позабыть обо всем остальном? — Он перешел на мягкий, уговаривающий тон, сопротивляться которому когда-то было просто невозможно. Сопротивляться которому она не смогла и в его комнате в Бельгии. Теперь же он показался ей льстивым, напыщенным. Райан взял ее за руку и провел большим пальцем по ее руке. Она ждала обжигающего ощущения от его прикосновения, дрожи, которая захватит ее. Ничего не случилось.

— Ты прав, — сказала она уже спокойно и высвободила руку. — Я не стану закатывать сцен. Во всяком случае, перед тобой. Ты спал со своей сводной сестрой у меня за спиной все время, пока мы были вместе, потом заставил меня хранить эту тайну. Лгать всем твоим родным, которых, надо заметить, я всегда любила и уважала и которые точно не заслужили такого сына, как ты. Что ты за скотина, Райан? — Она недоверчиво покачала головой.

За спиной в коридоре послышалось какое-то движение, повисла тишина. Молчание человека, услышавшего то, во что не в силах поверить.

— Лия, черт побери, говори потише! — прошипел Райан в ярости.

— Судя по всему, слишком поздно, — проговорила она холодно. — Прощай, Райан. Не жди, что я вернусь, и не пытайся — не пытайся! — еще раз связаться со мной.

Она отвернулась, чтобы не видеть его физиономии, на которой было написано недоверие, спустилась по ступенькам к воротам. Здесь она остановилась и обернулась.

— Солдата звали Робин Дюрран. Он был из числа осужденных. С этой информацией ты сможешь отыскать кого-нибудь из его родственников, но я сомневаюсь, что они есть. Что до всего остального, тебе придется подождать, пока не выйдет моя книга! — прокричала она.

Лия не стала оглядываться. Она шла пружинистой походкой, широко и свободно, прочь. Ее охватило отчаянное нетерпение, и она вдруг поняла, что не столько хочет уйти от Райана, сколько не может дождаться, когда вернется к другому. Надеясь, что еще не слишком поздно, она выхватила из сумки телефон и принялась набирать номер неловкими от волнения пальцами. Нажала не на ту кнопку и, ругая себя вполголоса, попробовала заново. С другой стороны улицы раздался автомобильный гудок, заставивший ее вздрогнуть. Она подняла голову и увидела знакомый грязный «рено», припаркованный в двадцати ярдах от дома. Марк помахал ей из-за руля, в глазах его отражалась тревога, но губы улыбались. Широкая улыбка осветила лицо Лии, и она помахала в ответ. Легкими от счастья шагами она перешла дорогу и побежала туда, где он ее ждал.

1911 год

Погода начинает меняться, приближается осень: по утрам заметно прохладнее, кроны деревьев тронуты медью и золотом. Тэсс идет по бечевнику в Тэтчем с двумя письмами от миссис Кэннинг. Мысленно она старательно повторяет приметы, боясь заблудиться, не найти на обратном пути дом викария. На новом месте она только две недели, и все кажется ей здесь странным. Начиная от широких открытых пространств до непривычной тишины и покоя; здесь вкусная, горячая еда, которая кажется еще вкуснее после стольких месяцев жестоких лишений в Холлоуэе и Фрошэм-хаусе. Она не в силах с собой совладать и ест все, что перед ней ставят; ее бедра, живот и руки стали округляться. Софи Белл, кажется, этим довольна. Экономка мало разговаривает, ее лунообразное лицо всегда озабочено, однако она улыбается Тэсс, время от времени похлопывает ее по плечу и вообще обращается с ней хорошо. Почти все ее внимание сосредоточено на маленькой черно-белой кошечке, приблудном тощем котенке, который появился у кухонной двери несколькими неделями раньше и которого Софи Белл приняла едва ли не с суеверным благоговением. Она кормит кошку сливками из блюдца, оставляет для нее обрезки почек, когда готовит пудинг. Однако клички Софи Белл кошке не дала, так и зовет ее кошкой, а Тэсс про себя называет ее Бродяжкой.

Эстер Кэннинг какая-то странная, вся на нервах, беспокойная, но она явно старается, чтобы Тэсс было хорошо и спокойно. Она говорит тихо, что так не похоже на Джентльмена и на миссис Хеддингли. На многочисленных разнообразных надсмотрщиков и хозяев, от которых Тэсс страдала в последнее время. Эстер Кэннинг говорит и движется так, словно в углу спит кто-то, кого она боится разбудить. Она часто прикрывает рукой живот, будто защищая его, и Тэсс думает, уж не ждет ли хозяйка ребенка. Она очень на это надеется. Ребенок именно то, что нужно этому дому, чтобы его оживить. Викарий — человек рассеянный и молчаливый. Он не сказал Тэсс и двух слов, кажется, вообще не заметил ее появления. Тэсс это не волнует. Она столько повидала за последние страшные месяцы своей жизни, что больше не питает доверия к мужчинам, даже к мужчинам в сутане. А с домашним хозяйством здесь явно прекрасно справляются и без его вмешательства. И во всем доме неизбежно, хотя об этом не упоминают вслух, ощущается отсутствие Кэт. Полиция обнаружила ее последнее письмо к Тэсс в сумке, брошенной на лугу. В конце концов письмо нашло Тэсс, хотя приехала она в Коулд-Эшхоулт, лишь узнав о смерти подруги. Читая это послание с того света, она снова рыдала, едва справившись с первой волной горя. Теперь Тэсс здесь, потому что Кэт здесь нет. Все в доме викария сознают это, и Тэсс не знает, всегда ли так будет.

Она делает глубокий вдох, подавив новые слезы, навернувшиеся при мысли о погибшей подруге. Она не желает гулять по лугам, где все это случилось. Тэсс выбирает длинный обходной путь до моста, по дорожке между живыми изгородями и по бечевнику. Но ее никто и не заставляет идти другой дорогой. Если где-то и обитает призрак Кэт, то именно в этих лугах, сердито сетуя на то, как близка она была к свободе, к началу новой жизни. И какой бы ни была причина, заставившая ее встретиться на лугу с теософом тем утром, если бы только она не пришла, если бы сразу побежала к Джорджу, то была бы теперь с ним, любила бы и смеялась, лучилась бы той яркой силой, которая притягивала к ней Тэсс так же неизменно, как луна притягивает к себе океаны. Несправедливость случившегося так велика и горька, что Тэсс сердится на Бога, даже в церкви не может читать вместе со всеми «Отче наш» в конце службы. Глаза ее остаются открытыми, рот крепко сжат. Однажды утром, вскоре после приезда, она полезла за ночным горшком и обнаружила под кроватью небольшое латунное распятие. Как следует подумав, она оставила его там, где нашла. Господу придется оправдать себя в глазах Тэсс после того, что Он сделал с Кэт.

Она идет дальше вдоль канала, и наконец начинают появляться постройки. Тэсс слышит голоса, смех и плеск воды. Испуганно остановившись, она плотнее закутывается в шаль и с опаской продолжает путь. У моста, где ей предстоит выйти на дорогу и пойти по ней в центр города, купаются школьники, побросав на заросшем травой берегу пиджаки и соломенные шляпы. Это какой-то придуманный ими праздник: у мальчишек закончились уроки, и посмотреть на них собралась целая толпа болельщиков — мужчины, женщины, дети свешиваются с моста. Тэсс присоединяется к ним, невольно улыбаясь, смеясь гримасам мальчишек, которые устроили заплыв с сигаретами, — победителем становится тот, кто доплывет до противоположного берега и вернется, сохранив зажженный окурок, несмотря на то что брызги летят со всех сторон.

Наконец Тэсс поворачивается, чтобы идти в город, но в этот момент на востоке появляется неспешно пыхтящий пароход. Она задерживается, чтобы посмотреть на него, а капитан судна предостерегающе свистит в два пальца, и мальчишки плывут к берегу, давая ему дорогу. Пароход старый, видавший виды, он почти скрыт клубами пара и дыма. На нем свежая краска, но не везде. Рулевая рубка выкрашена в яркие цыганские цвета: зеленый, красный и желтый. А бока все еще вылинявшие и растрескавшиеся, лишь название судна аккуратно выведено белой краской на темно-синем фоне: «Черная Кошка». Сердце Тэсс замирает, она бежит к перилам моста, чтобы рассмотреть получше. Мужчина за штурвалом крепкий, с обветренным лицом. Он улыбается, благодарит мальчишек, проходя мимо, но глаза у него грустные. Тэсс неотрывно смотрит на него, у нее такое чувство, будто она его знает, — чувство настолько сильное, что она едва не окликает его, когда он оказывается совсем близко. Тэсс глядит ему вслед, пока судно не скрывается из виду, и вдруг она успокаивается. Осеннее солнце ласково греет лицо, и Тэсс идет в Тэтчем с ощущением, что все будет хорошо. У нее все будет хорошо. Ей кажется, что подруга идет с ней рядом.