Вкус запретного плода

— Симпатичный молодой человек, — задумчиво сказал Бичер. Но эта задумчивость говорила Доктору о том, что у Старика есть какие-то сомнения. Внезапно Бичер спросил:

— Такие телепостановки будут идти на каждой неделе?

— Такие, только лучше, поскольку будет транслироваться запись. Мы сможем избежать накладок в эфире.

— Я имел в виду характер пьесы. Я не стремлюсь угодить критикам. Я хочу угодить публике. Однажды я поручил моим ребятам провести исследование. Вам известно, сколько в этой стране критиков?

— Три тысячи? — предположил застигнутый врасплох Доктор.

— Вдвое меньше. Тысяча триста пятьдесят два. Они все не смогли бы купить много автомобилей, холодильников или стиральных машин. Для меня критики не имеют значения. Большинство из них все равно красные!

Мне нужны истории, имеющие человеческую ценность. Подобные той, которую мы только что увидели. Любой человек может исправиться, что бы он ни совершил в прошлом. Вот о чем эта вещь. Я имею в виду веру.

Внезапно Бичер спросил:

— Он — религиозный человек?

Доктор не ответил, и председатель произнес:

— Из какой он среды?

— Он — методист. Родился в Айове. Жил там до переезда в Голливуд.

— Обычно методисты сохраняют те убеждения, которые внушали им в детстве.

Бичер казался довольным, но неожиданно он заявил:

— Тут не все благополучно.

Растерявшись, Доктор не попытался что-либо ответить. Если Старик имел в виду что-то конкретное, это выяснится само.

— Вы понимаете — прежде чем я смогу отдать имя КМ в чьи-то руки, я должен убедиться в их чистоте. Я устроил ему проверку. Есть два момента.

Доктор насторожился.

— По моим сведениям, у него проблемы в семье. Возможен развод. Мы продаем автомобили семьям. Семейные люди осуждают разводы. Затем — у него роман с еврейской девушкой.

Удивленный осведомленностью Бичера, Доктор смог твердо сказать:

— Он закончился!

— Хорошо! — одобрил Бичер. — Вы понимаете, что я ничего не имею против евреев. Просто смешанные браки раздражают обе группы населения. Значит, мы можем беспокоиться только о его разводе.

Доктор понял, что, когда Старик покупал человека, он покупал его всего целиком.

— И, конечно, еще один момент…

Доктор помолчал, не догадываясь, что его ждет.

— Та история с красными. Почему порядочный, симпатичный молодой человек заступился за коммунистов?

— Я не считаю, что он за кого-то заступился, — ответил Доктор.

Лицо Старика внезапно стало сердитым. Люди редко открыто возражали ему. Доктор понял, что ему следует говорить быстро и убедительно.

— Если вы видели его выступление по телевидению, вы вспомните, что он говорил лишь о происшедшем лично с ним. Он хотел объяснить, почему испытавшие потрясение молодые люди в тридцатых годах легко поддавались влиянию ложной идеологии. С ним этого не случилось. Но он беспокоился о тех, кто поддался ей и сожалел об этом. Вы сами сказали — это история о нравственном исправлении. Он не хотел, чтобы их осудили, не дав шанса раскаяться.

— Он действительно не заступался за тех десятерых, которые были осуждены, — согласился Бичер.

— Да, не заступался.

— Будет лучше, если отныне он воздержится от участия в любой политической деятельности, — заявил Бичер.

— Думаю, когда срок его полномочий в качестве президента Гильдии истечет, он не будет снова баллотироваться на этот пост, — сказал Доктор, не имевший понятия о намерениях Джефа по этому вопросу.

— Хорошо. Хорошо, — задумчиво произнес Старик и добавил: — Развестись можно тихо. Моя дочь разводилась дважды, и оба раза без намека на скандал. Если вы заверите меня…

— Мы сделаем это бесшумно.

— Мне не нужны взаимные обвинения. Профессиональные проблемы и разногласия — это люди понимают и прощают…

Он пояснил, как следует обставить развод Джефа. Доктор понял его и согласился.

— Он знает, что ждут от него, когда он станет лицом КМ. Иначе он не сделал бы этого, — Доктор постучал по коробке с пленкой.

— Общественный имидж, — сказал Старик. — Оставьте пленку, мистер Коэн. Я хочу, чтобы все мое правление увидело ее.

Доктор улыбнулся, поняв, что это заявление значит больше, чем подписанный контракт. Когда Старик просил правление одобрить его решение, он не получал отказа.

Спустя четыре дня в офис ТКА в Беверли-Хиллз пришло письмо с уведомлением о том, что «Консолидейтид Моторс» покупает цикл телепередач с участием Джефа Джефферсона на срок в пятьдесят две недели. КМ выдвинула два условия. Программа будет называться «Театр звезд КМ». Второе требование касалось хорошего личного и политического поведения Джефа Джефферсона. Любой его поступок, способный скомпрометировать спонсора, приведет к немедленной отмене телепередач. Вскоре после прихода письма Бичер позвонил Доктору и дал ясно понять, что чем быстрее состоится развод, тем будет лучше.

На следующий день после окончания съемок Джоан полетела в Мексику. Она вернулась через четыре дня, практически незамеченная прессой.

Тремя неделями позже, с большей, чем обычно, помпой, ТКА совместно с ССД устроили коктейль для прессы, чтобы объявить о начале первого цикла телефильмов, снятого в Голливуде новым производственным подразделением агентства. Это событие получило бурное одобрение Гильдии киноактеров и других профессиональных союзов киноиндустрии.

Было произнесено множество тостов за успех нового начинания и возрождение Голливуда в качестве кинематографической столицы мира.

Отвечая на вопросы репортеров, Джеф Джефферсон дал ясно понять, что нелегкие обязанности звезды и ведущего «Театра звезд КМ» вынудят его отказаться от работы в Гильдии и не выставлять свою кандидатуру на очередных выборах. Он чувствовал, что начало производства телефильмов в Голливуде значительно укрепило положение Гильдии по сравнению с тем временем, когда он впервые вошел в свой кабинет.

Только Доктор не появлялся на фотографиях в прессе. Он предпочитал держаться в тени.

В течение последующих двенадцати месяцев ТКА создала двадцать шесть новых телепостановок и продала восемь из них. К концу своего первого полного сезона «ТКА-Филмз» владела четырьмя сотнями телефильмов, общая рыночная стоимость которых после первой демонстрации составила восемь миллионов долларов.

Часть шестая

1

«Театр звезд КМ» с ведущим Джефом Джефферсоном вступил в свой четвертый сезон.

Премьера любого цикла — всегда событие, потому что именно эта передача оценивается прессой.

Через три года после того, как ТКА начала уходить от прямого эфира, критики решили, что сериалы не заслуживают тщательного еженедельного анализа, которого удостаивались «живые» трансляции из Нью-Йорка. Было неясно, в чем тут причина — то ли в географическом снобизме, то ли в неосознанном неприятии того факта, что ТКА сделала Голливуд телевизионной столицей мира. Но традиция установилась. Пресса уделяла внимание первой передаче, поэтому начинать надо было с лучшими сценарием и труппой.

Джеф Джефферсон гримировался в своей гримерной на «Сентрал Студиос». Сценарий отдаленно напоминал сентиментальную костюмную пьесу «Он же — Джимми Валентайн». Это была современная история, позволявшая Джефу сыграть одну из тех ролей, которые никогда не доставались ему в художественных фильмах.

С начала цикла Джеф сыграл много ролей — ветерана, возвращающегося со второй мировой войны, Доктора, адвоката, отца усыновленного ребенка, мужественного бизнесмена — жертву мафии, сенатора.

Все роли были написаны так, чтобы Джеф представлял в них искреннего, честного, симпатичного американца, с образом которого ассоциировалось название компании «Консолидейтид Моторс». Этим постановкам всегда недоставало тонкости и психологизма.

Перед закрытием очередного сезона Джеф, вооруженный саркастичными рецензиями Джека Гоулда в «Нью-Йорк таймс» и Джона Кросби в «Геральд трибюн», говорил с Доктором о «следующем сезоне» и потребности в свежих качественных сценариях.