Все, что блестит

— Я не боюсь, не с Самантой. Она сразу начинает выть, едва почует чужие шаги, и кроме того, Салли и Джоэл Ризы находятся в соседней половине дома, так что я не так уж и одна.

Он открыл дверцу мощного спортивного автомобиля и помог ей сесть на сиденье, затем обошел вокруг машины к водительскому месту. Она защелкнула пряжку ремня безопасности, с интересом рассматривая различные приборы и датчики. Все это напоминало кабину самолета и отличалось от того, что она ожидала увидеть. Где же огромный черный лимузин с шофером в униформе?

Как только он скользнул на свое место и пристегнулся, она спросила:

— Вы всегда водите сами?

— Нет, но бывают ситуации, когда присутствие шофера нежелательно, — слегка улыбнувшись, ответил он. Мощный двигатель взревел, и Константинос, плавно выжав газ, так быстро и вместе с тем плавно тронулся с места, что Джессику откинуло на спинку сиденья.

— Вы продали загородный дом? — неожиданно спросил он. Она удивилась, как много ему известно о ней. Явно больше, чем только порочащие сплетни. Но он был знаком с Робертом до их свадьбы, поэтому естественно, что он знал о загородном доме Роберта.

— Роберт продал его за год до смерти, — спокойно ответила она. — И после того, как он умер, я решила оставить пентхаус, он был слишком велик для меня одной. Мои полдома достаточно просторны.

— Мне кажется, что небольшая квартира была бы предпочтительнее…

— Я не люблю жить в квартире, и потом, есть Саманта. Ей нужно место, чтобы бегать, к тому же здесь дружелюбные соседи, у которых есть дети.

— Не очень гламурно, — сухо прокомментировал он, и ее начавшее возрастать раздражение улеглось, приглушенное неожиданным всплеском веселья.

— Нет, если вы не находите гламурным вид сохнущих на веревках вещей, — согласилась Джессика, чуть улыбнувшись. — Но здесь тихо, и меня это устраивает.

— В этом платье вы выглядите так, будто должны быть укутаны в меха и обсыпаны бриллиантами, а не развешивать белье на веревках.

— Ну, хорошо, а что относительно вас? — весело спросила она. — Вы, в вашей шелковой рубашке и дорогом костюме, сидящий на корточках возле собаки, чтобы помочь ей ощениться?

Он бросил на нее взгляд, в котором плясали зеленые огоньки, отражающиеся от приборной доски.

— На острове жизнь намного проще, чем в Лондоне или Париже. Я рос там, бегая на свободе, подобно молодому козлику.

Она представила, как он — худой мальчишка со сверкающими черными глазами — носился босиком по диким горам своего острова. Подавили ли годы, деньги и приобретенный опыт вольный дух его ранних лет? И когда эта мысль только еще рождалась у нее в голове, она уже знала, что он все такой же дикий и неприрученный, несмотря на шелковые рубашки, которые он носил.

Разговор замер после того, как каждый из них погрузился в собственные мысли, и не возобновлялся, пока Константинос не остановился перед скромно освещенным рестораном. Швейцар приблизился, чтобы открыть для них дверь, и тут Джессика поняла, куда он ее привез. Ее пальцы сжались в кулаки от мрачного предчувствия, живот скрутило, но она заставила себя расслабиться. Он не мог знать, что она всегда избегала таких мест. Или мог? Нет, это невозможно. Никто не знал об ее боли, на людях она всегда вела себя отчужденно и сдержанно.

Глубоко вздохнув, Джессика позволила себе принять помощь, чтобы выйти из автомобиля. Машину отогнали, и Николас взял ее под руку, сопровождая к двери. Она не позволит этому испортить ей настроение, в отчаянии твердила себе Джессика. Она будет разговаривать с ним, есть заказанные блюда, и это пройдет. Она не должна обращать внимания, кого бы они не встретили.

Несколько раз свозив ее на ужин после их свадьбы, Роберт понял, что его юной жене причиняло сильную боль то, как открыто сторонились их его знакомые, и они перестали питаться вне дома, за исключением тех ресторанов, в которых он был постоянным клиентом.

Это был тот самый ресторан, в котором они встретили группу людей, буквально повернувшихся к ней спиной, и Роберт осторожно увел ее оттуда, несмотря на недоеденный ужин, прежде чем она потеряла всякий контроль и разрыдалась на глазах у всех, как ребенок. Но это случилось пять лет назад, и хотя у нее так и не пропал ужас при мысли о еде в таком месте — и особенно в этом ресторане, — она гордо держала голову, без колебаний следуя прямо к дверям, которые швейцар в униформе держал открытыми.

Едва увидев Николаса, метрдотель чуть ли не переломился в поклоне:

— Мистер Константинос, какая честь для нас!

— Добрый вечер, Свейн, мы хотели бы столик в тихом месте, пожалуйста. Подальше от толпы.

Пока они следовали за метрдотелем, обходя по пути столы, Джессика пришла в себя достаточно, чтобы с веселым удивлением взглянуть на высокого мужчину рядом с ней:

— Стоящий поодаль столик? — поинтересовалась она, ее губы дрогнули, подавляя улыбку. — Чтобы никто не заметил учиненный погром?

Темноволосая голова склонилась к ней, и она увидела его сверкнувшую усмешку:

— Думаю, мы сможем уладить все более цивилизованным путем.

Столик, который выбрал для них Свен, был изолирован, насколько это вообще было возможно в оживленный субботний вечер. Он был частично закрыт рядом растений, которые заставили Джессику ощутить себя в джунглях, и она даже постаралась расслышать крики птиц, прежде чем упрекнула себя за глупость.

Пока Николас выбирал вино, она мельком поглядывала на другие столы, немного опасаясь увидеть знакомые лица. Она обратила внимание на кратковременное молчание, наступившее при их появлении, и вновь возникшее шипение быстрой беседы, волной катившееся им вслед, пока они пробирались к своему столику. Заметил ли это Николас? Возможно, она слишком чувствительна, возможно, эта реакция, скорее, на Николаса, чем на нее.

Как миллиардер, он был, безусловно, более заметен, чем большинство людей!

— Вам не нравится столик? — голос Николаса прервал ее раздумья, и, подняв на него взгляд, она обнаружила, что он пристально смотрит на нее, и при этом на его суровом смуглом лице написано раздражение.

— Нет, прекрасный столик, — поспешно ответила она.

— Тогда почему вы хмуритесь? — требовательно спросил он.

— Плохие воспоминания, — пояснила она. — Все в порядке, мистер Константинос. У меня всего лишь был… неприятный опыт здесь однажды.

Мгновение он наблюдал за нею, затем спокойно произнес:

— Мы можем уйти, если это беспокоит вас.

— Беспокоит, — согласилась она, — но я не уйду. Полагаю, что пришло время преодолеть свои глупые страхи, а какое время подходит для этого лучше, чем сейчас, когда мне предстоит бороться с вами и тем самым отвлечься от старых проблем?

— Вы уже второй раз упоминаете о разногласиях между нами, — прокомментировал Николас. Он низко наклонился к ней и протянул сильную смуглую руку, коснувшись небольшой икебаны между ними. — Сегодня вечером не будет никаких разногласий. Вы слишком красивы, чтобы тратить наше общее время, бросаясь гневными словами. Если вы начнете спорить, то я просто наклонюсь и буду целовать вас до тех пор, пока вы не успокоитесь. Теперь я вас предупредил, поэтому, если вы решили бросить мне вызов, как рассерженный котенок, то я могу только заключить, что вы хотите, чтобы вас поцеловали. Что вы думаете об этом, ммм?

Джессика уставилась на него, пытаясь справиться со своими губами, но они все равно изогнулись в очаровательной улыбке, и, наконец, она рассмеялась. Взрыв смеха заставил присутствующих в зале повернуться в их сторону. Она тоже наклонилась над столом и тихо ответила:

— Я думаю, мистер Константинос, что буду сама любезность и очарование этим вечером!

Он оставил в покое цветы и резко протянул руку, схватив ее за запястье, его большой палец поглаживал нежные голубые жилки на внутренней стороне ее руки.

— Будучи милой и очаровательной, вы также получите поцелуй, — хрипло пошутил он. — Думаю, я окажусь победителем в любом случае! И обещаю вам, что крепко вас поцелую, если еще раз назовете меня мистером. Попробуйте сказать Николас, думаю, вы обнаружите, что это не так уж трудно. Или зовите меня Нико, как это делают мои друзья.