Все, что блестит

Уязвленная, она холодно ответила:

— Встречу назначила не я. Ваш секретарь позвонил мне и сказал, в какое время следует прийти, после чего повесил трубку, прежде чем я успела согласиться или отказаться. Это заставило меня поторопиться, но я приложила все усилия, чтобы успеть, и ждала так долго, как смогла, но у меня была назначена другая встреча. Прошу прощения, если моих усилий было недостаточно, — тон ее голоса явно давал понять, что ее не интересует его мнение, и ей было все равно, мудро она поступает или нет. Ее взбесило то, что этот таракан — его секретарь — осмелился повернуть дело так, словно в произошедшем была ее вина.

— Понимаю, — спустя некоторое время проговорил Константинос. — Теперь мой черед извиняться перед вами, миссис Стентон, и мои извинения искренние. Такое больше не повторится. Что же, тогда до завтра, — он отключился, и в телефонной трубке раздались короткие гудки.

Джессика сердито бросила трубку на аппарат и еще с минуту стояла, притаптывая ногой и стараясь взять себя в руки, затем ее лицо просветлело, и она рассмеялась вслух. Он, несомненно, поставил ее на место! Она уже практически с нетерпением ждала встречи с пресловутым Николасом Константиносом.

На следующий день, одеваясь на встречу, Джессика начала собираться заранее, чтобы у нее оставалось достаточно времени на раздумья о том, что надеть. Она примерила несколько вещей и, наконец, выбрала строгий, сшитый на заказ матово-золотистый костюм, в котором она выглядела зрелой и серьезной, и подобрала подходящую шелковую блузку кремового цвета. Приглушённый золотой цвет перекликался с золотистыми прядями ее рыжевато-каштановых волос и легким загаром кожи, но она не понимала, какую картину являет собой, иначе немедленно бы переоделась. Как бы то ни было, она выглядела, словно ожившая золотая статуя с блестящими, как драгоценные камни, зелеными глазами.

Джессика с нетерпением ждала этой встречи. Когда в два часа дня она вошла в приемную, ее сердце билось в предвкушении, глаза блестели, а на щеках играл румянец. При ее появлении секретарь вскочил на ноги с живостью, которая сказала ей, что он получил сполна за свое поведение в прошлый раз. Хотя в его глазах читалась неприкрытая враждебность, он, тем не менее, сразу проводил ее во внутренний офис.

- Миссис Стэнтон, сэр, — объявил он и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

Джессика пересекала офис своей гордой, грациозной походкой, и сидящий за столом мужчина медленно поднялся на ноги при ее приближении. Он оказался высоким, гораздо выше, чем среднестатистический грек, дорогая ткань его тёмно-серого костюма плотно облегала широкие плечи. Он стоял неподвижно, прищуренным взглядом наблюдая за тем, как его гостья идет к нему. Джессика приблизилась к столу и протянула руку для пожатия. Но, вместо того, чтобы пожать ей руку, он медленно обхватил ее пальцы и склонился над ними своей темноволосой головой. Теплые губы быстро коснулись их, и он тут же поднял голову, отпустив ее руку.

Слегка озадаченная, Джессика уставилась в чёрные, как ночь, глаза под бровями, которые почти соединялись в прямую линию на его лице. Надменный прямой нос, резко очерченные скулы, твердая линия губ, квадратный упрямый подбородок завершали это истинно греческое лицо. Века греческого наследия легко просматривались в этом лице, лице спартанских воинов. Чарльз был прав: этот человек абсолютно безжалостен, но Джессика не ощущала угрозы. Она чувствовала душевный подъем, словно находилась в комнате с тигром, которым может управлять, если будет очень осторожной. Ее сердце забилось сильнее, а глаза засверкали ярче, и, маскируя свой невольный отклик, она улыбнулась и пробормотала:

- Вы пытаетесь очаровать меня, чтобы я проголосовала так, как вам надо, прежде чем полностью растоптать?

К ее удивлению, он улыбнулся в ответ:

- С женщиной я всегда стараюсь сначала очаровывать, — произнес он глубоким голосом, который произвел на нее еще более сильное впечатление, чем по телефону прошлым вечером.

- В самом деле? — спросила она с насмешливым удивлением. — И это срабатывает?

- Обычно да, — признался он, все еще улыбаясь. — Почему у меня такое чувство, миссис Стэнтон, что вы будете исключением?

- Возможно, потому что вы весьма проницательный человек, мистер Константинос, — парировала она.

Он громко рассмеялся и указал на ряд стульев за столом.

- Присаживайтесь, пожалуйста, миссис Стэнтон. Если мы собираемся спорить, давайте, по крайней мере, будем делать это, устроившись поудобнее.

Джессика села и неожиданно сказала:

- У вас ведь американский акцент, верно? Это заставляет меня чувствовать себя так, будто я дома!

- Я учился говорить по-английски в Техасе, на нефтяном месторождении, — объяснил он. — Боюсь, даже Оксфорд не помог стереть техасский выговор из моей речи, хотя полагаю, мои преподаватели считали, что мой акцент — греческий! А вы из Техаса, миссис Стэнтон?

- Нет, но протяжный говор Техаса знаком любому американцу! Как долго вы находились в Техасе?

- В течение трёх лет. А сколько времени вы проживаете в Англии, миссис Стэнтон?

- Я приехала сюда незадолго до того, как вышла замуж, то есть, немногим более пяти лет. — Значит, вы были еще почти ребенком, когда вышли замуж, — заметил он, хмуро приподняв одну бровь. — Я полагал, вы будете, по крайней мере, лет тридцати, но вижу, что это не так.

Вздернув изящный подбородок, Джессика ответила:

- Нет, я была достаточно взрослая в свои восемнадцать, чтобы выйти замуж.

Она напряглась, почувствовав, что ей снова ставят в упрек то, за что осуждали в течение последних пяти лет.

- Как я и сказал, почти ребенок. И хотя, полагаю, существует множество жен и матерей в возрасте восемнадцати лет, но они кажутся куда моложе, если выбирают себе в мужья человека, который годится им в дедушки.

Джессика отодвинулась и холодно проговорила:

- Не вижу смысла обсуждать мой брак. Убеждена, что наше дело касается акций.

Он снова улыбнулся, но на этот раз улыбкой хищника, и в ней не было ни намека на юмор.

- Вы, безусловно, правы, — согласился он. — Тем не менее, наши разногласия можно уладить довольно легко. Когда вы продавали свое тело и молодость семидесятишестилетнему старику, вы осознавали тот факт, что финансовая выгода занимает очень высокое место в списке ваших приоритетов. Единственная вещь, которую остается обсудить, это — сколько?

Глава 2

Многолетний опыт научил Джессику скрывать свою боль за маской гордости, и она надела эту маску теперь, не выказывая перед ним ни чувств, ни мыслей.

— Прошу прощения, мистер Константинос, но вы, кажется, неправильно оценили ситуацию, — сдержанно произнесла она. — Я пришла сюда не за взяткой.