Чужие секреты

Джим внимательно оглядел редакционную комнату, как будто собирался закрыть офис на уик-энд, а не на час. Пропуская ее вперед, он повесил на дверь табличку "Буду в… час", поставил цифры 1.15. Дверь заскрипела. Она отчаянно скрипела, сколько Макси ее помнила, и, видимо, будет скрипеть и дальше еще много лет, пока это помещение будет занимать редакция газеты «Регард». Офис находился почти напротив их более старого и солидного конкурента — ежедневной газеты "Дейли Камера" — на пешеходной Перл-стрит, расположенной в деловой части города.

Мощенная булыжником улица с множеством магазинчиков и лавок славились своими экзотическими ресторанами. Перл-стрит была излюбленным местом акробатов, уличных музыкантов и праздных гуляк.

Макси, улыбаясь, отрицательно покачала головой, отказываясь от предложения уличного фотографа сняться в компании фанерного президента Буша. Обходя его, она нечаянно наткнулась на Джима, и тот пошатнулся, словно был намного ее легче.

— Ты что, успел поддать?

— Это ты плохо на ногах держишься.

Он взял ее за локоть, и они повернули в боковую улицу.

— Еще далеко?

— Три квартала.

— Проще было пешком дойти до моего дома.

— Ты умеешь заставить окружающих чувствовать себя виноватыми. Ну ничего, я постараюсь отыграться.

Блестящий салатный «фольксваген» Джима выглядел так, словно большую часть времени стоял в гараже, "новый внутри и снаружи" — как говорят торговцы автомобилями. Автомобиль нагрелся на солнце, и в нем было жарко, как в сауне.

Джим повернул направо.

— Что скажешь, Макси?

— Гм, — задумчиво ответила Макси, вернувшаяся к мыслям об обеде. Суп, салат. Может быть, хватит бекона на пару сандвичей?

— Мы всю неделю вкалываем, испытываем минутное облегчение, выпустив очередной номер, а потом, как мазохисты, начинаем все сначала. А для чего? Если завтра газета не выйдет, никто и не заметит. — Джим судорожно закашлялся, произнеся эту страстную тираду.

— Хандришь?

— Видимо, я стал слишком старым, чтобы жить в таком темпе. — Джим судорожно потер лоб. — К тому же меня перестали развлекать анонимные письма и угрожающие звонки.

— Тебе пора в отпуск, ты не отдыхал, по крайней мере, два года. Дней на десять вполне можешь оставить редакцию на нас с Рисом. На меня уж точно. Поезжай куда-нибудь и отвлекись. В Диснейлэнд, например.

— Ты всерьез считаешь, что вы с Рисом сумеете выпустить два номера подряд, не убив друг друга при этом? — Насмешливая улыбка скользнула по губам шефа.

Макси внимательно изучала его профиль. Действительно, Джим нуждается в отдыхе. Она давно к нему не приглядывалась, и сейчас только заметила, что он похудел, осунулся и стал какой-то задумчивый и печальный. Вообще-то в свои сорок лет он выглядел неплохо. Густые, чуть тронутые сединой волосы, небольшая бородка, которая ему очень идет, гладкий, высокий лоб, спокойный взгляд. Однако в последнее время он и правда стал вялым. Куда девалась его былая энергия? Макси поймала себя на том, что уже второй раз за сегодняшний день вспоминает, как она впервые переступила порог редакции. С солнечной улицы она попала в затененное и оттого кажущееся мрачным помещение, и волновалась, ожидая встретить прохладный прием, однако незнакомец, которого она увидела, повел себя так, словно они были знакомы много лет.

— Отлично, что ты пришла! — приветствовал ее бородач, стоявший в довольно нелепой позе в дальнем углу комнаты. — Будь добра, подойди поближе!

"Может, лучше зайти попозже, когда здесь будет еще кто-нибудь? — мелькнула у нее мысль. А мужчина, продолжая улыбаться, нетерпеливо поманил ее к себе.

Лавируя между столами и креслами, Макси двинулась к нему.

— У меня неприятность, — пояснил он, указывая на что-то ниже пояса.

Первым ее движением было повернуться и бежать без оглядки.

— Вон там, в стаканчике для карандашей, ножницы, — продолжал мужчина. — Освободи меня, пожалуйста.

Кусок его рубашки застрял в валике принтера.

— Глупо получилось. Я наклонился, а принтер был включен. Это тот самый случай, когда поломка произошла по вине пользователя, гарантийным ремонтом не удастся воспользоваться.

— С вами не первый раз такое? — Макси, не удержавшись, рассмеялась.

Джим не рассердился, он и сам улыбался, наблюдая, как Макси режет рубашку. Обретя свободу, он плюхнулся в кресло и принялся рассматривать обрезки ткани.

— Дорогая была рубашка. Да и принтер полетел.

— Я могу быть чем-нибудь вам полезна? — выпалила Макси, совершенно позабыв речь, которую она заготовила, идя наниматься на работу.

— Наверное, да. Ты ведь ищешь работу? — Он ногой придвинул ей стул. Она села. — Что ты умеешь делать?

— В своем родном городе в Огайо я работала в информационном агентстве, полтора года назад стала репортером. А на первых порах, когда приехала в Колорадо, вела делопроизводство и сидела с детьми редактора одной газеты.

— Теперь понятно, почему ты так ловко обращаешься с ножницами. Но зарплата у нас никудышная.

— Я согласна, — ответила Макси.

С тех пор они трудились вместе; работы было много, и Джиму правда пора было отдохнуть.

Довольная тем, что, возможно, ей удастся самостоятельно делать газету целых две недели, Макси пригнулась и указала на белый фасад.

— Вторая дверь от угла. Кажется, есть место у входа.

Заглушив мотор, Джим с интересом взглянул на дом.

— Я давно должна была бы пригласить тебя, — виновато сказала Макси, — да все как-то не получалось.

Макси поднималась по лестнице, прыгая через две ступеньки. Джим следовал за ней.

— Тебе нравится? Правда, отличное место? — Она дотронулась до красивой кованой решетки. — Здесь все такое просторное. Моя хозяйка живет на первом этаже, а я над ней. Осторожно, очень крутые ступеньки.

Макси достала из сумочки ключ. Джим положил руку ей на плечо; Макси удивленно оглянулась.

— Ты не обидишься, если я зайду к тебе в другой раз?

— Ты себя плохо почувствовал?

Джим напряженно вглядывался в лестничный пролет. Макси поймала его взгляд и тоже попыталась разглядеть там что-то интересное. Перила; может быть, их следовало бы протереть, но неужели они заслуживают столь пристального внимания?

— Тебе нехорошо? — повторила Макси.

Джим в задумчивости тер лоб, губы были плотно сжаты.

— Да нет. Знаешь, я не так уж хочу есть, как просто чертовски устал.

— А вдруг ты заболеваешь? Говорят, сейчас ходит грипп. Поезжай домой и отлежись.

Джим жил один в деревянном коттедже неподалеку от Бульдера. Несколько недель назад он и его соседи были вынуждены на три дня покинуть свои жилища, так как в округе бушевал лесной пожар. В их еженедельнике Джим опубликовал статью — гневную отповедь беспечным туристам, бросающим куда попало окурки и зажженные спички.

Отойдя на шаг, шеф сунул руки в карманы и натянуто улыбнулся:

— Некогда мне отлеживаться. — Спустясь на несколько ступенек, он добавил: — Знаешь, пожалуй, я был неправ. Наша газета все-таки нужна людям. И не исключено, что я поручу ее вам на недельку-другую.

Макси спустилась за Джимом на улицу. Ее не покидала тревога, казалось, что он может упасть, и тогда она понадобится, чтобы поддержать его.

— Договорились! Обещаю, что не буду выпендриваться и работать лучше тебя.

Он рассмеялся, на этот раз по-настоящему, и сел в машину.

— Спасибо, детка, мне уже лучше. — Включая зажигание, он помахал ей рукой.

Машина отъехала от тротуара.

— Увидимся! — крикнула Макси вслед.

Но больше они не увиделись. Никогда.

5

В ту ночь шел дождь. Не тот мелкий, моросящий, от которого поднимаются отдающие асфальтом испарения, а настоящий ливень. Комната Макси была под самой крышей, и, засыпая, она с удовольствием прислушивалась к шуму барабанящих по железу струй. Ей приснилось, что она несется на лыжах за снегоходом по белой равнине, а ветер треплет ее длинные волосы и развевает розовый, накинутый на плечи халат.