Утолю твои печали

- Олег, здесь сюрприз для тебя...

"Олег!.." И упало, разбилось вдребезги то, что всего мгновение назад заслонило собой весь мир... Он ощущал теперь только опустошенность. Одиночество... Пустота... В ней не было ничего, даже скорби по невозвратимой потере...

- ...я даже не сразу понял, что ты и Олег - это одно целое и вариантов никаких. Я даже не смог понять, что надо немедленно повернуться и бежать прочь, прочь... пока Олег не увидел, пока ты не поняла... Тогда все было бы проще... Потом погнал себя на вокзал. Я пытался убедить себя, что надо только уехать и все кончится. Трудно поверить, но я смог выгнать тебя из мыслей, из воспоминаний, из грез... Но сны... Над ними у меня власти нет. И время против тебя слабо. И я устал бороться с собой, понял, что это все зря, потому что это не влюбленность, не увлечение... Ты встретилась мне в жизни и стала ею... А все остальное - оно вокруг...

- Замолчи... - голос Ксении дрожал, - пожалуйста, замолчи... Чего ты хочешь?.. Зачем устроил эту встречу?..

Он чуть подался вперед, к ней. Снова танцующие языки пламени высветили его лицо, глаза, улыбку - лишь одними губами...

- Не надо меня бояться, Ксюша. Эта встреча - может быть - слабость моя. Мне было плохо. Но ведь нет моей вины в том, что случилось... Я понял, что должен увидеть тебя, позволить себе хоть несколько часов праздника... как несколько глотков кислорода астматику... Ксюша... Девочка моя золотая... Ни на мгновение я не забываю, кто мне Олег, я ничего не сделаю такого, после чего не смогу ему в глаза смотреть. И тебе... тоже не позволю... Но мне надо было увидеть тебя. Я не знаю, можно ли от тоски с ума сойти... твой голос окликает меня... в пустой комнате... всюду... Тогда я придумал эту встречу. Только несколько дней... они ничего не решат и не изменят в твоей жизни, ты вернешься к Олегу... Но дай мне надышаться тобой... Знаешь, я всегда считал себя довольно холодным, рассудочным. Я всегда умел чувства подчинить разуму. А теперь... Умом я понимаю, что встречаться с тобой не надо, нельзя... И одновременно знаю - какое значение это имеет, встретимся мы или нет - ты навсегда во мне.

Ксения закрыла глаза, переглотнула. "Но как ты не подумал обо мне? могла бы сказать она.

- Ничего не изменят? А если изменят? Душа моя изменится? Если не смогу я, вернувшись домой, опять быть прежней?" И одновременно знала: это только голос рассудка, а измученная утратой душа так же точно жаждет прикоснуться к его бережной нежности, напитаться веренной силой, окрепнуть... И зачем бороться с собой? Она любит его, всем существом своим, и сейчас не надо ломать себя. Перед кем? Перед собой? Разве возможно это - обмануть себя? Или перед ним? За что ему лгать? За то ли, что душу ее обогатил Любовью? Пусть горькой, запретной... И есть незримый рубеж, через который ни она, ни Арвид не переступят, теперь она знала. Почему-то поверила его словам - сразу и безоговорочно. И не потому, что так хотелось поверить, и даже не словам поверила - глазам, голосу, рукам - душой своей чувствовала его искренность. Сначала - испугалась. Ведь совсем не знала его, и одному Богу ведомо было, отчего душа ее безоглядно, безудержно полетела навстречу, когда Ксеня открыла ему двери, впустила в свою судьбу; один Бог знает, что произошло в те считанные минуты, когда она стояла в раскрытых дверях, зачарованная его глазами, с которыми впору духов вызывать... А теперь вдруг показалось знала его всегда. Не факты биографии, они вовсе не главное. Понимала, чувствовала, что если бы даже - безоглядно, безрассудно, головой вниз, как в губительную пропасть... Он подхватит и не позволит разбиться...

- Расскажи о себе, - тихо проговорила она.

Он молчал, укрыв лицо в тени.

- Почему ты молчишь?

Арвид вздохнул:

- Олежка, наверно, рассказывал?

- Так он о детстве, о школе...

- Ну, а про остальное... Он рассказывал?

- Нет... О том он вспоминать не любит.

Арвид покивал головой.

- У меня и после той дерьмовой войны все такое же примерно.

- Ты еще воевал?! Потом!?

- Нет, горячих точек мне хватило. Но где сейчас в России не горячо?

- Что же ты такое делал?.. - Ксеня смотрела с тревогой и состраданием. - Арвид... А почему все же Евгений?..

Он поднял голову, помолчав, сказал:

- В последние годы я часто менял имя - есть профессии с такой спецификой. Для меня здесь никакой сложности нет. Когда пришел сюда работать, решил, что лучше не называть свое настоящее имя, мало ли что странных случайностей происходит гораздо больше, чем кажется. В общем, одна из причин - не хотел, чтобы вы как-то обо мне прослышали. "Приют" - место довольно известное. Не хочется мне сейчас об этом, Ксюша. А хочешь, расскажу, как диггером целый месяц был?

- Это же что-то с подземельями?

- Да, подземный этаж города.

- Да-да, я вспомнила! Читала как-то: подземелья, подземные ходы, канализация... Вау! Да как же ты попал к ним?

Арвид рассмеялся.

- Да уж попал!

Он не стал говорить, что пошел к столичным диггерам вовсе не из любознательности. В тот раз оказалось, что системы канализации единственная возможностью подойти к месту акции, и наиболее безопасный путь отхода. С ребятами-диггерами он пробыл недели две, потом из их отряда исчез и стал невидимкой - ни одна живая душа не должна была знать направление его подлинного интереса.

- А что, канализация, - и вправду интересно?

- На любителя остренького. Там и омерзительно, и жутковато, и загадочно, и даже красиво.

- Красиво? - не поверила Ксеня.

- Представь - подземная зала, посередине - кристальной чистоты озеро, а над этим зеркалом - фантастический лес.

- Лес-то под землей откуда?

- Корни деревьев. На них висит что-то вроде тонких пушистых нитей и все это - белоснежное, искрится, переливается в свете фонарей. Это от извести: озеро часто поднимается, и на корнях откладывается известь, они как в инее стоят. Готовая декорация к сказочному или фантастическому фильму.

- Здорово!

- И еще там откуда-то идет свет - слабенький, чуть-чуть мерцает.

- Свет под землей? Ну уж...

- Правда. Никто не знает, откуда он. Будто сам воздух светится. Ребята говорят, экстрасенсы спускались, обнаружили там особую зону, энергетика у этого места особенная. Один мужик, рассказывали, там несколько месяцев жил ему врачи срок жизни в неделях отмеряли. Друзья его на руках принесли к этому озеру, и потом продукты носили, он наверх не поднимался. Ушел своими ногами, до сих пор, говорят, живет.

- Как интересно... Но ты сказал - жутко. От чего жутко под землей бывает?

- Ну... там много всего. Вот озеро это доброе. А есть плохие места, оттуда хочется уйти поскорее. Вроде нет ничего, обычный коридор, а ноги сами ходу прибавляют, и мурашки по спине. Коридорчик куцый, а пройдешь его, и рубаху хоть выжимай. Некоторые раз по такому месту пройдут и после - ни в какую, лучше крюк в километр, по воде, по грязи, а этим чистым сухим коридорчиком - ни за что.

- Ну, прямо Стругацкие... Ты мне не заливаешь?

- Я тебя развлекаю, - рассмеялся Арвид. - Это ведь интереснее, чем про другую жуть говорить: там порой идешь и не знаешь, просто осклизлые пласты мусора под тобой или труп.

- Ой!

- Да, под городом еще одно кладбище, не зарегистрированное. И для зверья разного, и для людей. В последнее время оно повышенным спросом пользуется. Там и не ищут, хотя властям про него, разумеется, известно, искать все равно бесполезно.

- Какие жуткие вещи ты говоришь!

- Волшебные сказки гораздо приятнее, правда?

- Все же канализация как-то совсем не ассоциируется с "волшебными сказками"... Там, наверно, все грязное, осклизлое, плесень, паутина, вонь... Бр-р!..

Ксене совсем незачем было знать, что ходы, которыми шел он, были подобны описанным ею. И он сказал:

- Нет, не обязательно. В такое не обязательно лезть, есть и другое: стены - старинная каменная кладка, сухо, песок под ногами, приятный свежий сквознячок. В те времена люди умели жить без суеты, если что делали, так добротно, не на сиюминутную потребу: если подземелье, то и вентиляция тебе, и тайны неразгаданные.