Безукоризненное деловое соглашение

— Ну и что насчет нее?

— В город приехала ее сестра.

— Ровена? — спросил он, испугавшись и проявив чрезмерную заинтересованность.

— Да. Вы всю семью знаете?

— Ничего я о них не знаю. И, кроме того, меня это не касается. Они со мной дел не имели.

К его великому разочарованию, хозяйка, собирающая толки по городу, не добавила больше ни слова. Наконец Коул не выдержал и заметил:

— Я слышал, она красавица.

Миссис Хэрисон попыталась удержаться от улыбки, чтобы не дать понять Коулу, что знает, что он хочет все узнать.

Она тянула с рассказом недолго, ибо они оба делали вид, что этого хочется ей, он же слушает только из вежливости.

— Она самая красивая женщина на свете. На самом деле. Вы должны на нее взглянуть. Она приехала сегодня поездом — вообразите, в своем собственном вагоне, — и каждый мужчина в радиусе ста шагов замер как вкопанный. Она — просто чудо. И так приветлива — насколько это можно вообразить. Когда четверо мужчин подрались, кто понесет ее багаж, вы бы решили, что на свете до этого не было мужчины, который бы предлагал ей помощь: так она благодарила. Удивительно даже, как она себя вела. Конечно, женщина с такой красотой и не должна себя вести как гадкий утенок. Она еще долго будет хорошенькой, так что, вы знаете, всю жизнь около нее будут парни драться за то, чтобы понести ее багаж.

Коул не мог понять, почему та сверхдлинная дань восхищения красотой Ровены так его раздражала.

— Да, да, я понял, что она писаная красавица, а что с мисс Лэсем? Ей в этой ссоре ничего не сделали?

— Вы хотите сказать — не затоптали ли ее ковбои, понесшие багаж? Да они ее почти затоптали, но шериф…

— А он-то что там делал?

— Он пришел со всеми вместе приветствовать эту красивую женщину. Вы знаете, глупо так думать, но, если бы у нее была склонность обманывать, она могла бы сделать большие деньги. Она входила бы в город с одного конца, все бы двинулись туда взглянуть на нее, а в это время ее партнеры могли бы ограбить другой конец города и убраться непойманными.

— Вы делитесь со мной своими преступными планами? Я не спрашиваю о стаде глупых ковбоев, которые считают красавицей всякую умытую женщину, а спрашиваю о мисс Лэсем и о грабеже банка. Это вы припоминаете, надеюсь?

— Не знаю, почему это вы нагрубили мне, — ответила она, распрямляясь, после того как натянула второй сапог. Она взглянула на него искоса. — Если только эта маленькая мисс Лэсем вам не приглянулась.

— Никакая женщина мне не приглянулась, мне интересно, вот и все.

Но сам он знал, что не все. Проклятье, он не мог этого исправить, чувствуя себя виноватым по одному ничтожному поводу. Каково это, находиться вблизи такой красавицы, как ее сестра? И что тут, в Эбайлине, делает эта сестра? Не может, что ли, оставить свою невзрачную маленькую сестричку одну и не таскать ее в своей свите, демонстрируя каждому по стране, как сильно они отличаются друг от друга?

— Как вы себя чувствуете? — обеспокоенно спросила хозяйка дома.

— Да я в полном порядке, — фыркнул он, потом неуклюже завертел свои часы, пытаясь положить их в карман, и едва не уронил. Он почувствовал волну боли, когда пальцами правой руки их поймал.

— Вам нужно опять лечь.

— А вам до этого нет никакого дела.

Она выпрямилась. Привыкшая к тому, что мужчины, пожелав услышать все городские новости и пересуды, потом изображают, что это их не интересовало, она сочла, что плохое поведение Коула вышло даже за эти рамки.

— Сами одевайтесь дальше, — сказала она в пространство.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда Коул уже поднял руку, чтобы постучаться в дверь комнаты в отеле с эвфемистичным названием «Президентская свита», ему все казалось, будто он должен бежать отсюда. Это не его дело. Он ничего не имеет общего с этой мисс Лэсем с ее острым язычком и ее надутой сестрой. Прошло четыре часа с тех пор, как хозяйка меблированных комнат рассказала ему о прибытии красивой старшей сестры некрасивой мисс Лэсем, и кое-что Коулу рассказали городские жители. Сейчас он услышал, что старшая сестра приятна и добра и якобы не подозревает о своей немыслимой красоте.

«Ну да, — подумал Коул, — как олень не подозревает о существовании охотника. Как один стрелок не подозревает, что другой стрелок появился в городе».

Когда кто-то красив, он об этом знает, насколько ему это известно. Мисс Лэсем говорила, что его назвали самым красивым мужчиной в Техасе, определение, которого он, по ее мнению, уже больше не заслуживает. В свое время некая газетная писака, девушка с внешностью наподобие мисс Лэсем, так назвала его, и он возненавидел это определение. Но оно его не удивило. Всякий, кому ниспослана красота, знает об этом точно. Всю жизнь на вас оглядываются, на вас делают двойные ставки. Когда Коул был мальчишкой, девушкам и женщинам хотелось погладить его черные вьющиеся волосы, а когда он подрос, они хотели гладить его тело. Никогда в жизни ему не надо было хлопотать, чтобы заполучить любую.

До этой недели… И мисс Лэсем первая сказала ему, что он… Как это она выразилась? С тяжелой челюстью? Со злыми глазами?

Так или иначе, сказал он себе, не в этом дело. Главное то, что она предложила ему деньги за работу — за невероятно глупую работу, но ведь работу. И сейчас — с поврежденным плечом и отозванными контрактами — работа ему нужна. У него нет намерения претендовать на женитьбу, но все выглядит так, будто ей нужна защита от ее прожорливой сестры, которая не удовлетворится, пока не стянет к себе внимание всех мужчин, женщин и детей в Эбайлине.

В течение двух дней, что миссис Ровена — как там ее фамилия — была в городке, казалось, она завязала какой-то контакт с каждым из жителей. Коул не мог зайти в магазин, салун и даже в домик для кошек, чтобы о ней не услышать. Найне сказала, что слышала, будто Коул знает младшую сестру.

— Ты ведь знаешь, — сказала она, — эту бесцветную маленькую даму с каштановыми волосами? Можно ли вообразить, что одна и та же женщина родила таких разных дочерей? Неудивительно, что после второй она остановилась.

И Найне хотелось знать, может ли Коул вызнать, как удается Ровене сделать так, что ее волосы выглядят такими блестящими и мягкими.

— Если эта женщина захочет приобрести профессию, она может сделать миллион, — заключила Найне, — тебе следовало бы подсказать ей это.

Несколько часов подобной болтовни — и Коул по ноздри наелся одаренной миссис Ровеной. Казалось, он был единственным в городке, который еще не упал к ее ногам. Может быть, это из-за того, что он был единственным в городе, кто с ней еще не познакомился. С красотой бывает странно. Ужасный внешне человек и красивый могут совершить одинаково гадкий поступок, но некрасивого будут судить намного жестче, чем другого — с приятной внешностью. Он и раньше видел, как это бывает.

Когда он услышал, что Безносый Уилсон наконец схвачен, он знал, что у него нет шансов на снисхождение. Уилсона повесили через двадцать четыре часа после ареста. А красавец Билли Уитьер три раза избегал справедливого возмездия.

Так и сейчас Ровена очаровала и подчинила себе целый город. А между тем у нее вышла промашка с собственной кроткой маленькой сестрой. Ну ладно, может, слово «кроткая» не подходит к мисс Лэсем, но в сравнении с жадной на внимание Ровеной — она бесхребетна.

Конечно, ничто из этого не объясняло, почему он стоит перед дверью комнаты мисс Лэсем в отеле. На самом деле он не думал, что согласится на ее предложение о работе. Он всегда гордился своим благородством. Так как же сейчас он смеет даже допускать мысль о работе, на которой не нужно ничего, кроме лжи? Ни оружия, ни дипломатии, одна только ложь.

Когда он поднял руку, чтобы постучать, то вдруг представил такую картину: маленькая мисс Лэсем ожидает снисхождения и одобрения от своей прекрасной, ленивой, избалованной сестры.

В своем предубеждении он ожидал увидеть женщину, закутанную в шелк и кружева, с безукоризненно нарисованным лицом, и не был готов увидеть грезу, открывшую ему дверь. При первом взгляде на Ровену его бдительность рухнула. У нее было прекраснейшее, утонченное лицо с сияюще-ясным выражением, а каштановые волосы — урожай в десять или больше корзин — пышной массой спадали на одно плечо. Огромные глаза цвета воды в лунную ночь — не то серые, не то зеленые — глядели на него с обезоруживающей невинностью.