Смысл зла

— Есть риск, — признала она, явно совершенно не проявляя беспокойства. — Но я пойду на это, если мне придется. Вы умны, мистер Пауэлл. Очень, очень умны. Слишком умны, чтобы играть в глупые игры. И в конце дня я бы не хотела, чтобы вы были мне врагом, не взирая на тот факт, что вы знаете все законы и можете держать нас на расстоянии вытянутой руки очень долго.

— Вы думаете, что я пойду на такое? Потенциально навлеку опасность на других, скрывая информацию?

— Это вы мне скажите.

Через мгновение Калеб прошел несколько футов, разделявших их, и сел на второй стул за ее столом. — Нет, не стал бы. И не только потому, что я судебный юрист. Но я не знаю ничего, что могло помочь вам найти этого убийцу.

— Как вы можете быть так уверены в этом? Вы даже не знаете, какие вопросы мы хотим вам задать. — Она слегка покачала головой. — Вы не подозреваемый. Согласно отчету шефа Салливана, у вас достоверное алиби на двадцать четыре часа в тот день, когда убили Тришу Кейн.

— Вот, что в триллерах любят называть «железобетонное алиби». Я провел выходные в Новом Орлеане на свадьбе родственников и прилетел сюда только в понедельник после обеда. Я узнал о Трише от Рэйфа, который позвонил мне в отель около полудня.

— А приятельница сообщила, что вы были в номере отеля с полуночи до начала девятого утра, — просто сказала Холлис. — Она уверена, что вы не выходили из номера.

Совершенно не планируя, Калеб услышал собственные слова. — Бывшая подружка.

— Бывшая? — сухо спросила она.

Помимо воли он защитил себя, сказав. — Мы старые друзья, мой отец называл нас очень близкими приятелями. Мы видимся, а потом оказываемся в постели. Это происходит раза два в год, так как она живет в новом Орлеане. Мы оба там выросли, и там у нее своя юридическая практика, поэтому она вряд ли склонна к лжесвидетельству. Какие еще подробности моей личной жизни вы хотите обнаружить, агент Тэмплтон?

— Не сейчас.

— Вы слишком добры.

Она лишь улыбнулась в ответ на его сарказм, а потом сказала. — Поговорим о Трише Кейн. Вы полагаете, что ее бывший парень хотел причинить ей вред?

— Сомневаюсь. Она никогда не говорила, что он склонен к жестокости или обижал ее, и я не видел никаких признаков такого обращения. К тому же, если только он не вернулся тайком в город три недели назад, его можно вообще исключить. Они расстались потому, что он думал, что его симпатичное лицо поможет ему попасть на Голливудский экран, и он не хотел, чтобы Триша присоединилась к нему в поездке, по его мнению, обещающей быть дикой и полной выигрышей.

— Должно быть ей было больно.

— Так и было. В эмоциональном плане. Она пришла домой на ланч в тот день, а он собирал вещи. Вот тогда он ей рассказал, что уезжает. До того момента она считала, что они поженятся.

— А с тех пор она упоминала какого-то мужчину?

— Я не думаю, что она вообще с кем-то встречалась. Если бы это было так, она бы сказала. Она занималась живописью, когда не работала в офисе.

— Вы не знаете, не происходило с ней в последнее время что-то необычное? Странные телефонные звонки или сообщения, замечала ли она кого-то, появляющегося в том месте, куда бы ни пошла, такого рода сведения?

— Нет. Казалось, у нее всё хорошо. Не волновалась, не испытывала стресса, не была расстроенной. У нее, казалось, всё хорошо.

— Вы ничего не могли сделать, — сказала Холлис.

Калеб глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — О, я иллюзий не испытываю, агент Тэмплтон. Я знаю, как быстро акты насилия могут рушить жизни, не смотря на то, насколько мы осторожны. Но эти действия совершались глупыми или грубыми людьми, по глупым и грубым причинам. Это другое. Этот ублюдок — чистое зло.

— Я знаю.

— Неужели?

Она улыбнулась странно перекошенной улыбкой, а ее глаза так же странно и ровно блеснули, и Калеб внезапно почувствовал себя не в своей тарелке. — Я всё знаю о зле, мистер Пауэлл. Я встречалась с ним лично.

Четверг, 15:30

Изабелл стояла и рассматривала поляну, на которой нашли Тришу Кейн. Теперь она почти полностью была в тени, так что солнце больше не обжигало прямыми лучами, и женщина оценила это, так как день был жарким и влажным. Она сознавала внимательный взгляд Рэйфа Салливана, но слишком долго занималась подобным делом, чтобы позволить ему отвлечь себя.

Слишком.

Кровь и мел, которым очертили положение тела и место, были смыты дождем, но ей они были не нужны, чтобы знать точно, где Триша Кейн страдала и умерла. Изабелл смотрела вниз на место в нескольких дюймах от ее ног, ее взгляд рассеянно разглядывал какую-то фигуру — кого-то — чего здесь больше не было.

Она была в подобных местах много раз, подумала Изабелл. Но от этого легче не становилось. Никогда.

— Он попал ей в спину, — сказала она, — потом развернул ее за запястье и стал бить ножом в грудь. Первый удар заставил ее отступить назад, второй сбил ее с ног. Она теряла кровь так быстро, что не имела достаточно силы, чтобы бороться с ним. Она уже почти умерла, когда он начал резать ножом ее гениталии. Или ее юбка поднялась, когда она упала, или он убрал ее, когда начал кромсать, так как материя не повреждена. Он опустил юбку вниз, когда закончил. Странно это. Заботился о ее скромности или накидывал вуаль на собственные желания и потребности?

Рэйф нахмурился. — В медицинском отчете говорится, что она умерла слишком быстро, чтобы появились синяки, но лично он мне сказал, что ему кажется, что ее держали за запястье и развернули. Этого не было в заключении.

Изабелл посмотрела на него, оценивая его, потом улыбнулась. — У меня бывают озарения.

— Да? — он сложил сильные руки на груди и испытующе посмотрел на нее.

— Ладно, это несколько больше озарений.

— Вот тут выходит на сцену особое в Отделе Особых Преступлений?

— Вроде того. Вы читали брошюру ФБР по нашему подразделению, верно?

— Читал. Она неясна, но я понял, что ваше подразделение вызывают, когда приходят к мнению, что совершенные преступления необычно сложны для местных органов правопорядка. Что агенты ООП пользуются как традиционными, так и интуитивными методами в расследовании, чтобы разгадать подобные преступления. Я так понимаю, что интуитивные — это ваши озарения?

— Ну, они же не могли сообщить, что ООП создан в основном из экстрасенсов. Это бы плохо отразилось на делах с большинством полицейских, принимая во внимание, насколько… гм… уравновешенными вы, ребята, стараетесь быть. Мы обнаружили это на горьком опыте, который показал, что мы можем работать намного эффективнее с вами, ребята, не заявляя о своих способностях.

— Так почему вы мне об этом говорите?

— Я подумала, что вы в состоянии с этим справиться. — Она изогнула бровь. — Я была не права?

— Я дам вам знать, когда приму решение.

— Достаточно справедливо.

— Так я правильно понял, что вы обычно не сообщаете об этом органам правопорядка?

— Не всегда. Это остается на наше усмотрение. Я имею в виду, присланной команды. Бишоп говорит, что нельзя всё планировать заранее, сообщать или не сообщать, — и когда это сделать. Я была на заданиях, где местные копы и не догадывались, а другие, когда мы уезжали, были убеждены, что это своего рода магия.

— Но это не так, — скорее утвердительно заметил Рэйф.

— О, нет. Совершенно обычные человеческие способности, просто их нет у всех. Это как математика.

— Математика?

— Да. Мне не дается математика. Никогда не давалась. Сводить баланс по чековой книжке — ужасно стрессовое занятие, вы просто не поверите. Но мне всегда нравились естественные науки, история, английский язык. Они мне легко давались. Могу поспорить, что вам прекрасно дается математика.

— Для меня математика — не стрессовое занятие, — признал он.

— Разные способности. У людей есть свои сильные и слабые стороны, и некоторые способности кажутся удивительными, потому что они редкие. Не так уж много Моцартов или Эйнштейнов, так что люди удивляются их способностям. Парень бросает мяч в бейсболе со скоростью сто миль в час и попадает в яблочко три раза из пяти бросков, и он, вероятно, устроится в жизни, потому что очень немногие люди это могут. Дар. Редкостный, но совершенно человеческий.