Смертельные друзья

Я поочередно открыл каждый ящик, обыскал гардероб, но не нашел ничего из вещей Анны. Только чужую одежду. Я было обрадовался, увидев на верхней полке гардероба кожаный чемодан, но в нем лежали порнографические журналы и искусственные пенисы.

На ванную и кухню у меня ушли считаные минуты. Духовка была пуста, в шкафчике ванной лежали кусок мыла и бритвенный станок. Оставалась только гостиная. Я уже потратил шесть минут на поиски, и мне хотелось уйти отсюда не позже, чем через десять.

Гостиная тоже была обставлена старой мебелью, а на стенах висели картины: большое полотно, изображающее безрукого матроса, и два плаката с поп-певцами в рамах. В углу стоял комод, заваленный бумагами, рядом с ним письменный стол и музыкальный центр со стопкой дисков, главным образом латиноамериканской музыки.

Если записи и кассеты Анны были в этой квартире, то место им могло найтись только тут.

Я начал с комода, перебрав все хранившиеся в нем бумажки. Большинство из них относилось к работе Джексона на оптовом складе. Он серьезно занимался виноторговлей, тут были каталоги и приглашения на тестирование, карточки из лондонских клубов и несколько номеров «Светской жизни». Если рассматривать их как свидетельство его знакомства с Микки, то оно началось в прошлом ноябре. На дне второго ящика лежали документы на квартиру и фотография в рамке – два старика на берегу канала, наверное, родители Джексона. Тут же в конверте лежали и другие фотографии. Я сразу узнал Микки на фоне постельного покрывала Джексона, абсолютно голого, только на плечи был наброшен меховой палантин. Рядом с ним, тоже голый, Колин Бернс. Были и еще фотокарточки: Микки в ванне, Микки голый танцует в гостиной Джексона, лицо едва прикрыто кожаной маской.

Я внимательно рассмотрел маску. Она была похожа на те, в которых были двое, ворвавшиеся в квартиру Анны, только эта поменьше.

Удача дожидалась меня на письменном столе. Там стояла деревянная шкатулка, в которой были сложены банковские чеки и неоплаченные счета. Среди них мне попался чек, подписанный Микки Райсом. На имя Джексона и на сумму четыре тысячи фунтов.

За что, интересно, Микки вручил ему такие деньжищи? Конечно, может, он дал их в долг по-приятельски. Объяснений могло быть множество. Одно напрашивалось само собой. Если Микки получил деньги за услуги от Бруно и Гомбрича, чтобы обыскать квартиру Анны, это могла быть доля Джексона за участие в этой акции.

Выходя из квартиры, я сперва осторожно приоткрыл дверь, оставив щель, но с улицы она казалась плотно затворенной. Надо было убедиться, что вблизи никого нет. Тут, к своему ужасу, я услышал чей-то голос.

– Простите, – произнес мужской голос. – Простите, тут кто-то есть?

Это мог быть Джексон. Неужели его смена закончилась сегодня раньше времени? Сердце у меня бешено заколотилось, ноги обмякли.

– Извините, есть кто дома?

Конечно, Джексон не стал бы задавать такого вопроса. Я решил действовать ва-банк.

– Кто там? – выкрикнул я из коридора, стараясь не высовываться, чтобы не видно было моего лица.

– Почтальон, – отозвался голос. – Вы знаете, что у вас дверь не закрыта?

– Да, а вам не трудно будет ее закрыть?

Я услышал, как он попробовал захлопнуть дверь, но у него не получилось. Она зацепилась за коврик или щепка попала в дверную щель, пока я ее открывал. Теперь мне светило столкнуться с почтальоном лицом к лицу. Почтальон опять попытался сразиться с дверью. На этот раз это ему удалось. Дверь захлопнулась. Слышно было, как он шмякнул в почтовый ящик кипу бумаг, которые скользнули вниз на коврик.

Я подождал минут пять, давая ему время выйти на улицу.

Потом опять открыл дверь, выскользнул наружу, закрыл ее и взбежал по ступенькам.

Никого. Я пересек улицу, лавируя между мчащимися машинами, и заспешил по Финборо-роуд к своей машине.

Сев за руль, я убедился, что за мной никто не наблюдает, и только тогда двинулся в сторону дома.

Дома у двери меня тоже ожидала почта. Там была записка от Боба Остлера, где формально подтверждался его статус моего поверенного в деле о незаконном увольнении и копия заявления на имя Рудольфа Гомбрича, которую я должен был подписать. Остальные послания носили не такой официальный характер, адрес на конвертах был написан от руки, поэтому я сначала открыл в ванной кран с горячей водой и решил оставить чтение на потом. Мне не терпелось отмыть грязь после посещения квартиры Джексона Чолка.

Писем было три. Первое было от Мередит Кэрью-Джонс. В нем говорилось:

«Мой дорогой Кит!

Ты, несомненно, слышал о том, что фортуна от меня отвернулась. И пяти минут хватило, чтобы освободиться от такой старой кошелки, как я. Бастер на седьмом небе от счастья, предвкушает наконец настоящий обед, которого давненько не едал среди недели. Не стану притворяться, что я тоже глубоко удручена случившимся. Господи, твой преемник такая мразь! Похож на дворецкого, который служил у моей матушки в Шропшире. Тот был до ужаса трудолюбив, но обожал подкрадываться к дверям спальни по ночам, в надежде углядеть, как кто-нибудь раздевается – неважно, мужчина или женщина. Так что все к лучшему. Работать с тобой было чистое удовольствие. Мне хочется, чтобы ты это знал. Не понимаю, как ты мог тянуть такой воз?! Так что не сомневаюсь, что ты тоже испытываешь облегчение, сбросив с себя это бремя. Если захочешь погулять по лесам, то имей в виду, что мы обитаем всего в восьми милях от Окхэма.

Всего наилучшего, Мередит».

Второе письмо пришло откуда-то из Кенсингтона. Почерк мне был знаком: Эллен. Если не считать того, что она считала себя оскорбленной, что ее сменил Пьер Ру, она была в порядке. Она просила помочь ей устроиться на работу, если у меня будет возможность, ей хотелось заниматься пиаром у Джорджа Сороса или на телевидении, или на каком-нибудь кабельном канале и тому подобное. Насколько я знал Эллен, она найдет подходящее место не позднее, чем через месяц.

Последнее письмо было от Сузи. Ее почерк на конверте невозможно было не узнать. Но марки на конверте не было. Значит, она сама привезла ко мне письмо.

Внутри было послание, напечатанное на машинке, от Тренча. Я прочитал.

«Уважаемый господин Престон!

Поскольку вы более не являетесь сотрудником данной организации, я требую вернуть компании принадлежащий ей автомобиль «БМВ», третьей серии, четырехдверный, синий, который отныне будет принадлежать компании «Фулгер АГ», преемницей собственности «Уайсс мэгэзинз Лимитид». Прошу вас вернуть указанный автомобиль в ближайшее удобное для вас время в течение двадцати четырех часов по адресу Парк-плейс, 32. Ключи, а также находящиеся в вашем распоряжении относящиеся к автомобилю принадлежности, прошу передать швейцару.

Искренне ваш,

Говард Тренч».

«Спасибо, Говард, – подумал я. – Мне особенно понравился пассаж о возвращении машины в удобное для меня время в течение двадцати четырех часов». На язычке конверта Сузи нацарапала: «Прости, Кит. Он настоял».

В этот момент я был уверен только в одном: завтра утром моя машина будет находиться где угодно, только не на Парк-плейс.