Рыба фугу по-русски

— В прошлый раз здешние сусанинцы рассказали мне, что к отцу Константину богатенькие поклонники проложили отдельный подъезд, чтобы не мозолить глаза аборигенам. До того, как я завязла в луже, я обошла вокруг забора и видела асфальтовую дорогу, перегороженную шлагбаумом. Решайте, Илья Андреевич, — предложила Голубеву Ангелина, — поедем ли мы проторенным путем через лужу или поищем приватный подъезд?

— А Стелла какой дорогой пользовалась? — осведомился Голубев.

— Отдельной, — уверенно ответила Ангелина.

— Тогда и мы поедем так же, — Голубев снизил скорость до сорока километров, и его стремительная «ауди» поползла вдоль обочины с черепашьей скоростью.

В конце поселка через кювет была перекинута бетонная плита, а кусты ивняка вырублены, и через них вглубь зарослей уводила асфальтовая дорога. Голубев включил фары и повернул направо. Впереди блеснула серебристая машина.

— Есть! — обрадовался Голубев. — Это «мерседес»! Катя здесь!

— Потушите фары и заглушите двигатель! — приказала Ангелина. — Может, нас еще не запеленговали, — робко понадеялась она.

Голубев припарковал «ауди» за «мерседесом», и они с аккуратностью шпионов подкрались к шлагбауму, который так и не починили с момента визита Ангелины.

Вот это да! Синий джип, заляпанный грязью, по-прежнему стоял перед опущенным шлагбаумом. Ангелина присела на корточки и провела рукой по днищу машины: высохшие комья глины посыпались в ладонь.

— Это джип отца Константина, — прошептала Голубеву Ангелина. — В прошлый раз он стоял на этом же месте. Грязь засохла, значит, целитель никуда не выезжал…

Парочка незваных гостей приблизилась к забору, но ворота были заперты изнутри на засов. Ангелина приложила палец к губам и поманила за собой кивнувшего ей Илью Андреевича. Так и есть! Выломанную ею доску никто не прибил…

Ангелина боком пролезла в дырку, но плотно сложенному Голубеву требовалось отверстие пошире. Он протиснул одно плечо и надавил на доску, дерево похрустывало, но поддавалось с трудом.

— У вас в багажнике должна быть монтировка, — подсказала ему Ангелина, тревожно оглядываясь по сторонам.

— Да! — спохватился Голубев и побежал к машине.

Ангелину беспокоило отсутствие света в окнах у отца Константина. Но она чувствовала, что дом обитаем, а из темных окон за ней кто-то пристально следит. Не отходя ни на шаг от забора, Ангелина всматривалась во все уголки огороженного двора, в любой момент ожидая появления хозяев. Но дом молчал, словно в нем жили бесплотные привидения, просыпающиеся с наступлением темноты. И как она ни прислушивалась, из-за толстых бревенчатых стен не донеслось ни звука. Даже куры в пристроенном к дому сарайчике не квохтали.

Меж тем смеркалось. Ангелине почудилась мелькнувшая в окне тень, она затаила дыхание и занесла ногу в дырку, чтобы успеть выскочить обратно в непредвиденном сценарием случае. Сердце колотилось, разрывая диафрагму, а любитель экстрима Голубев Илья Андреевич куда-то запропастился.

— Эй! — Ангелина высунула наружу голову.

В мглистой дымке кусты казались диковинными чудовищами, караулящими заблудившихся в ночи путников.

— Эй, Илья Андреевич! — она повысила голос на полтона. — Куда вы подевались?

— Я сейчас, Ангелина Станиславовна, — из-за кавалькады машин выступил силуэт Голубева. — Обождите немного, монтировку я нашел, а вот фонарик куда-то закатился…

— Быстрее, — попросила его Ангелина. — Мне страшно одной-ой-ой…

И вдруг чьи-то мускулистые руки мощным рывком втащили ее во двор и опрокинули навзничь. Острое колено уперлось в грудь, а рот заткнула потная широкая ладонь.

— Молчать! — четким шепотом произнес незнакомец, склоняясь к ее лицу.

Его глаза сверкали, как у буйно помешанного, борода вздыбилась, волосы взъерошились. Однако сомнений не возникало: это был отец Константин собственной персоной.

— Молчать! — повторил целитель, злобно ухмыляясь. — А то оторву тебе башку, как тому петуху, и пущу по двору для потехи.

У Ангелины от страха сердце ушло в пятки, в глазах запрыгали красные искорки, голова закружилась, лицо похолодело, приступ дурноты комком подкатился к горлу. Запах потной ладони вызвал резкий спазм, она не утерпела и отрыгнула съеденный за завтраком шоколад. Отец Константин брезгливо отдернул руку. Ангелина приподнялась на локтях, склонилась набок, и ее вывернуло наизнанку под ноги целителю. При этом она искоса бросала взгляды на дырку в заборе, откуда с минуты на минуту должен был появиться запаздывающий джентльмен.

Растерявшийся отец Константин сидел перед Ангелиной на корточках, но руку держал наготове, на случай, если пленница вздумает закричать.

— Кончай свои фокусы! — рявкнул он. — Вставай! Я приглашаю тебя в гости, у меня уже собралась замечательная женская компания…

— Мне плохо, — захныкала Ангелина. — Меня опять тошнит!

Отец Константин едва успел отодвинуться подальше, как пленницу снова вырвало.

— Платок есть? — спросил он.

— Нет, — соврала Ангелина.

— Держи, — отец Константин дал ей чистый носовой платок. — Прикрой рот, и идем в дом. Я не собираюсь торчать здесь до ночи.

Он поднял Ангелину за грудки, встряхнул и поставил на ноги. Она согнулась пополам, прижимая руки к клокочущему желудку. Ее мотало из стороны в сторону, а ноги подгибались и заплетались, будто тряпичные. Где же Голубев? Ангелина таращилась на забор, но Илья Андреевич как в воду канул. Отец Константин досадливо крякнул, глядя на шатающуюся дамочку, подхватил ее на руки и потащил в дом через пристроенный сарайчик — курятник…

Ангелина, припомнив сказку Перро «Мальчик-с-паль чик», выбросила на пол, незаметно от похитителя, свой платок, выпачканный слюной Дика. Может, Голубев заметит ее знак, когда наконец-то отыщет в багажнике фонарик. Перед следующей дверью, ведущей в коридор, Ангелина выбросила завалявшийся в кармане смятый магазинный чек. Но отец Константин двигался дальше по коридору, и перед дверью в проходную комнату Ангелина рассталась с шариковой ручкой. Всю дорогу она молилась о том, чтобы Илья Андреевич не мешкал, ибо силы ее были на пределе.

От зловония, царившего в проходной комнате, Ангелину опять замутило. Она вскрикнула и зажала рот руками. Отец Константин, заметив ее конвульсивные движения, опустил Ангелину на пол. Она тут же отвернулась к стене, и ее снова стошнило.

Сладковато-тлетворный дух разложения, усиленный запахом камфары и формалина сконцентрировался настолько, что уже опорожненный желудок спазматически сжимался, Ангелина непрерывно отплевывалась в платок целителя.

Почему здесь так пахнет? Это уже не походило на аромат чересчур приторных благовоний или использующихся для курения наркотических средств…

Неужели целитель продолжал проводить свои дурацкие ритуалы с умерщвленными птицами, а их обезглавленные трупики бросал прямо в проходной комнате? Учитывая, что заморозки начались лишь вчера ночью, а до этого погода была теплой, куриные тушки могли разложиться и начать источать зловоние.

— Бр-р-р, — передернула плечами Ангелина.

— Вперед! — грубо толкнул ее в спину отец Константин.

Ангелина повиновалась и распахнула последнюю дверь, ведущую из проходной комнаты в гостиную для особо важных персон.

— Ой! — от резкого толчка Ангелина запнулась о порог и налетела на стол, стоящий посередине комнаты.

Стол отозвался невнятным мычанием.

— Сюда! — отец Константин направил ее в темный угол и усадил на стул. — И чтоб ни звука!

Он чиркнул спичкой. Колеблющийся огонек хаотично выхватывал из полумрака фрагменты комнаты. Ангелина обнаружила, что в помещении есть еще кто-то. В углу напротив шевелилась чья-то фигура, а на столе подергивался связанный по рукам и ногам человек.

— Замри как мышь! — шикнул отец Константин.

Ангелина сжалась, подобрав под себя ноги.

Он опять чиркнул спичкой, погремел чем-то на комоде и зажег коптящую керосиновую лампу. Поправив фитиль и накрыв лампу плафоном, отец Константин отрегулировал допотопный прибор, и комната озарилась неярким светом.