Урод (СИ)

Куски мяса все еще шефствовали над ней. Этот запах, который она уже давно забыла, возродил в памяти далекое прошлое. Память гладила ее сознание своими потными старыми руками, заставляя морщиться от омерзения и улыбаться от сладкой ностальгии одновременно.

— Возьми себя в руки, Стриженова! — громко крикнула Элина и резко поднялась на ноги. — Никакого мяса, никакой рвоты, становись снова врачом!

Остаток рабочего дня пролетел, точно подбитый вертолет: медленно, с шумом в ушах и учащенным сердцебиением. Под конец своей смены Элина была уверена, что умрет. От усталости даже сумка с кошельком и расческой внутри стала казаться неподъемной. До того хотелось спать и есть, что сил идти не было.

— Кого ждем? — спросила работница регистратуры, выходя из здания больницы.

Элина прохлаждалась на крыльце, аккуратно опираясь о стену. Ох, черт… Если кто-то из начальства заметит, как она подпирает стену с ватными ногами, ее увольнение и принудительное лечение у психиатра будет делом решенным. Дождь все-таки прошел, оставив свои мокрые следы на земле. Однако проще не стало: голова все так же болела, давление не переставало скакать, словно она была бесплатным батутом.

— Такси, — понуро ответила девушка и закуталась в легкую шаль, чувствуя озноб.

Ну вот, простуда. Точно депрессия подрывает ее организм партизанской войной.

— Что-то раньше ты никогда на такси не ездила, всегда говорила, что пешочком лучше. Пока, Эля!

— Пока, Тома!

Ей и самой не нравилась идея ехать на такси до дома, когда дойти до него не составит труда, но ноги уже совсем не ходили. Они гудели, и спина вторила этому фальшивящему дуэту, наигрывая боль на струнах ее мышц. Старая она стала для медицины…

— Элюся, привет! — крик Жени встретил ее у порога. — Чай, кофе? Как сегодня на работе было?

— Чай… Или кофе! Давай лучше сок.

— Может, воды или пива? — расхохоталась подруга. — Мы не в баре.

— Пиво, — пробормотала Элина, вспоминая о существовании алкоголя. — А давай винишко разопьем на двоих?

Женя высунулась из кухни и удивленно поглазела на Элину. Не перестает удивлять.

— Винишко? Ты время видела? Завтра тоже на работу, нам обеим, кстати.

— Ну-у, Женя! Мы же совершеннолетние. И не за рулем.

— Ладно!

Бутылка красного полусладкого смела со стола все остальные напитки и потеснила еду. Женя разлила вино по бокалам и вручила один из них Элине.

— Ммм, то, что надо, — пропела Элина, ощущая себя так, будто нашла то, что полжизни искала. Она пригубила алую жидкость, но как только она коснулась языка, тут же выплюнула ее обратно. — Какая же гадость редкостная.

Тошнота исколотила желудок своим настойчивым бешенством. Да что ж творится-то…

— Элька, да ты беременна, — рассмеялась Женя, наблюдая очередной фортель от подруги. — Я уже тебя боюсь.

— Ага, беременна. От святого духа. От дождичка проливного. Сегодня как раз подхватила эту самую беременность, — вторила ей Элина. — Просто крыша, похоже, поехала. Когда рассудок расстроен, тело тоже чудит.

— Кстати! — Женя метнулась к ящику. — Тебе тут кое-что пришло.

Она отдала Элине конверт без адреса, с ее именем.

— Что там?

— Если бы я знала. Но явно тебе пришло послание.

Элина открыла конверт, про себя придумывая разные страшные догадки: опасный вирус, бомба, повестка в суд…

— Хм. Сертификат из клиники пластической хирургии. Ничего себе, — присвистнула она. — На полмиллиона, Женя!

— Может, ошиблись?

— Нет. Мои данные. Вот еще записка ниже.

«Дорогая Элина, это мой подарок тебе. Умоляю, не отказывайся от него. Не ассоциируй этот сертификат с моим именем. В клинике все уже подготовлено: тебя ждут лучший врач, VIP палата, самое совершенное лечение. Все включено. Исполни свою мечту, Эля.

Ты красавица. Ты прекрасна. Ты — лучшая из женщин, которые были в моей жизни. А мне есть из чего выбирать. Я хочу, чтобы ты любила себя такой, какая ты есть. Но если это невозможно, я готов сделать все, чтобы ты смогла улыбаться себе всегда.

Надеюсь на скорую встречу. И прости меня за все.

Твой Алекс Янг»

Глава двадцать седьмая

В великие, решительные минуты женщина не рассуждает, а чувствует.

Джек Лондон «Странник по звездам, или Смирительная рубашка»

Августовское утро приносит с собой либо зной в потных летних ладошках, либо накрывает перекрестным огнем из тяжелых капель дождя. Голова Элины была тяжелее бетонной плиты этим утром. Утром, которое могло стать переворотным в ее жизни.

Кажется, на своем жизненном пути, трудном карабканье наверх и неизбежном падении вниз, она дошла до перевалочного пункта. Пора остановиться и отдохнуть, выпить воды, смочив свои высохшие в погоне за каким-то мифическим смыслом мысли, и просто перевести сбившееся от долгого восхождения в гору дыхание.

Девушка встала с раскладной кровати, снова пускаясь во все тяжкие размышления о необходимости собственного жилья. Однако, долго думать об этом было невозможно. Тошнота, от которой было не скрыться даже за темными шторами сна, снова догнала ее с напильником в руках. Будет теперь резать долго и очень больно.

— Бог ты мой, — сонный вскрик шепотом разорвал жилы утренней тишины, на фоне которой деревянная лопатка аккуратно мешала овощи на сковороде, а на другой потрескивал омлет, да чайник заливался своим горячим смехом от щекотки огня конфорки. Элина в немом изумлении уставилась на себя в зеркало. — Вот это да…

На нее смотрела не Элина. Кто же это? Она подошла к зеркалу ближе. Девушка на худеньких ножках с ручками — спичками, того и гляди воспламенятся и сгорят, с бардаком на голове, которая вопиюще рассержена тем, что она забыла записаться на коррекцию цвета. И каре уже отросло криво, превращая ее некогда стильную прическу в фарс из волос разной длины и какого-то грязного цвета небрежности и нелюбви к себе. Но самое странное, что привлекло ее внимание — это живот, выпирающий из-под майки.

— Какой необычный жир, — через слово вдыхая поглубже воздух, произнесла она, закатывая майку.

— Элька, встала уже? — Голова Жени высунулась из дверного проема. — Оу. Прости, если помешала.

— Нет… Жень, что это за живот такой? Он должен быть рыхлым и желейным со складками…

— У тебя не жирный живот, а беременное пузико, — усмехнулась подруга, подходя ближе к Элине. — Ты чего такая слепая-то? У толстяков не бывает такого круглого, ровного, аккуратного живота. И к тому же, задница тоже плывет, если ты толстеешь. — Женя ущипнула Элину за ягодицу и рассмеялась. — Орех. — Смех стал еще сильнее. — Но не грецкий.

— Спасибо, — надулась Элина, но через пару секунд ее щеки вместе с недовольством сдулись, и она присоединилась к веселью.

— Сделай тест. Ты ничего не потеряешь.

Не потеряет, конечно. Потеряет еще как, если он вдруг окажется положительным! Потеряет свободу, работу, всю свою жизнь, в которой к тридцати годам ничего не добилась.

— Ну, может быть, — отмахнулась девушка, боясь подпускать мысли о беременности ближе, чем на расстояние пушечного выстрела к себе. — Потом. Я сейчас все равно в клинику поеду, а потом может быть.

— Эля! Тест надо сделать до того, как ложиться под нож. — Элина уже развернулась и побежала в ванную. — Эля! Чтобы после клиники ты вернулась с тестом! Или ты меня знаешь.

— Знаю я тебя. Притащишь сюда всю гинекологию и заставишь меня обследовать. Куплю я эту штуку с полосками, — как можно небрежнее бросила Элина и открыла кран с холодной водой. — Чего мне бояться? Я не могу быть беременна, ведь от воздуха не бывает детей.

Зерна сомнений очень удачно упали на ее постоянно мечущуюся в терзаниях душу, и урожай не заставил себя ждать. В такси Элина садилась голодной, так как от вида любой еды начинало выворачивать, и испуганной. Голод и тошнота от еды. Вегетарианство и желание вонзить зубы в кусок мяса. И целая куча других симптомов, которые свидетельствовали или о ее душевном помешательстве, или о беременности.