Когда наступит рассвет (СИ)

Некоторые говорят, что в современном обществе люди толерантны ко всему, но так ли это?

Почему, стоит ли человеку другой национальности или другого вероисповедания приехать в другую страну, как его начинают презирать, унижать и неблагосклонно относится к его культуре?

Почему происходит дифференциация общества?

Почему каждый прохожий проходит мимо тебя с улыбкой, а потом тут же начинает тебя обсуждать за совершение неверного действия?

Так ли просто принять человека, который влюбился в человека того же пола?

Есть разные люди с совершенно иными мнениями и взглядами. Кто-то может отнестись к этому нейтрально, а кто-то скептически. Поэтому не стоит думать, что все люди добры и толерантны, не стоит обманывать себя.

Итан провел руками по волосам, немного сжимая их. В голове у него происходила настоящая дискуссия, при помощи которой он решал, как ему поступить: рассказать родителям про Махилани или же продолжать притворяться?

Он сильнее прижался к стеклу, оставляющему холодный и мокрый след на его щеке, как почувствовал чье-то прикосновение у себя на плече. Обернувшись, он увидел брюнета, улыбающегося во все тридцать два.

Махилани, оглянувшись по сторонам, прильнул к губам парня, зарываясь в его волосы и впечатывая в оконную раму.

-Ты с ума сошел, -отрываясь от родных губ и тяжело дыша прошептал светловолосый. -Нас же могут увидеть.

-Никого здесь нет, посмотри, коридор совершенно пустой. Между прочим, я соскучился, — вновь прильнув к его губам, сказал кареглазый.

Карвер не стал сопротивляться, а, наоборот, стал действовать настойчивее: он углублял поцелуй, выводя различные узоры на спине парня, который даже через рубашку чувствовал все его прикосновения, от чего мурашки пробегали по всему его телу.

Оторвавшись от приятного занятия, Дэнни присел рядом с Итаном, взгляд которого выдал его. Махилани понял, что светловолосому нужен какой-то совет, поэтому он был твердо настроен помочь ему во что бы то ни стало.

Он, взяв ладонь Карвера в свою, посмотрел ему в глаза, сообщая, что готов выслушать.

Итан глубоко вздохнул и начал разговор:

-Дэнни, я, наверное, хочу рассказать все родителям. Понимаешь, мне трудно от них это скрывать, они должны знать, — он опустил глаза, полностью отчаявшись.

-Но … Но ты боишься, так? — читал его мысли кареглазый.

-Да, я всегда вспоминаю твою историю, когда хочу им об этом сказать. Я не хочу их терять, как это сделал ты однажды… Я сильно их люблю, не хочу причинять боль и обманывать тоже…

Карвер опустил голову вниз, чувствуя, как ком все ближе подходит к горлу, а слезы предательски начинают катиться из глаз.

Дэнни, спрыгнув с подоконника и сев на корточки напротив светловолосого, взял его за подбородок, одним пальцем приподнимая его.

-Тише, слышишь, все хорошо… Просто посмотри на меня.

Слова Махилани будто бы подействовали на парня, и его всхлипы стали реже.

-Послушай, Итан. Ты не должен бояться этого, понимаешь? Со мной так произошло, потому что в этом виноват был я. Если бы я сам объяснил все родителям, то могло быть все иначе, — он тяжело вздохнул, сглатывая скопившуюся в горле слюну.- Мы вместе, слышишь, вместе сделаем это. Ты и я…

От этих слов Итан улыбнулся, как будто ничего и не было. Поддержка Дэнни в эту минуту была кстати, он всегда рядом, когда это нужно. Он как будто чувствует, что парню плохо, и всегда спешит на помощь, и вовсе неважно, как далеко они находятся. В эти минуты светловолосый понимал, что не зря выбрал его.

Итан, словно маленький ребенок, прижался к брюнету, позволяя кареглазому зарыться в свои волосы. Он крепко сжимал пальцами края кофты, пытаясь не заплакать вновь. И даже если бы сумел это сделать, это были слезы вовсе не горя, а счастья, счастья быть любимым.

Они просидели в таком положении около пяти минут, наслаждаясь друг другом. И в эти минуты они осознали, что все звезды складываются не против них.

***

Аромат вкусных пряностей разносился по всей квартире, пробираясь сквозь маленькие щели. Лидия, поминутно вдыхая эти пары, пританцовывала возле плиты, переворачивая необходимые ингредиенты на сковороде с антипригарным покрытием. Она ловким движением то и дело переворачивала продукты, как будто являлась настоящим поваром французской кухни.

Мечислав, измученный вкусными запахами с кухни, встал из-за стола, на котором валялись различные папки, контрольные студентов и прочая неразбериха, и поплелся медленными шагами на кухню, чтобы проведать обстановку. Зайдя на кухню, где вовсю хозяйничала его девушка, Стилински чуть ли не подавился собственной слюной, подходящей к горлу из-за слишком вкусного запаха, пробивающегося сквозь мужской нос.

-И чем ты собралась баловать меня на этот раз, принцесса? — любопытничал мужчина.

Мартин, явно не ожидавшая прихода парня, резко подскочила, испугавшись голоса со стороны, но потом пришла в себя, увидев за спиной брюнета.

-Конфи из кролика со специями, будешь? — положив лопатку на подставку и подойдя к своему мужчине, спросила рыжеволосая.

Стайлз, не выдержав, притянул ее к себе, вовлекая в нежный поцелуй.

-Ты не сильно балуешь меня? — на секунду оторвавшись от пухлых губ, произнес он.

-А я не могу побаловать своего любимого мужчину? Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю и что я отдала бы все за такие прекрасные моменты, — она вновь потянулась к его устам, зарываясь в волосы и немного оттягивая их.

Она целовала его так нежно, с такой любовью, как будто делала это в последний раз. Прикосновения ее рук, которые в данный момент блуждали по спине парня, буквально сводили брюнета с ума, вызывая миллион мурашек. Он, улыбаясь сквозь поцелуй, приподнял рыжеволосую, которая, пытаясь дотянуться до его губ, вынуждена стоять на носочках из-за огромной разницы в росте, и усадил ее на высокий стул, не отрываясь от нее.

Она точно была для него наркотиком, от которого, употребив однажды, уже не можешь отказаться. Ее губы, с вечным привкусом малины, словно пьянили его, а зеленые глаза, в которые взглянешь хотя бы на пару секунд, сбивали с толку, и мужчина уже не мог воспроизвести то, что хотел донести до нее пару минут назад.

Она была для него идеальной от макушки до кончиков пальцев. Все ее изгибы на теле, каждую пульсирующую от напряжения венку-все хотелось целовать, однако, мужчина не мог позволить себе большего, чем поцелуй в губы.

Может, это покажется странным, но это так. И это вовсе не потому, что он ее не любит, совсем нет. Он любил ее, даже больше, чем самого себя, однако не мог нарушить выстроенную им стену, за которой безусловно были его тайные и мужские желания. Другой бы, завидев красивую девушку, сделал бы это через две недели их отношений, но точно не Стайлз, который встречается с Лидией уже больше месяца.

Слишком правильный, слишком много этики у него в крови.

Каждый раз, когда Лидия засыпает в черных коротких шортиках у него на плече, рассказывая очередную историю из прочитанного ею романа, он сжимает руки в кулаки так сильно, что начинают белеть костяшки, пытаясь преодолеть в себе глупое желание овладеть ее хрупким телом, тяжело дышит, пытаясь восстановить сбившееся дыхание после ее страстных поцелуев, отводит взгляд в сторону, когда она в одном полотенце выходит из душа и стоит перед его шкафом, выбирая, какую бы из его маек надеть, лишь бы не смотреть на нее и не поддаться соблазну. Другой бы уже давно сорвался с поводка, поддался сильному искушению, но не он, только не Мечислав Стилински.

И вот сейчас, сильно разогретый ее поцелуями, он отрывается от нее, отходя на небольшое расстояние и восстанавливая дыхание, ловит удивленные и немного недоуменные взгляды Мартин, не понимающей, почему он отскочил от нее, как ошпаренный, а он лишь ссылается на то, что сейчас у нее на сковороде все подгорит, нервно закусывая губу.

Лидия встает со стула и плетется к плите, переворачивая кусочки крольчатины, задумываясь о том, что происходит со Стайлзом, ведь такое уже не в первый раз происходит. Каждый раз, когда ее рука тянется к краям его майки, чтобы снять ненужную вещь, он отстраняется, придумывает кучу отговорок, покидая комнату и оставляя рыжеволосую наедине со своими мыслями.