За все надо платить

— Мой бог… — прошептала Кили, уронив листок на колени.

Она подняла его и прочла во второй раз, а потом и в третий, словно хотела запомнить наизусть. Слезы текли по ее лицу. Она подняла взгляд на Дилана, который сидел, прижав руки к губам. В его глазах было безысходное отчаяние.

— Господи, ну почему он не рассказал мне?! — воскликнула она. — Почему?..

— Который из них? — с горечью спросил Дилан. — Папа или Марк?

— Папа, — ответила Кили. Только теперь ей пришла в голову мысль о Марке. — И почему Марк женился на мне, зная обо всем? Почему именно на мне? Можно было бы предположить, что он постарается избегать всех, кто знал Ричарда. Но нет, он специально меня отыскал! Он нарочно приехал в Мичиган, чтобы встретиться с нами после смерти твоего отца.

— А может, он думал, что ты знаешь, — предположил Дилан. — Может, он боялся, что после папиной смерти ты все расскажешь?

Это было так похоже на правду, что у Кили по спине пробежал холодок. Некоторое время они оба молчали.

— Но ты ничего не знала, и он все-таки на тебе женился, — продолжал Дилан. — Я думаю, он все-таки любил тебя по-своему.

Кили закусила губу. Перед ее глазами снова возникло лицо Ричарда.

— Ты и вправду был трусом! — проговорила она с яростью, потрясая листком. — Я тебя ненавижу! Ты должен был сказать мне, вот и все, что от тебя требовалось. Ты мог бы довериться мне. Будь ты проклят! — И она разрыдалась.

Эбби оторвалась от своих игрушек, испуганная слезами матери. Ее нижняя губка задрожала, на маленьком круглом личике появилось встревоженное выражение, она поднялась на ножки, ухватившись за край манежика, и разревелась. Двигаясь как автомат, Кили поднялась, подхватила малышку на руки и снова села на диван. Вскоре она почувствовала, как Дилан опустился на диван рядом с ней. Он неуклюже обнял ее за плечи. Сидя на диване, они жались друг к дружке все втроем. Кили заметила, что куртка Ричарда осталась лежать на полу рядом с оттоманкой.

— Прости, — подавленно прошептала она.

Дилан покачал головой.

— Все нормально. Со мной было то же самое, когда я прочел. И сейчас я тоже его ненавижу.

Кили стиснула листок с компьютерной распечаткой в кулаке. Дилан отнял у нее листок и расправил его.

— Что же мне теперь делать? — прошептала Кили.

Дилан не сводил глаз со смятого листка.

— Теперь тебе придется все рассказать.

Кили непонимающе взглянула на сына.

— Ну, может, это и совпадение, что оба они умерли, — продолжал он, — но мне что-то слабо верится. И если смерть Марка не была случайной…

— Его могли столкнуть в воду, — закончила за него Кили.

Дилан вздрогнул.

— Мам, тебе лучше вызвать полицию.

34

— Не хотите ли присесть? Это займет какое-то время, — сказала секретарша Джози Фьоре, глядя на Кили поверх компьютерного монитора, словно видела ее впервые.

Кили кивнула и села, напряженно выпрямившись, положив сумку на колени. В сумке, в длинном белом конверте с надписью «Окружному прокурору Морин Чейз», лежало предсмертное письмо Ричарда.

Ей пришлось ждать, и в голову невольно стали закрадываться сомнения. Правильно ли она поступила, придя сюда? В принципе, Кили была согласна с Диланом: необходимо было сообщить эту информацию блюстителям порядка. Чем дольше она об этом думала, тем больше убеждалась, что кто-то каким-то образом узнал о том старом убийстве и нарочно столкнул Марка в бассейн.

В письме Ричард назвал Марка убийцей — словно намекнул, что Кили должна сообщить его имя полиции. Он как будто ждал, что Марк наконец тоже будет наказан. В отчаянную последнюю минуту, печатая свое письмо на компьютере, Ричард не мог предвидеть, что она прочтет это письмо лишь через несколько лет. В самом страшном сне он не мог вообразить, что человек, которого он обвинил в убийстве, останется безнаказанным и в конце концов женится на его вдове.

Итак, давно пора довести это признание до сведения кого-то из представителей власти. Весь вопрос в том, кому именно сообщить? Первым побуждением Кили было обратиться за советом к Лукасу, но Сильвия сказала, что он уехал из города по делам и до вечера не вернется. Затем Кили попыталась связаться с Филом Страттоном, но и это ей не удалось: он выступал свидетелем в суде. Она звонила несколько раз, твердя себе, что нужно проявить терпение, но ее терпение истощилось раньше, чем он освободился. И тогда она решила начать с самого верха. Несмотря на то как они пострадали от несправедливых гонений со стороны Морин Чейз — а может быть, именно из-за этих гонений, — Кили подумала, что Морин больше, чем кто-либо, заинтересуется ее рассказом. Обстоятельства смерти Марка вызывали сомнения у окружного прокурора, а предсмертное признание Ричарда проливало новый свет на эти обстоятельства. Кили казалось, что она бросает кость свирепому псу. Пусть Морин грызет что-нибудь другое. Только не Дилана.

— Теперь можете войти, — сказала Джози.

Кили так глубоко погрузилась в размышления о возможных последствиях своего визита, что голос секретарши заставил ее вздрогнуть. Поблагодарив Джози, она подошла к закрытым дверям кабинета Морин, постучала и вошла, не дождавшись приглашения.

Скрестив руки на груди, Морин стояла у окна, глядя на залив поверх крыш Сент-Винсентс-Харбора. В контрастном освещении острые черты ее лица казались высеченными из камня.

— Мисс Чейз, — окликнула ее Кили.

Морин обернулась и посмотрела на нее.

— Миссис Уивер, — сухо произнесла она вместо приветствия. — Вот мы и встретились снова.

Кили набрала в легкие побольше воздуха.

— Я знаю, вы заняты. Постараюсь отнять у вас не слишком много времени.

Ничего не отразилось в бесстрастном взгляде Морин.

— Тик-так, — сказала она. — Время пошло.

Кили знала, что здесь ее не ждет теплый прием, но такого откровенного хамства все-таки не ожидала и с трудом заставила себя не отвечать на грубость.

— Я готова согласиться с вами в том, что смерть Марка, возможно, не была следствием несчастного случая.

Морин удивленно подняла бровь и явно насторожилась.

— Могу я присесть? — спросила Кили.

Морин указала ей на стул, но сама осталась стоять.

— Так вот, — продолжала Кили, — сейчас я уже не сомневаюсь, что кто-то побывал в моем доме в тот вечер, когда Марк погиб. Кто-то был там и оставил воротца бассейна открытыми.

Морин так и не расцепила скрещенных на груди рук.

— Разумеется, это был не ваш сын?

Кили пропустила мимо ушей это саркастическое замечание.

— Там был кто-то другой. — Ей вспомнился Уэйд Ровир, но уж очень не хотелось вдаваться в подробности в разговоре с этой женщиной. — У меня есть свидетель.

Морин засмеялась.

— Да что вы говорите? Какая неслыханная удача для вас! Скажите, почем в наши дни котируются «свидетели», готовые присягнуть, в чем попросят? Мне называли разные суммы.

Кили вспомнила лицо Уэйда, его оценивающий взгляд из-под полуопущенных век, его требование выплатить пять тысяч долларов. «Ты не заплатила ему ни цента», — напомнила она себе.

— Послушайте, — сказала она вслух, — я понимаю, что не нравлюсь вам. У вас есть причины меня ненавидеть. Но в конечном счете наши цели совпадают. Мы обе хотим узнать, что произошло в тот вечер, когда Марк утонул. Говорю вам, ко мне обратился один человек и сказал, что видел кого-то в моем доме в тот вечер.

— Кто? — резко спросила Морин. — Кто он — этот свидетель? Кого он видел?

— К сожалению, — вздохнула Кили, — этот человек неожиданно исчез куда-то.

— Исчез? — Морин недоверчиво прищурилась. — Просто взял и исчез?

Кили вдруг захлестнула такая ненависть, что ей захотелось схватить ближайший тяжелый предмет и запустить в прокуроршу. Но тут ей пришла в голову неожиданная мысль, и гнев ее тут же испарился. «Ей не для кого жить, — сказала себе Кили. — Ей не за кого бороться». Избегая взгляда Морин, она упрямо продолжила:

— Мне известно только одно: этот человек не вышел на работу и не вернулся домой после разговора со мной. Мне это кажется странным. Но есть и кое-что еще. Позавчера вечером кто-то столкнул меня с дороги. Я не знаю, кто это был и почему он это сделал. Было темно, шел дождь…