Яблоки должны быть красные (ЛП)

Том шагнул ближе к ней. Она уловила запах стирального порошка, мыла, табака и кофе. Взяв бейсболку за козырек, он снял ее и аккуратно водрузил на голову Бев.

— Сегодня солнце. Это защитит тебя от ожога.

Его бейсболка расположилась высоко на ее голове, прямо над хвостиком. Она ощутила, как тепло его головы согрело ее макушку. Она стояла в его бейсболке и в его сапогах.

И по какой-то непонятной причине ей это нравилось.

— Отлично, с прополки. Гребаные сорняки. Ты когда-нибудь видела жгучую крапиву?

— Нет. Звучит не слишком хорошо.

— А дурман?

— Нет. У меня растут одуванчики.

— Одуванчики. Ради Бога, это не сорняки. Это еда. Они съедобные. Я говорю о долбаных ублюдочных сорняках. О растениях, которые пытаются убить тебя, отравить, брызнуть кислотой. Огород это тебе не палисадник с бордюром из ноготков. Это война. У меня тут сорняки, которые пытаются задавить остальные растения. Здесь растет ядовитый плющ, который может отправить тебя в реанимацию. Война. Готовность номер один. Понятно?

Лицо Тома оказалось так близко, что Бев видела каждую морщинку вокруг его глаз, каждую из черных и седых щетинок на его щеках, шрам на подбородке.

— Понятно, — кивнула она.

Он казался довольным.

— Тогда хорошо. Начнем. Иди за мной. Я покажу «горячие точки», — он взял ее за руку и провел через калитку в огород. — Это крапива жгучая, — он стряхнул на растение пепел. — Она хуже всех. Брызгает химией, которая жжется как черт-те что. Не прикасайся к ней без перчаток.

— Как она может брызгаться? Я не понимаю.

— У нее ворсинки, которые, как иглы, наполнены химическим веществом. Если ты до них дотрагиваешься, они выпускают всякую хрень: гистамин, ацетилхолин...

Бев ахнула:

— Она выглядит такой... такой безобидной. Поверить не могу, что она способна на подобное.

— Не ведись на безобидную внешность. В жизни полно вещей, которые норовят причинить тебе боль, Бев. Некоторые легко обнаружить. Другие — нет, — он замолчал и кивнул на ее шею. — Ты сегодня без жемчуга. Это хорошо. Не хотелось бы заляпать твои шикарные драгоценности куриным дерьмом.

— Почему ты так ненавидишь мой жемчуг?

Они смотрели друг другу в глаза, все еще держась за руки.

— Потому что это он подарил его тебе. И ты всегда так гордилась им. Это меня бесило. Неужели это лучшее, что он смог сделать? Чертова нить жемчуга? Он был никчемным мужем, но тебя оказалось так легко задобрить драгоценностями, что тебе было все равно? Господи, Бев.

— Мне было не все равно.

У нее перехватило горло.

Том шагнул ближе:

— Разве?

— Это единственная ценная вещь, которую он мне подарил. Я знаю, что ей он дарил больше. Наверное, драгоценности, и одежду, и путешествия, — она опустила голову. — Этот жемчуг был для меня всем.

— Ты знала про нее? Мне всегда было интересно. Знаешь ли ты.

— А ты знал?

— Да, я знал. Видел их вместе.

Она отпрянула назад, но Том поймал ее за локоть.

— Осторожнее.

— Ты видел ее? Как она выглядела? Я знаю ее духи. Я чувствовала их, когда он возвращался домой. Поначалу он сразу же принимал душ. Через некоторое время он перестал утруждаться. К тому времени он спал в гостевой комнате с включенным телевизором.

Том почесал тыльную сторону шеи.

— Я видел их, но они меня не видели. Она была дешевкой. Тебе и в подметки не годилась. Роджер был идиотом.

— Да, ну, возможно, идиоткой была я. Потому что оставалась с ним.

— Нет. Ты не идиотка. Теперь ты свободна. Как ты решишь этим распорядиться... вот что сделает тебя или идиоткой и трусихой, или добавит немного огня, — он улыбнулся. — Как насчет огня, Бев?

Том разглядывал ее лицо, но впервые его взгляд был нежным. Она решила обдумать это любопытное ощущение позже.

— Я? Огонь? — Ее смех прозвучал напряженно. — Я похожа на женщину с огоньком? Я выгляжу как уставшая пожилая женщина, стоящая на куче куриного дерьма.

Лицо Тома расплылось в широкой улыбке. А потом он расхохотался. Согнулся пополам и запыхтел, упираясь ладонями в колени.

— Ну надо же! Мисс Паинька умеет ругаться.

Бев почувствовала, что краснеет, и закатила глаза.

— Ничего смешного.

— Нет. Смешно, — он взглянул на что-то в углу участка. — Иди сюда.

Том потянул ее в дальний конец огорода. Он все еще держал ее за руку. Ей нравилось его прикосновение. Это заставило ее глаза наполниться слезами.

— Посмотри на баклажан, — он поднял огромный овощ и взвесил его в ладонях. — Ты знаешь, как готовить баклажаны с сыром?

— Да. У меня есть отличный рецепт. Роджер ненавидел баклажаны, так что я нечасто их готовила. Только для вечеринок у соседей.

Том передал ей баклажан.

— Роджер был мудаком, — он наклонился, чтобы собрать еще несколько плодов. — Я схожу за корзиной. Сейчас вернусь.

Бев стояла посреди огорода, держа в охапке фиолетовые баклажаны, вдыхая запахи компоста, земли и раннего утра.

Эти запахи пьянили ее.

Глава 5. Странные поступки

— Перестань ерзать. Все не так плохо, — Том выдавил мазь на руку Бев. — Через несколько минут жжение пройдет.

— Я тебе не верю, — от сосредоточенности Бев даже наморщила лоб.

Он находился так близко к ней, что чувствовал запах стирального порошка от ее одежды и аромат ее шампуня. Тому нравилось, когда женщина выглядела на свои годы. Никакой пластики, силиконовых сисек или силиконовых губ. Сложно поверить, но на самом деле в этот момент Бев выглядела невероятно возбуждающе. Кончик ее носа порозовел, тонкие прядки выбились из идеальной прически и обрамляли лицо, губы были пухлыми и розовыми. Сегодня без этого отвратительного блеска цвета лосося.

— Клянусь, иногда мне кажется, что это растение обладает разумом и дьявольскими планами.

Он мог бы уже перестать втирать крем в руку Бев, но не стал этого делать.

— О чем ты?

— Оно ужалило тебя примерно на сантиметр выше края перчаток. Просто дьявольщина какая-то. Долбаная крапива.

Неохотно он оставил сыпь Бев в покое. Она целый час была его солдатом. Полола, собирала овощи, расчищала дорожки.

Ему очень захотелось ее трахнуть.

— Похоже на укус пчелы, — Бев подула на покрасневшую кожу.

— Знаю. Хорошо, что проходит довольно быстро.

Том уставился на ее губы.

— Том? На что ты смотришь?

— Ох. Ни на что. Скажи, что еще тебе нужно, чтобы приготовить баклажаны. Я привезу из магазина.

— Ой! Я бы тоже съездила в магазин. Мне нужно еще пару продуктов для праздничного ужина.

Том подался вперед и прикусил ее нижнюю губу. Она была правильной формы. Он ненавидел женщин с тонкими, неодобрительно поджатыми губами. С размазанной темно-красной помадой. Жадных любительниц манипулировать людьми. Губы Бев выглядели сочными и беззащитными. На несколько секунд он втянул эту мягкую нижнюю губу.

Отстранившись, он засмеялся. Бев не могла бы выглядеть более потрясенной, даже если бы к ней в кухню, приплясывая, зашел лепрекон.

— Что... ты делаешь? — едва сумела выговорить она.

— Целую тебя.

Том снова подался вперед и взял ее за подбородок. Он целовал ее, пока она не ответила. Из ее горла вырвался тихий стон, и Том продолжил. Он покусывал, посасывал и наконец проник в ее рот языком. Чертовски мокрый поцелуй.

— Ох, — Бев положила ладонь на его грудь. Ее трясло. — Что ты делаешь, Том? С ума сошел? — она резко встала и попятилась от него, пока не уперлась в столешницу. Корзина с баклажанами опрокинулась, и они рассыпались по полу. — Ой, господи!

Том последовал за ней и прижал ее к столешнице. Ее шоколадные щенячьи глаза расширились, в них читалось замешательство. Футболка красиво обтягивала ее грудь. Ему стало интересно, как выглядит ее лифчик.

— Еще.

И он снова поцеловал ее, на этот раз лишь слегка касаясь ее губ своими. Он чувствовал ее стесненное дыхание, но не остановился.