Слепой случай

— Ангел мой, да не волнуйся ты так! Ты действительно прекрасно снялась. Джайлс разделал твою сцену превосходно: у зрителя, конечно, нет сомнения в том, что ты снимаешься обнаженной, но главное в сцене не это, а психология. Сочувствие, которое вызываешь ты, сделало бы честь любой опытной актрисе!

Марк говорил весело, оживленно, пытаясь скрыть от Эйлис, что ему было не очень-то приятно видеть свою возлюбленную на экране в таком виде и знать, что ею могут любоваться все, кто только пожелает.

— Теперь у тебя отбоя не будет от новых предложений.

— Мне это неинтересно, — сказала Эйлис и потянула Марка за рукав. — Пойдем на кухню. Там теплее, и я сварила кофе.

Марк повиновался, думая о том, как быстро и прочно Эйлис вошла в его жизнь. С самого их приезда в Уиндем-Хилл они начали усердно заниматься домом, стараясь сделать его удобным и уютным. Эйлис никогда ни на что не жаловалась. Дни они проводили в совместных работах по благоустройству дома, ночи — вдвоем под уютной пуховой периной. Марку казалось, что ничего лучше такой жизни и не бывает.

— Надо было и мне пойти на просмотр, — сказала Эйлис, передавая Марку кружку кофе.

Не желая возражать и спорить, Марк потягивал кофе. Ему пришлось немало потрудиться, отговаривая Эйлис от этого. Она считала, что ее маленькая хитрость с Джейсоном является гарантией ее полной безопасности, но Марк отнюдь не был в этом уверен.

— Я только рад, что тебя там не было. Джейсон пришел, как ты думаешь, с кем? С Келли Холмс. Помнишь такую? Исполнительница одной из эпизодических ролей в «Возможном случае». Мне пришлось поздороваться с ним за руку. Даже после всей этой шумихи в прессе у него хватило наглости вести себя как ни в чем не бывало.

— Он говорил что-нибудь обо мне? О нас?

— Мы с ним не разговаривали. Сомневаюсь, однако, что Джейсон знает о том, как я обеспечил тебе алиби. Скотленд-Ярд подобной информацией делиться не станет, если не будет судебного разбирательства, а его не будет. Обвинение не выдвинуто. Если Джейсон станет наводить справки, ему скажут, что ты вернулась в Штаты.

— А Найджел что говорит? Он ведь в картинах разбирается. Не один десяток кассовых фильмов сделал.

— Его не было. — Марк постарался, чтобы это прозвучало равнодушно. — Должно быть, он в Лос-Анджелесе. Какие-то дела, связанные с прокатом. — Быстро допив кофе, он отдал Эйлис кружку, попросив налить еще.

Действительно, куда запропастился Найджел? Вот уже который месяц он не мог дозвониться до него, чтобы узнать, точно ли уничтожены все неиспользованные в фильме дубли с Эйлис. Марк не заставал Найджела, и тот не перезванивал. Марк не мог даже вообразить причины, по которой Найджел мог бы его избегать. Он был более или менее спокоен. До разговора с Джайлсом. Но Джайлс сказал, что и он с того времени, как они вернулись в Англию, совершенно не видится с Найджелом. Конечно, монтаж и завершение картины — это дело режиссера, но все-таки Джайлс не первый раз работает с Найджелом. Перестать интересоваться картиной на последней стадии — для Найджела странно и необычно. Что-то во всей этой истории тревожило Марка.

— Пойдем наверх. Я ужасно устал. Наверное, начинаю привыкать жить в глуши. Стоит провести вечер в городе — и чувствуешь себя совершенно измотанным.

— Иди скорей сюда, — позвала Эйлис, когда они перебрались в спальню. — Простыни ледяные!

Подбросив в камин несколько поленьев, Марк быстро разделся и прыгнул в постель к Эйлис, обнял ее, тесно прижался. Он думал, что привычка убьет это постоянно тлеющее в нем желание. Нет, не убивала. Эйлис уткнулась ему в шею, поцеловала, лизнув ухо. Еще не успев ответить ей, он уже почувствовал неодолимое желание.

Потом, обнявшись, они долго разговаривали, пока Марк не услышал ровное дыхание Эйлис и не понял, что она спит. Он стал глядеть в потолок на пляшущие там тени, которые отбрасывало пламя камина. С выходом картины на экраны их отношениям предстоят серьезные испытания. Эйлис станет популярной. Повернувшись, Марк посмотрел на нее. Лунный луч серебрил выбившуюся прядь волос у нее на щеке. В жизни Эйлис ничуть не менее сексуальна, чем на экране, хотя и не догадывается об этом. Но картина выйдет, и очень скоро все узнают, до какой степени привлекательна она как женщина. Понимая, что это верх эгоизма, Марк хотел бы сохранить Эйлис для себя одного. Но ему придется жить со знаменитостью, звездой. Книга, картина, пьеса... как все-таки разносторонне одарена эта женщина. Скоро ее станут рвать на части. Ему придется побороть свою ревность, то первобытное чувство, которое он ощутил, увидев ее обнаженной на экране. Марк теснее прижал к себе Эйлис.

Перед самым Рождеством Ферье сообщил ему, что Эмерсон назначил Джейсону месячное содержание, чтобы тот оставался мужем Мэри, которая, как выразился Винсент, воспылала противоестественной страстью к женщине. Семья не хотела, чтобы страсть эта стала достоянием общественности. Однако денег этих Джейсону не хватало, но дополнительный источник его доходов был неизвестен.

— Ты подожди меня в пабе, а я сделаю несколько звонков, — сказала Эйлис, когда они вошли в таверну «Сердце в горсти». — Хочу пожелать друзьям веселого Рождества.

Марк заказал себе пинту горького «Гусиного глаза» и приготовился ждать. Эйлис вернулась и, сев, расхохоталась.

— Что тебя так развеселило?

— Никогда не догадаешься, что сделал Ти-Эс на твоем столе!

Марк и думать забыл о коте, да и бывший стол его вот уже который месяц занимал Боб, но ему было приятно, что Эйлис до сих пор считает этот стол его столом.

— Так что же он сделал?

— Окотился! Принес пятерых котят!

Марк тоже не мог удержаться от смеха. Представить себе надоедливого здоровенного кота нежной мамашей!

— И ты никогда не подвергала сомнению пол животного?

Обезоруживающе улыбнувшись, Эйлис сказала:

— Марк, как ты думаешь, нельзя нам оставить одного котеночка? Он жил бы у нас в Уиндем-Хилле.

Отказать ей было невозможно. Хоть Марк и не очень жаловал кошек, но когда он услышал «у нас в Уиндем-Хилле»...

— Конечно, — сказал он, — только на этот раз уж постарайся, чтобы это действительно оказался кот.

В сочельник они докончили отделку библиотеки и притащили туда с чердака старый пыльный диван — временно, до покупки новой мебели. Сев перед камином, они открыли бутылку «Лафит-Ротшильда» 1966 года.

— Думаешь, мы сможем втиснуть второй письменный стол в эту комнату? Чтобы, если надо, работать одновременно. Его можно попробовать поставить у окна. Тогда днем, сидя за столом, можно было бы любоваться лугом, а вечером за ним было бы тепло, потому что рядом камин...

Одним пальцем Марк легонько приподнял голову Эйлис.

— Ты знаешь, сколько раз ты произнесла слово «мы»? Не знаешь? Так я скажу: не меньше, чем я произносил его мысленно. — Сунув руку в карман, он вытащил оттуда маленькую коробочку и вручил ее Эйлис. — Давай узаконим это «мы»!

При виде коробочки улыбка на лице Эйлис погасла. Лицо стало серьезным. На коричневатом бархате крышки виднелись золотые буквы фирменного знака «Тесьер», очень дорогого ювелирного магазина на Бонд-стрит. Там торговали изделиями, стоившими целое состояние. Дрожащими руками Эйлис приоткрыла крышку. Изумительнейший, чистейший, продолговатый изумруд в обрамлении бриллиантов, прекраснее кольца она никогда не видела. Выразительные глаза Эйлис затуманились слезами:

— Это означает, что...

— Это означает, что я люблю тебя и хочу на тебе жениться.

— О Марк! — Она надела кольцо на палец. — Я верю, что ты меня любишь!

— Иногда я бываю не очень красноречив, но это не значит, что я не люблю тебя. Я тебя люблю.

Слегка отодвинувшись от Марка, Эйлис очень серьезно сказала:

— Год назад, тоже в сочельник, ты знаешь, где и с кем я была? — И когда Марк покачал головой, она продолжила: — Дома. Одна. И плакала из-за Пола. Всего год прошел, и как все изменилось! Картина, пьеса, диск, Линда и Рената. И ты.

Эйлис перевела взгляд с кольца на Марка и обратно.