Трегуна (СИ)

— Ну да, — согласился Крис.

— А в чем интерес Кеннета? — задумчиво сказал Макс. — Ему Алекс какой-то процент, думаешь, пообещал?

— Ну естественно. Кеннет не из богатой семьи, и когда у меня стали появляться большие деньги, то он начал…

— Завидовать? — перебил его Макс.

— Скорее, комплексовать. Но в основе того, что он сделал, лежат не только, а может, и не столько деньги.

— Так, а что же?

— Его давняя и тайная влюбленность в мою жену.

— В Амиру? Кеннет? — переспросил Макс.

— Ага, — кивнул Крис. — Алекс наверняка навешал ему лапши на уши, что Амира заживет по-королевски, если получит все мои деньги, а заодно избавится наконец от нелюбимого мужа.

— Ублюдок! Тварь! — со злостью произнес Макс. — Гнида беспринципная! И ведь брат! Родной брат! Вернусь — придушу!

— Вот мы и пришли к главному месту нашего с тобой разговора, — немного волнуясь, сказал Крис.

— Ты… — протянул Макс. — Ты что, убить Алекса, что ли, хочешь?

— Убить? — глаза Криса округлились в удивлении. — Ты чего, нет, конечно! Но раз он хотел отправить меня на зону, то пусть с ним сделают то, что одни заключенные делают с некоторыми другими заключенными. Ты меня понимаешь, да?

— Ого, — ужаснулся Макс, — да ты жесток! Но я обещал, что сделаю для тебя все что угодно. И я смогу через свою тусовку найти людей, которые сделают из Алекса «девочку». Только вот думаю, что бесплатно они не согласятся…

— Это я понимаю. Все будет. А теперь расскажи мне, как у вас дела с Ксавьером?

«Крис, я молю тебя… Умоляю, скажи, что ты не имеешь никакого отношения к надругательству над Алексом!» — это сообщение от бабушки долго стояло перед глазами Криса.

Собравшись с духом, он написал Марте ответ, в котором подтвердил ее самые страшные опасения. Писем от нее не было несколько часов. Наконец в папке с входящими сообщениями засветилась долгожданная единичка:

«Крис, ты преступник. Он, может быть, тоже преступник, но ты ничем не лучше».

«Ба, он отнял у меня жену! Он трахал ее у меня за спиной! Он с ее помощью жил на мои деньги! Которые я зарабатывал ценой головных болей и непроходящего переутомления! Но ему было мало — он захотел все, что у меня есть! И подбил Кеннета на то, чтобы упечь меня за решетку! И в чем расплата? В том, что ему порвали попу? Так зажило уж давно! А у меня, ба, не зажило! И не заживет! Ты сама говорила мне про соразмерность наказания! Так вот — то, что сделали с Алексом, исключительно мягко по сравнению с тем, что он сделал со мной!»

«Ты слышал, что я сказала? Ты чокнутый преступник! Он не покушался на твою жизнь! А врачи сказали, что если бы его нашли часа на четыре позже, то уже все… Ты об этом думал? Все. Не пиши мне больше».

«Надо же, как быстро Алекс стал у нас любимым!»

Но ответа уже не было.

Несколько следующих дней Марта толком не спала и не ела — она только и думала, что о внуках. Пойти к Алексу и рассказать, что Крис жив и в курсе их с Кеннетом попытки подвести его под статью? Нет, слишком импульсивно. А что, если постараться вынудить Алекса на разговор? Пусть сам признается! Ведь это же своего рода процесс, дело! А принимать решение, не выслушав вторую сторону, недопустимо. У Криса свой взгляд и своя правда, а у Алекса, должно быть, есть своя…

Марта пришла домой к старшему внуку. Она несколько раз позвонила в дверь, но ответа не последовало. Было видно, что дверь не заперта на замок. «Алекс, я вхожу!» — громко сказала она через дверь и вошла к нему домой. Несколько раз позвав его, Марта зашла на кухню. Алекс сидел за кухонным столом и курил. «Алекс! — крикнула ему бабушка. — Ты чего не отвечал? И с чего это ты куришь? Никогда же не курил!»

Алекс медленно повернулся к Марте. Лицо его было красным от слез. Он пристально посмотрел на бабушку, а потом отвернулся к окну и глубоко затянулся. С виду могло показаться, что у человека сильнейшее похмелье.

Марта заметила лежащий перед внуком на столе листок.

— Можно посмотреть? — она протянула руку к листочку.

— У меня ВИЧ, — тихо, безразлично сказал Алекс. — Меня инфицировали те двое. Пришли результаты анализов.

Эти слова поразили Марту. Прислонившись к стене кухни, она тяжело задышала. Ей стало так горько, что она, убежденная атеистка, неразборчивым бормотанием неожиданно для себя стала взывать к небесам, чтобы они прямо сейчас послали ей самую мучительную смерть, лишь бы этого листочка на столе не существовало в природе.

— Бабушка, все в порядке, — все с той же сухостью в голосе сказал Алекс.

— Да, — очнулась Марта от своей импровизированной молитвы, — ты прав! Все в порядке. Сейчас люди по тридцать лет живут с вирусом!

— Неужто? — усмехнулся Алекс, поднося ко рту сигарету. — То есть через тридцать лет мне будет… мне будет шестьдесят два года. А тебе ведь побольше сейчас, да? А вот теперь представь, что ты умерла бы в шестьдесят два и о-о-ой сколько всего не успела бы застать. Ту же Мию или этот наш разговор, который мы сейчас ведем.

— Алекс, но ведь и тридцать лет назад никакой серьезной терапии не было! А что будет через десять лет? Да научатся иммунитет менять с той же легкостью, с какой ты подкачиваешь сдувшееся колесо автомобиля!

— Эти десять лет мне надо еще как-то умудриться прожить, — тихо сказал он.

— Мой хороший, самое опасное — опустить руки. Мы имеем то, что имеем. И с этим надо жить. И если на твое лечение придется пустить все мои деньги, я без сомнений это сделаю!

— Спасибо, бабушка, — посмотрел на нее Алекс и всхлипнул. — Обидно и глупо, что у нас с тобой все наладилось только тогда, когда мою жизнь уничтожили и укоротили.

— Лучше поздно, чем никогда, — ответила Марта. — А по поводу жизни я тебе сказала. Надо жить и смотреть в будущее с оптимизмом. Только так, слышишь?!

— Слышу, — опустил голову Алекс и затушил сигарету.

— И не кури. Зачем тебе это, — ласково сказала бабушка.

— Ты права, — ответил внук.

— Алекс, — помедлив, сказала Марта, — могу я задать тебе один вопрос? Он касается твоего брата.

— Задавай, — безразлично ответил Алекс.

Марта ненадолго задумалась, формулируя в голове вопрос, чтобы он прозвучал деликатно, но за секунду до того, как открыть рот, она посмотрела на внука — изнеможенный, раздавленный, он казался ей таким потерянным и беззащитным, что Марта лишь произнесла: «Нет. Ничего. Я передумала». Алекс на это никак не отреагировал.

Глава 19

На следующий день Марта позвонила человеку от Мак-Ивора, который помог ей ознакомиться с уголовным делом Криса, и сообщила ему еще об одной небольшой просьбе.

— Только есть некоторая особенность, — сказала Марта в трубку, когда услышала, что человек сможет ей помочь. — Мне нужно, чтобы это было инкогнито. Нигде не должно фигурировать и следа того, что я к нему ходила.

— Вы требуете от меня невозможного, Марта, — с осторожностью в голосе заметил мужчина.

— Пожалуй. И поэтому звоню именно вам.

Кеннет лежал на кушетке в камере и читал книгу. Примечательно, что когда он активно практиковал юриспруденцию, то испытывал панический страх упустить свою квалификацию, и поэтому даже во внерабочее время не выпускал из рук планшет с актуальной судебной практикой, причем даже по тем делам, которые не входили в круг его профессиональных интересов. Сейчас же, когда на кону стояла его свобода, он словно забыл, что является юристом. Он проглатывал книги Макса Вебера, Харуки Мураками и Чехова, и в его голове не было места юриспруденции. В какой-то момент он даже поблагодарил судьбу за то, что она устроила ему такую встряску, которая помогла остановиться, взглянуть на себя и постараться перезагрузиться. В том, что по результатам суда он выйдет на свободу, у Кеннета не было ни единого сомнения. Он не верил в то, что его позиция по делу не найдет отклика у присяжных.

Зашедший в камеру офицер кивком головы приказал Кеннету подняться и проследовать за ним. Он ввел парня в маленькую комнату для допроса и закрыл дверь с наружной стороны, оставив Кеннета один на один с незнакомой пожилой женщиной.