Трегуна (СИ)

— Я не об этом. Я о том, что ты должен быть честен прежде всего со мной и с собой.

— Ты не веришь мне… — испуганно прошептал Кеннет.

— Я не верю не тебе, — помедлил Джаспер, — я не верю в твою версию.

— Но это правда! — Кеннет стукнул ладонями по столу. — Чистая правда!

— Ты юрист и не хуже меня знаешь, что у присяжных в зале суда нет хрустального шара, который показывает им, где правда, а где ложь, и как вообще оно все было на самом деле. Нужны доказательства. На одной чаше весов — учрежденная тобой компания, где ты к тому же был директором. На этой же чаше — контракты с твоей подписью, на основании которых отмывались деньги, а бюджет не получал огромные суммы налогов. На другой — история про то, как несуществующая девушка уговорила тебя обслуживать ее несуществующего хозяина. Подумай сам, какой бы версии ты поверил, будь ты присяжным. А я пока пойду пообщаюсь с детективом.

И Джаспер, встав из-за стола, вышел из комнаты для допроса, оставив полного отчаяния молодого человека в одиночестве.

Тем временем состояние Алекса мало-помалу стабилизировалось. Физическое состояние. Состояние же души оставляло желать лучшего — он замкнулся, старался уклоняться от визитов Амиры и матери, подпуская к себе только бабушку. Марта аккуратно намекала ему, что, отталкивая Марию и Амиру, он не делает лучше ни себе, ни им. «Я не хочу, чтобы они смотрели на меня и только и видели, как меня дерут в задницу два гопника», — злобно огрызался он.

Несмотря на постоянные звонки Марты детективу Пелль, ни к каким утешительным результатам расследование дела пока не привело. Записи с камер видеонаблюдения, установленных на стенах спортивного комплекса, запечатлели момент, как двое людей волокут третьего в подсобку, но даже при сильном масштабировании видеофайла закрытые капюшонами лица невозможно было распознать. Детективы опросили порядка двадцати человек, но никто ничего не видел и не слышал в ту роковую ночь, а единственный потенциальный подозреваемый, который несколько лет назад уже привлекался за действия сексуального характера, имел железобетонное алиби — он проводил ту ночь в компании с девушкой и молодым человеком, которые поначалу отказались подтверждать этот факт детективам, но когда перепуганный мужчина показал следователям видеозапись той ночи, девушка и молодой человек признали себя на этом видео не для слабонервных и попросили никому об этом не рассказывать, а мужчина в тот же момент был вычеркнут детективами из круга подозреваемых, что свело их количество к нулю.

Убедившись в том, что жизни Алекса ничего не угрожает, Марта наконец-то решила сообщить о случившемся Крису. Она оставила ему личное сообщение через форум и с волнением стала ждать ответа. Наконец в папке со входящими отобразилось новое сообщение от внука:

«Ба, привет! А ты зачем мне об этом рассказала? Ну, печально, конечно, когда такое происходит с человеком. Но если с Алексом — не печально».

«Крис, я не поняла твоего посыла. Твоего брата чуть не убили! Над ним жестоко надругались, изувечили, ему теперь пластическую операцию на лице делать по медицинским показаниям, а ты говоришь, что раз это случилось с ним, то тебе «не печально»?!»

«Я не ликую, конечно, и до потолка не прыгаю, но после того, что он со мной сделал, я не собираюсь причитать и жалеть его. Все в этой жизни возвращается по заслугам».

«Крис, я не верю своим ушам! И это говорит мой внук! Вы братья! Ты сам же говорил, что у них с Амирой настоящие чувства. Да, вы были в браке. Да, это отвратительный поступок. Да, это были измена и предательство — и с ее стороны, и с его. Но уж если ты говоришь: «по заслугам», то вот тебе важнейший принцип наказания — соразмерность! И то, что с ним произошло — это несправедливость и вопиющая случайность, а не соразмерное возмездие! Ты разочаровал меня. Впервые в жизни».

«То, что разочаровал — плохо. Но это не значит, что я не прав. Он тоже твой внук, и ты тоже его любишь. Я это понимаю. Я же не прошу тебя ненавидеть его. Но предпочту остаться при своем мнении. Ты видишь в этом несправедливость, а я действительно вижу возмездие. А соразмерность — понятие туманное. Давай прекратим это, ба».

«Прекратим. Только я тоже предпочту остаться при своем мнении. И по поводу того, что случилось с твоим братом, и по поводу твоей неуместной на это реакции. Ладно, закончили. Я надеюсь, что у тебя все хорошо».

«По тону сообщения сразу видно, что миссис Трегуна дуется! Перестань, ба. У нас все хорошо. И ты скоро еще раз станешь прабабушкой! Мали беременна. Жаль, мама пока об этом не может узнать. А еще больше жаль, что папа не успел… Но жизнь продолжается! И множится!»

«Как же я рада за вас!!! Дожить бы до того дня, когда можно будет взять на руки вторую правнучку! Или правнука! Мия такая большая стала… Вот тебе ссылка на файлообменник, посмотри ее последние фотографии. Твоя копия — и внешне, и по характеру, и по способностям к математике. Только и делает, что считает все, что попадется ей под руку!»

«Да, ба, спасибо! Я смотрю ее фотографии, когда Амира в своем «Инстаграме» выкладывает. Подписан на нее. Но фоток, которые ты скинула, я не видел! Скучаю по ней, ты бы знала как! Поцелуй ее от меня, как только увидишь!»

Марта закрыла ноутбук и прилегла на диван. Уже несколько недель ее мучили боли в спине и в животе. Иногда они сковывали ее так сильно, что во время лекций Марта делала перерыв и уходила в туалет умыться и поплакать — настолько изнуряющими были эти боли. «Возраст, чтоб его», — говорила себе Марта.

У Джаспера Митчелла было дежавю, когда он зашел в зал заседаний — ходатайство о заключении Кеннета под стражу будет рассматривать тот же судья, который назначил Крису залог, и все это будет происходить в том же мрачном зале, где в свое время с мест для слушателей поднялась Марта Трегуна и поручилась перед судом за младшего внука. У Кеннета же не было ни денег, ни влиятельной бабушки.

Рассмотрение ходатайства прошло более чем формально. Несмотря на то, что Джаспер от имени юридической фирмы выразил готовность внести за коллегу денежный залог и в этой связи попросил суд не заключать Кеннета под стражу на время расследования дела, судья без колебаний встал на сторону детектива, сказав, что учитывает и тяжесть преступления, в котором обвиняется молодой юрист, и трудоустройство в известной юридической фирме — судья расценил это не как аргумент в пользу защиты, а напротив, как дополнительное основание считать, что на свободе Кеннет сможет заниматься уничтожением улик и всячески препятствовать ходу расследования.

— Серьезно, Ваша честь? — воскликнул Джаспер, когда усатый судья стукнул молоточком. — Этот зеленый, сопливый, простите, парень будет препятствовать мощной машине государственного обвинения?

— Адвокат, если вы не слышали стук молоточка, я готов ударить сильнее! — недовольно посмотрел на него судья и приподнял молоточек.

— Когда вы рассматривали аналогичное ходатайство по другому моему подзащитному, Крису Трегуна, то избрали залог! Хотя тяжесть преступлений в целом одинаковая!

— Там были другие основания, мистер Митчелл, — уверенно возразил судья.

— Конечно, конечно… В виде бабушки-отставной судьи…

— Вы будете препираться с судом?

— Я лишь…

— Решение принято! — перебил его судья, поднялся с кресла и стал спускаться с судейской трибуны по направлению к своему кабинету.

Джаспер озадаченно посмотрел на Кеннета, к которому уже подошел конвой и предложил вытянуть обе руки, чтобы надеть на них наручники. Когда парня увели, Джаспер, сложив бумаги в свой кейс, поспешил покинуть здание суда, так и не узнав, что сегодняшний процесс был похож на предыдущее заседание по Крису Трегуна не только тем же судьей и тем же антуражем — на местах для слушателей среди других зевак сидела облаченная в черные брюки и черную блузку женщина в темных очках и довольно улыбалась.

«Крис, — написала внуку Марта, вернувшись домой с заседания суда, — его поместили под стражу. Твой этот Джаспер просил залог, но судья ему отказал. Такие новости».