Рискуя и любя

Она запустила пальцы в его влажные волосы и приподняла бедра, стремясь доставить ему удовольствие.

— Если бы я была любительницей спокойной езды, то выбрала бы себе пони.

Тело Джона напряглось, а глаза вспыхнули голубым огнем. У него перехватило дыхание. Она снова повторила этот трюк, забирая его еще глубже в себя и сжимая своими внутренними мускулами. С его губ сорвался хриплый стон.

— Ну, тогда держись, милая, потому что это будет длинный и нелегкий путь.

— А он и так уже длинный и нелегкий, — проворковала она.

Он глухо рассмеялся.

— Я имел в виду совсем не это.

— Тогда покажи мне, что ты имел в виду.

Его взгляд снова стал непроницаемым.

— Много чего, — пробормотал он. — Но сейчас мы сосредоточимся именно на этом.

Глава 26

На следующее утро Ниема проснулась в его объятиях. Она еще не очнулась от сна и лежала неподвижно, свернувшись калачиком на левом боку, а Джон примостился у нее за спиной. Их ноги переплелись, а его рука лежала у нее на бедре. Она чувствовала на своем плече его горячее дыхание.

Последним мужчиной, в объятиях которого она просыпалась, был Даллас, мелькнуло у нее в голове. Нет, Джон был последним, кто обнимал ее во сне. Она вдруг вспомнила ту ужасную ночь в Иране, когда он успокаивал и убаюкивал ее, а потом, когда она проснулась и поняла, что он не Даллас, что Даллас никогда больше не будет обнимать ее по ночам, он сжал ее в своих объятиях, пока она оплакивала невосполнимую потерю.

Ниема не видела часы, но поняла, что уже рассвет: небо посветлело. Они провели в постели шестнадцать или семнадцать часов, занимаясь любовью, погружаясь в сон и снова предаваясь любви. Один раз он поднялся и принес в каюту поднос с хлебом, сыром и фруктами, и это был их ужин. Они покидали каюту только затем, чтобы сходить в ванную.

Она ощущала во всем теле сладостную истому. Ей никуда не хотелось спешить, ничего не хотелось делать. На нее снизошло состояние довольства и полного удовлетворения.

Его губы коснулись ее затылка, и она поняла, что он тоже проснулся. Она прильнула к нему и блаженно вздохнула. Как ей приятно просыпаться рано утром рядом с любимым мужчиной. В жизни найдется немного подобных моментов.

Его восставшее естество уперлось ей в ягодицы. Она хотела было повернуться, но он удержал ее. Она изогнулась, чтобы ему было удобнее. Он положил ей ладонь на живот и толкнулся в нее. Ниема была по-утреннему мягкая, нежная, влажная, однако их поза не давала ей принять его в себя. Она часто задышала, чтобы расслабиться. Ее ноги были сжаты, а он был такой огромный.

Ощущение граничило с болью, но возбуждало. Она прижалась затылком к его плечу, стремясь как можно глубже принять его в себя, и не сдержала стон.

Он застыл.

— С тобой все в порядке? — Его голос был хриплым от страсти.

Ниема не знала. Может быть.

— Да, — прошептала она.

Он провел рукой по ее грудям, слегка массируя кончиками пальцев их снизу — так ей больше нравилось. Незатейливая ласка вызвала у нее всплеск удовольствия. Он потер соски большим пальцем, медленно обводя, пока они не затвердели и не уперлись ему в ладонь. Джон так быстро выучил все, что ей нравилось, что это ее даже пугало: он не упускал ничего и внимательно изучал ее малейшую реакцию на его ласки. После первой же ночи любви он знал ее тело лучше ее самой.

Просунув под нее левую руку, он обнял ее за талию и прижал ладонь к венерину холмику. Его средний палец скользнул между складок ее плоти и слегка нажал на розовый бутон. Затем медленно задвигался в ней, заставляя ее тело двигаться вперед-назад под его пальцем.

Она вскрикнула, затрепетав от, восторга. Он что-то прошептал ей и обнял крепче, потом вновь задвигался.

— Я захотел тебя с первой минуты, как увидел, — негромко промолвил он. — Боже, как я завидовал Далласу! — Его правая рука ласкала ее грудь, бедра. — Я старался держаться от тебя подальше целых пять лет, будь они прокляты! Я дал тебе шанс выйти за мистера Добродетель, но ты им не воспользовалась, а мне надоело ждать. Теперь ты моя, Ниема. Моя.

Она оторопела. Он не из тех, кто бросается словами.

— Д-джон? — заикаясь, пробормотала Ниема. Она и понятия не имела, что творилось в его душе все это время. Да и откуда она могла это знать? Он ведь чертовски хороший актер.

Джон двигался в неторопливом ритме, который никак не соответствовал бешеному стуку его сердца.

— Я уговорил тебя принять участие в этой работе, потому что хотел быть с тобой. — Его рот двинулся вниз по ее шее и отыскал ту единственную точку между шеей и ключицей, где любое прикосновение воспламеняло ее ярче рождественской елки. Он лизал ее языком и целовал, удерживая в объятиях трепещущее тело. Она попыталась раздвинуть ноги, приподнять бедро, но он прижал ее ногу своей.

Ниема извивалась в неистовом желании утолить страсть. Как бы ни было приятно ощущать его палец, ей хотелось большего. Он довел ее до высшей точки, но не давал сбросить напряжение.

— Ты была права, — выдохнул он, и его дыхание опалило ей кожу. — Я мог бы найти кого-нибудь другого, кто поставил бы «жучок». Черт, я и сам в состоянии установить подслушивающее устройство. Но я хотел, чтобы ты поехала со мной. Я решил добиться тебя во что бы то ни стало.

— Позволь мне раздвинуть ноги, — умоляла она, обезумев от страсти. — Двигайся быстрее. Прошу тебя. Делай же что-нибудь!

— Не торопись, еще не время. — Он снова поцеловал ее в шею. Она потянулась правой рукой и ухватила его за ягодицу, впившись в нее ногтями. — В офисе Ронсара…

— Ради Бога, исповедуйся потом!

Он рассмеялся и отодвинул ее руку от своего бедра.

— Я вовсе не собирался заходить так далеко. Мне никогда раньше не приходилось терять голову. — Он зарылся губами в ее волосы. — Я хотел попробовать тебя, поцеловать тебя… и овладеть тобой. Я мечтал впервые овладеть тобой в постели, где я мог бы замучить тебя ласками, но уже не мог остановиться. Я забыл о работе и обо всем на свете. И стремился только к одному — сделать тебя своей.

Такие слова любая нормальная женщина была бы счастлива услышать из уст своего возлюбленного, пронеслось в голове у Ниемы. Но, черт подери, он произносит эти фразы, когда она буквально сгорает от желания. И то, что он говорит, возбуждает ее еще больше, поскольку каждое его слово вызывает у нее трепет.

— Ты думаешь, что конец нашей миссии означает и конец наших отношений. Не совсем так, моя дорогая. Ты моя и останешься моей.

— Джон! — выдохнула она. — Я люблю тебя. Но если ты сейчас же не примешься за дело, я…

Он расхохотался от удовольствия и подчинился. Приподняв ее ногу, он положил ее на свое бедро и задвигался быстрее и резче. Она замерла, и сладострастные судороги волнами прошли по ее телу. Он присоединился к ней прежде, чем она успокоилась.

И после она никак не могла унять дрожь. Наслаждение было слишком сильным и неистовым, и она до сих пор не могла поверить в то, что он только что сказал. Она обернулась к нему, и выражение его лица тут же стало непроницаемым.

Ниема улыбнулась, но ее сердце колотилось так сильно, что она едва вымолвила:

— Не думай, что я удовольствуюсь признанием, сделанным мне в спину. — Она коснулась его лица и ласково провела ладонью по его щеке. — Ты говорил правду?

Он вздрогнул и промолвил:

— Истинную правду.

— Я тоже.

Он поймал ее руку и прижал к своим губам, на мгновение лишившись дара речи.

Она поцеловала его в подбородок.

— Я не жду от тебя большего, чем ты можешь мне дать. Я же знаю, кто ты. У тебя есть работа, и я не прошу тебя ее оставить. Вполне вероятно, я сама вернусь в ряды оперативников.

— Меня это почему-то не удивляет, — с усмешкой заметил он.

Ниема жадно ласкала его, как будто за все эти часы так и не смогла насладиться его близостью, а только сильнее разбудила в себе желание. Проведя ладонью по его мускулистой груди, она поцеловала его в шею.