Роковой мужчина

– Нет. Нужно только, чтобы это был единственный цветок в прозрачной пластиковой коробке. Удостоверьтесь, что можете ее легко открыть. Если вы замешкаетесь, все пропало.

– Я не замешкаюсь, – заверила ее я.

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА

Ларри Кэмпбелл назначил свидание на вечер пятницы. В среду я сказала Мэсону, что в пятницу устрою ему сюрприз, и мы закрыли офис до полудня. Сначала Мэсон сопротивлялся. Дел накопилось много, а он был в рабочем настроении. Размер гонорара Сильвии за участие в «Дзен-бильярдисте» был установлен. Майк получил третью роль в комедии с участием Арнольда Шварценеггера, снимавшейся на «Парамаунте». Подружка Оза Йейтса, Софи, формально попросила нас стать ее представителями. Я не верила в нее как актрису, и меня по-прежнему беспокоили ее тесные отношения с Озом. Но Джо Рэнсом проявил к ней интерес как к актрисе для своего фильма, начало съемок которого было запланировано через шесть недель. Так что, вероятно, она должна была получить работу. Но моей целью по-прежнему оставался Оз Йейтс. Я знала, что когда мы станем его представителями, в агентстве произойдут большие перемены к лучшему.

Ларри Кэмпбелл выбрал мотель аналогичный тому, в котором встречался с Ритой. Он был расположен примерно на пять миль дальше на той автостраде. Рита сняла номер. Я надела свое самое изящное черное шелковое платье, и мы прибыли туда примерно в полпятого.

– Что это? С чего гуляем? – Мэсон был озадачен.

– Да так.

– А для кого орхидея?

– Увидишь. Это сюрприз.

– Ты выглядишь, как будто собралась на похороны.

Мы вошли в номер мотеля. Я задернула шторы и объяснила, что через полчаса на встречу со мной придет один человек. В комнате был шкаф с решетчатыми дверцами. Я сказала Мэсону, что он должен забраться в шкаф, закрыть двери и наблюдать.

– Наблюдать за чем? – хотел он знать.

– Считай, что увидишь небольшую пьесу.

– Я знаю человека, который придет?

– Да, знаешь. Но не очень хорошо.

– Какое-то безумие.

– Помни, ты не должен издавать ни звука. Ты невидим. Ни в коем случае не выходи, что бы ты ни увидел.

Я надела свои черные перчатки и включила телевизор. Мэсон явно терял терпение.

– Ни к чему не прикасайся, – предупредила я. Комната, должно быть, покрыта тысячами отпечатков пальцев, но я не хотела, чтобы к ним прибавились и его отпечатки. Без десяти пять я велела ему спрятаться. Мне показалось, что снаружи подъехала машина.

– Ни звука, мой дорогой. И не выходи, что бы ни случилось. Оставайся здесь. Обещай мне.

Через несколько секунд на шторы упала тень. Я бросила взгляд на Мэсона. Его не было видно сквозь щели в дверках. Раздался стук – два раза.

Я открыла дверь. За ней стоял, улыбаясь, Ларри Кэмпбелл, с орхидеей, завернутой в целлофан. При виде меня его лицо вытянулось.

– Где миссис Крейн? – Он подозрительно огляделся.

– Она больна. У нее грипп.

– Грипп так грипп. – Он собрался уходить. Надо как-то удержать его. Я знала, что нельзя прикасаться к нему, попытаться остановить его. Но я не хотела, чтобы в моем голосе звучало отчаяние.

– У меня есть купальник.

Но убедить Ларри было непросто.

– Но ты его не надела.

– Нет. Конечно, нет.

– Если все будет неправильно, я не заплачу тебе.

– Понимаю.

– Я просто уйду.

– Все будет в полном порядке.

Я ждала. Несколько мгновений он колебался, но затем решился и закрыл за собой дверь. Миссис Крейн не говорила мне, сколь часто нужно улыбаться. Зная, что от меня ожидается, я решила не улыбаться, пока не улыбнется он.

– Это для тебя, – Ларри протянул мне орхидею, не улыбнувшись. Положив его орхидею на стол, я открыла свою коробку и достала свой цветок. Понюхав его, взглянула на Ларри и уронила орхидею на пол. Сначала я решила швырнуть ее на кровать, но это бы выглядело чересчур классически отказом. Я знала от Риты – то есть от миссис Крейн – что у меня будет некоторая свобода действий. Ларри не всегда придерживался деталей ритуала. Он взглянул на мою орхидею. Затем посмотрел на свою, все еще лежащую в упаковке.

– Чем тебе не нравится моя орхидея? – спросил он.

– Я не принимаю подарков.

– Ты не должна была это делать, – он посмотрел на цветок, лежащий на полу.

– Я не люблю духи, – заявила я и наступила шпилькой туфли на мясистый цветок. Пока что я ни разу не взглянула на шкаф. Я пыталась представить, что Мэсон думает о происходящем. Я надеялась, что он не начнет смеяться.

Ларри наклонился и, подняв орхидею, протянул мне раздавленный цветок.

– Съешь его.

Гадство. Этого я не ожидала. Я надеялась, что цветок не ядовит. Положив орхидею в рот, я начала жевать ее. Я не знала, нужно ли выражать удовольствие, и решила никак не реагировать. Механически и без всякого выражения и разжевала цветок и частично проглотила разжеванную массу. Не так уж и плохо на вкус.

– Почему ты отвергаешь все, что я тебе даю?

Я остановилась жевать и выплюнула несъеденное.

– Я отвергаю тебя. У тебя дикие манеры. Ты даешь мне подарок, а через минуту оскорбляешь меня.

Ларри снял свой пиджак.

– Поцелуй мою рубашку.

Я подошла к нему, увидев на рубашке вышитые инициалы «Л. К. К.» Мне стало интересно, какое у него второе имя. Я опустилась на колени и поцеловала его инициалы, чувствуя, как мускулы у него на груди напряглись от прикосновения моих губ. По-прежнему стоя на коленях, я ждала продолжения и ощущала, как Ларри глядит на меня.

Нужно забыть, что за нами подсматривает Мэсон.

– Раздень меня.

Я поднялась и начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Он отстранился. Что-то неправильно? Черные шелковые перчатки? Но Рита велела надеть их.

– Ты неодета, – сказал Ларри. Должно быть, он имеет в виду купальный костюм. Хорошо, но где мне переодеться? В ванной или у него на глазах? Рита не говорила. Я решила пойти в ванную. Я отвернулась, надеясь, что не разрушаю мир, созданный его фантазией, и он не захочет уйти.

Взяв купальник, лежавший на кровати, я направилась в ванную. Дверь я не стала закрывать. Застегивая лямку на спине, я увидела отражение Ларри Кэмпбелла в зеркале. Он что, передвинулся, чтобы видеть меня?

Когда я вернулась к Ларри Кэмпбеллу, он стоял в той же позиции, что и раньше. Я снова начала раздевать его. Я не торопилась. Не будь неуклюжей.

– Чувствуешь ли ты мою силу? – спросил Ларри. Я решила, что это риторический вопрос.

– Все сгибаются перед моей волей, – продолжал он. – Я могущественный человек. Вот почему людей притягивает ко мне.

Я нагнулась и развязала ему шнурки. Я когда-то читала, что первое, на что смотрит проститутка, когда подходит к потенциальному клиенту, – на его обувь. Ботинки Ларри Кэмпбелла были сделаны на заказ.

– Люди боятся меня. Они пресмыкаются в моем присутствии. Именно так и должно быть. Я – укротитель львов. Я щелкаю хлыстом. Иногда один только взгляд заставляет их ходить на задних лапах. Они – дерьмо, и они это знают. Им нужна дисциплина. Ты знаешь, что мне нужно в ответ?

Он поднял одну ногу, затем другую, и я сняла с него брюки и начала аккуратно складывать их.

– Мне нужно обожание. Это мое проклятие. Ты знаешь, что я ношу проклятие; мне нужно, чтобы моей силе подчинялись. Но подчинялись с любовью, с обожанием.

Теперь на Ларри Кэмпбелле остались только трусы от Ральфа Лорена. Наше театральное представление сильно отличалось от «Галы»! «Гала» была фальшивкой, это – подлинное. Ларри нагнулся и обнял меня за шею. Я пыталась не выказывать тревогу, хотя испугалась. Но время для моего хода еще не пришло. Нужно захватить его врасплох, чтобы быть уверенной в успехе. Ларри Кэмпбелл расстегнул лямку купальника и спустил его до пояса, стараясь не прикасаться к моей коже.

Убрав руки, он посмотрел на меня. Я оставалась неподвижной, чувствуя, как твердеют мои соски. Бог знает почему, я не испытывала желания к этому мужчине. Возможно, потому, что он не касался меня. Для Ларри Кэмпбелла страсть выражалась в том, чтобы не прикасаться к женщине. Я поняла, что у него не было намерения овладеть мной. Он хотел овладеть собой.