Трегуна (СИ)

— Ты что, предлагаешь мне взятку? — прищурилась Марта.

— Взятку? — удивилась девушка. — Нет! Нет, что вы, конечно же, нет! Я просто имела в виду, что если вам надо чем-то помочь, то вы только скажите!

— Милая моя, если бы ты действительно хорошо училась, то из курса уголовного права вынесла бы для себя, что взятка — это не обязательно деньги! Это может быть любое встречное предоставление: услуги, работы… Все что угодно!

— Да не собираюсь я давать вам никакие взятки! Просто говорю, что если могу что-то для вас сделать, вы только скажите!

— Как об стенку горох, — вздохнула Марта. — Ладно. Есть у меня одна просьба. Выполнишь ее — поставлю тебе зачет. Только сразу предупреждаю — дело долгое и сложное.

— Я готова! Что вы хотите, чтобы я сделала?

Работать с Амандой было одно удовольствие — выставляемые Кеннетом счета оплачивались молниеносно, хотя их размер нельзя было и близко сравнить с теми суммами, которые исходили бы от юридической фирмы. Аманда схватывала все на лету — ей не нужно было втолковывать разницу между передачей картины и передачей интеллектуальных прав на нее. Поскольку директором одной из галерей была девушка Амаля, Аманда с самого начала сообщила Кеннету, что ее руководитель не хотел бы «светить» свои подписи на договорах с этой галереей, а потому Кеннет выполнял для Амаля не только функцию юриста, но и выступал номинальным акционером и директором его компании — он подписывал договоры, коммерческие предложения и инвойсы. В дополнение к основной зарплате получаемые в частном порядке от Амаля выплаты увеличили средний ежемесячный доход Кеннета процентов на тридцать, что невероятно радовало парня. Конечно, оборотной стороной медали было почти полное отсутствие личной жизни — на пути Кеннета встречались редкие девушки, но они не задерживались ни в его постели, ни уж тем более в голове, где место очень давно и надолго заняла лишь одна «та самая».

Макс Каравалья заметно нервничал перед тем, как выйти из дома. Он до сих пор не был уверен в том, стоит ли ехать. Обувшись, он посмотрелся в зеркало, закинул на плечо небольшую дорожную сумку и взялся за ручку своего чемодана. Сонный Ксавьер стоял в дверях прихожей и, стараясь чтобы Макс этого не заметил, тихонько зевал в ладонь. «Ну ладно, — будто приободряя себя, сказал Макс, — пора». Ксавьер медленно подошел к Максу, крепко обнял его и уткнулся носом ему в грудь:

— Счастливой дороги, — улыбнулся Ксавьер, заботливо разглаживая рукой лацканы пиджака Макса. — Постарайся недолго.

— А ты постарайся пойти и доспать, а то время чуть ли не ночь еще, — прижал его к себе Макс.

— Уж за это не беспокойтесь, — с иронией произнес парень, — уговаривать на это нас точно не надо.

— Все, поехал, — Макс поцеловал Ксавьера и открыл дверь.

Пока он ехал в аэропорт на такси, то вспоминал, как первый раз увидел Ксавьера. Молодой высокий бармен был визитной карточкой клуба, неприступной крепостью, которую безуспешно пытались штурмовать посетители. Но ни щедрые чаевые, ни красивые слова, ни разгоряченные после выпивки торсы не могли приблизить большую часть гостей и на шаг ближе к цели. Ксавьер не был зазнайкой, хотя цену себе, вне всяких сомнений, знал. Просиживая в одиночестве очередную ночь в клубе за бокалом легкого напитка, Макс с завистью наблюдал, как редко-редко, после окончания смены, Ксавьер покидал клуб в компании какого-нибудь парня, которому выпадало счастье обратить на себя внимание неукротимого бармена. Макс же ни разу не пробовал взять бастион — ему не хотелось застревать в памяти Ксавьера занозой в виде одного из бесконечных парней, которые мелькали перед глазами бармена, словно окошки вагонов проносящегося поезда. Максу всегда казалось, что как только стихнет музыка, администрация клуба вежливо предложит немногочисленным припозднившимся гостям отправиться восвояси, а Ксавьер тихонько пойдет к себе в маленькую одинокую квартирку, примет душ, заберется в незаправленную кровать, укроется одеялом с головой, плотно поджав коленки к подбородку, и от имиджа рокового сердцееда не останется и следа. И именно в таком виде, без этой клубной шелухи, безоружность Ксавьера будоражила сердце Макса, погружая его в разгульный вихрь фантазий.

О своем безответном трепетном отношении к Ксавьеру Макс как-то проболтался Крису — это было как раз тогда, когда Крис жил у него какое-то время (как впоследствии шутил сам Макс, это было непростительно короткое, преступно непродолжительное время).

— Это ж сколько ты сохнешь-то по нему? — удивился Крис, попивая утренний кофе.

— А хрен его знает, — усмехнулся Макс. — Несколько месяцев, наверное.

— И ни разу даже не пытался с ним заговорить?

— А смысл? — парировал Макс. — Я же не слепой. Вижу, с какими иногда персонажами он уходит из клуба после работы. Куда мне-то…

— Во дурак! — недоумевал парень. — Ты высокий, симпатичный, спортивный! Да он должен быть идиотом, чтоб тебя отшить! Вот ведь, а! И что же это за Ксавьер такой! Я прям заинтригован… Пойду в следующий раз с тобой.

— Ты? — поднял брови Макс. — В клуб? Ну уж нет! Тебя там разорвут на части! Мало того, что свежая кровь, так еще такой смазливый птенчик!

— Я позабочусь о себе, — деловито кивнул Крис.

— Угу, угу, так тебя там все и спросили! — рассмеялся Макс. — И глазом моргнуть не успеешь! А я за тебя ответственность чувствую! Ведь это же все равно что дочь в мини-юбке отпустить на сельскую дискотеку!

— Я сказал, что пойду с тобой, — значит, пойду. Там есть какой-то дресс-код или что-то в этом роде?

— Таких, как ты, туда даже в фуфайке пустят, не переживай.

— Вот и замечательно. Тогда сегодня же и сходим. После работы.

Когда Макс вечером вернулся домой, Крис готовился к выходу в свет. И подготовился он весьма успешно — узкие светло-синие обтягивающие джинсы, белоснежная маечка и легкая голубая рубашка с засученными рукавами заставили Макса открыть рот от удивления. Между тем Крис приподнял воском светло-русую челку, брызнул на себя найденным в залежах у Макса легким сладковатым парфюмом и, обернувшись к Максу, стеснительно сказал: «Ну? Я готов».

— Вот это да-а-а… — протянул Макс. — Я сейчас слюной захлебнусь! О, боги…

— Нормально я выгляжу?

— Ты совершенен! — воскликнул Макс. — Единственное, я бы добавил один почти ничего не значащий штришок, но зато совсем отвал башки будет! Подожди-ка.

Он порылся в стоящей в прихожей коробочке и достал оттуда предмет, похожий на карандаш.

— Это что, подводка, что ль? — недоверчиво уставился на него Крис.

— Ага. Но ты не думай, мы сейчас не будем из тебя драг-квин делать. Один кро-о-ошечный штришок!

Крис даже почти не почувствовал, как Макс аккуратно коснулся карандашом каждого уголка глаз Криса и попросил его взглянуть в зеркало. Крис удивленно ойкнул — с одной стороны, в его образе не было никакого визуально ощутимого мейкапа, но, с другой стороны, разрез глаз будто увеличился, а сами они стали выразительными, и их ненавязчиво подчеркнутая миндалевидная форма потом весь вечер и всю ночь как магнит притягивала к себе парней в клубе.

«Мне бы пива», — приветливо бросил Крис Ксавьеру, как только они с Максом пришли в клуб. Народу было не очень много, а громкость музыки позволяла хорошо слышать друг друга. «Пиво на мне», — послышался сзади чей-то голос. Крис обернулся — рядом с ним стоял крупный парень и улыбался ему. «О, спасибо, но я сам», — вежливо ответил Крис, развернулся обратно, но тут же уткнулся носом в другого парня, который сел на соседний стул и подмигнул Крису. Растерянный Крис вытянул шею и стал искать взглядом Макса — тот сидел в зале за столиком. Увидев окруженного парнями Криса, Макс иронично помахал ему рукой и пожал плечами, словно говоря: «Я же предупреждал!»

Как можно деликатнее избавившись от несостоявшихся ухажеров, Крис отпил пива прямо из бутылки и бросил Ксавьеру:

— Отличное пиво, спасибо!

— Отличное пиво для отличного парня, — улыбнулся ему Ксавьер, насыпая лед в шейкер для другого заказа.