И феникс Ордена (СИ)

— Вот так-то лучше. Не очень-то вежливо избегать общества благородной дамы, не находишь? Тем более что она не прячется от тебя.

Яксли ответил длинной чередой хитро сплетенных чар, Белла — цепью огненных шаров. На полпути шары замерли, качнулись и устремились обратно, опасно собираясь вокруг головы волшебницы. Она отмахивалась от них, словно от назойливых насекомых, но несколько особо вертких огоньков успели коснуться ее щеки и губ, а один — запутаться в черных волосах, превратив локон в пылающий факел. Яксли дернул уголком рта в едва различимой усмешке, с арены потянуло паленой шерстью.

— Да что ж тебе так не дает покоя мое лицо?! — Беллатрикс совсем по-маггловски прихлопнула ладонями горящую прядь. — Хочешь увидеть больше — так и скажи.

Белла рванула завязку плаща и эффектным жестом отбросила черную ткань к ограждению.

— Неприлично стоять столбом, когда дама столь откровенна с тобой, — промурлыкала она.

Яксли отступил на шаг. Публика засвистела, зашикала, зароптала восторженно и осуждающе. В гуле зала утонул грохот отброшенного в сторону кресла — Вальбурга Блэк, прямая и тощая, как высохшая осина, быстро удалялась от места поединка к замку.

— Правду говорят о вырождении древней крови. Некоторые семьи уже ничем не спасти, — полетели ей вслед слова Эйвери-старшего.

Тело Беллы не прикрывал даже скромный клочок кружев. Полностью обнаженная, она наступала на Яксли, превратив палочку в длинный хлыст, ни капли не смущаясь подрагивающей от движений полной груди, карминно-красных, будто специально подведенных сосков и выстриженного в форме геральдической лилии лобка.

— Повернись-ка сюда, мы тоже хотим рассмотреть тебя получше, — выкрикнул кто-то за ее спиной.

Белла повела свободной рукой, и Петрификус, легко пробив защитный барьер площадки, врезался в посмевшего открыть рот наглеца.

— Ну, что скажешь, красавчик? — улыбаясь, Белла подходила все ближе — Хочешь, станцуем вместе?

Кнут звонко щелкнул по шее зажмурившегося Яксли.

— Заклинание каменной кожи, — притворно недовольно проворчала Белла. — Недурно, недурно. Ты такой же каменный везде?

Кнут ловко ощупывал фигуру противника, не причиняя ему видимой боли. Но чем ближе подходила Беллатрикс, тем дальше отступал от нее соперник, не успевая даже шевельнуть кистью под быстрыми и точными ударами.

— Вот так, — приговаривала она, — вот так. Смотри, но не трогай.

Яксли морщился, словно под нос ему совали дохлую рыбу, и шаг за шагом пятился, пока не уперся спиной в ограждение. Только когда ведьма подошла вплотную, отбросив кнут, он сумел коснуться кончиком палочки ее обнаженного бедра. Белла взвизгнула, как от укуса, и ее тело быстро покрылось плотной радужно переливающейся чешуей.

— Даже склизкая гадина ему приятней, чем женщина. Ну надо же, — ядовито ухмыльнулась она. — До сих пор тебе лучше удавалось скрывать свои наклонности.

— Так же, как кое-кому из Блэков, — процедил Яксли. — Сегодня день откровений.

— Мой брат, по крайней мере, победил. В отличие от тебя.

Беллатрикс вскинула руку, выхватив из волос гребень, украшенный изумрудами, и изо всех сил жестко вонзила свое оружие в солнечное сплетение противнику.

— Не такой уж ты и каменный, — выплюнула она, глядя, как место удара наливается багрово-красным и Яксли сползает по барьеру вниз.

Плащ подлетел, призванный небрежным жестом, и укрыл ее тело от любопытных взглядов.

— Несравненная Беллатрикс, — пискнул Минчум, наблюдавший за боем сквозь раздвинутые пальцы рук.

Зал взорвался. Победительница сделала глубокий реверанс. Отчего-то Гарри показалось, что именно в сторону бешено аплодирующего Джеймса.

— Драконьи когти, — небрежно бросила волшебница медикам. — Постарайтесь не оставить в ране осколков, иначе он сгниет изнутри. Этот извращенец всё же чистокровен.

— Уважаемые гости и участники, — возвопил Минчум, привлекая внимание, — в замке каждого из вас ждут комнаты для отдыха и торжественный ужин в парадном зале. Леди Лестрейндж поставила блистательную точку в первой части турнира.

Кресло на скрипучих колесах покатилось в сторону замка, восемь фей в новых блестящих нарядах исполнили танец над опустевшей ареной. Гарри разрывался от желания ринуться вслед за Джеймсом и вернуться обратно к Северусу, когда одна из фей уселась ему на плечо, задев крылом кончик носа. Он неловко моргнул и потерял Джеймса из виду.

Комментарий к Глава 18. Змея и лев Обновленная турнирная табличка здесь:

http://s019.radikal.ru/i610/1609/6b/fe67d2f896fe.png

====== Глава 19. Магия – сила ======

Дядя Вернон испытывал новую дрель. Здоровенная, дико вращающая сверлом железная дрянь рвалась у него из рук, как неприрученный зверь. Исхитрившись, длинный штырь согнулся и впился в щеку, оставляя неровную дыру. Вернон разомкнул пальцы и механизм, противно повизгивая, унесся в ночь прямо с верхушки Астрономической башни. Незадачливый владелец инструмента упал на колени и начал методично биться головой об пол.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук!

Неплохо было бы вообще не вставать, чтобы не потревожить шумом спящего Северуса. Во сне его лицо казалось напряженным и мрачным: губы растягивались в зверином оскале, длинные ресницы трепетали.

«Тоже снится какая-то гадость, — решил Гарри. — Ну тогда ладно, вдруг что-то важное. Еще дверь снесут».

Вчера едва державшийся на ногах и непривычно молчаливый Северус слишком вежливо для Блэка отказался от торжественного ужина, и серебряная фея, сдержанно хихикая и пряча глазки, проводила их до отведенных комнат и пообещала, что еду эльфы доставят прямо в спальню. Северус быстро смешал несколько зелий в большом тяжелом бокале, плеснул туда немного вина и моментально отключился на роскошном покрывале, тяжело дыша во сне.

Гарри, не чувствуя вкуса, проглотил несколько кусков мяса, тихо попенял спящему за то, что не дождался ужина, с трудом расстегнул неподатливые пуговицы кожаных брюк, неловко стащил рубашку. Раны на груди и руках Сириуса Блэка затянулись, оставив свежие розовые рубцы.

Он обреченно вздохнул: больше всего ему сейчас хотелось прижаться к Северусу, зарыться рукой в волосы, проследить пальцами линию упрямых тонких губ и… эти чертовы штаны, облегающие, как вторая кожа…

Но перед ним лежал беспокойно разметавшийся во сне Сириус, и Гарри не мог отделаться от ощущения, что всё это будет неверно, не так, не по-настоящему. Сириус был красив, в его лице и теле не было ни одной неправильной черты, и даже пряди с легким оттенком осенней листвы рассыпались по подушке в идеальном порядке. Кожа, покрытая завитками того же темно-каштанового цвета казалась шелковистой, а под ней четко вырисовывались напряженные мышцы. «Благослови тебя Мерлин там, где ты есть сейчас, Сириус», — подумал Гарри. Слишком худому, нескладному Северусу пришлось бы сегодня непросто со своим нетренированным угловатым телом. Только почему-то вся эта картинная прелесть, безукоризненные пропорции — дар природы и поколений предков — не вызывали желания коснуться или ощутить ладонями то место, где холодная кожа брюк врезается в теплый чуть подрагивающий живот. Никакого порыва ощутить на вкус почти девчачью припухлость нижней губы или обвить руками плавный изгиб талии. Сириус был слишком, совершенно, неестественно красив. Кроме того, что мертв, безусловно мертв во всех известных Гарри временах.

Гарри несколько раз выдохнул, проклиная все премудрости зельеварения, заключившего Северуса в эту красивую упаковку. Нет, он решительно не хотел Сириуса Блэка. Вовсе не потому, что тот был его крестным, и это было бы ужасно неправильно и неприлично. Какие там приличия — Северус был его профессором, а это тоже не книззл начихал. Сколько осталось до того, как зелье прекратит действие и вместо этой ненужной красоты появятся тонкие упрямые губы, острые углы локтей и поразительный в своей неправильности нос? Прикидывая, сколько уже прошло — пять часов, восемь, десять? — Гарри задремал в широком кресле у кровати.