Безумные мечты

– Пожалуйста, пригласи меня в свою комнату, – прошептал он. Глаза его горели вожделением – огромные сияющие изумруды… Голос его был хриплым от едва сдерживаемой страсти.

– Я не могу.

Странно, но выражение лица незнакомца совершенно не изменилось.

– Все будет хорошо.

– Я… Я верю тебе, – ответила Мадлен. Она понимала, что это совершенное безумие, но она действительно ему верила! Ни один мужчина на свете еще не прикасался к ней так, не смотрел на нее с обожанием. Нет, он не может быть жестоким и злым!

– У меня есть презервативы. – Увидев, как она краснеет, он пояснил: – Ну, я просто думал, что ты боишься…

Она не дала ему договорить:

– Нет, у меня просто нет собственной комнаты.

Незнакомец с облегчением расхохотался:

– А, вот в чем дело. Ну, тогда пошли ко мне.

– Гм… я… – И Мадлен опустила глаза, смущенная и растерянная. Господи, неужели она задумывается над тем, чтобы провести с ним ночь! Она, Мадлен Баррингтон, собирается идти спать с первым встречным, даже имени которого не знает!

За всю свою жизнь она переспала с троими – и о каждом из этих троих знала абсолютно все. Причем не только о них самих – но и об их семьях и даже о величине пакетов акций… И все это она узнала до того, как решилась сказать им окончательное «да». Она никогда не шла в постель с мужчиной, если не встречалась с ним в течение как минимум нескольких месяцев.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

Голос его показался ей одновременно на удивление родным – и в то же время незнакомым, притягивающим и будоражащим.

– Я… – Она замолчала, не зная что ответить.

Разумеется, если бы хоть кто-нибудь из ее знакомых узнал, как она вела себя сегодня вечером, он был бы шокирован. Она ведь всегда была образцом добропорядочности, здравого смысла и самоконтроля.

– Я понимаю, ты нервничаешь, – мягко произнес он. – Мы ведь совершенно друг друга не знаем… – Он прижался лбом к ее голове и закрыл глаза. – Но я вовсе не чувствую себя чужим по отношению к тебе. И я хочу тебя. Хочу так… как не хотел еще ни одну женщину на свете.

Мадлен задрожала, услышав в его голосе страстное желание. Тело его источало пряный, терпкий аромат. И дышал он сейчас чуть быстрее, чем она сама. Сама того не замечая, Мадлен нежно провела пальцами по его щеке. Он быстро поцеловал ее руку, сжав ее в своей ладони. Губы его были горячими и влажными…

Мадлен вдруг задышала как пловец, которому не хватает воздуха. Снова заиграла музыка. Но Мадлен не слышала ее, думая только о человеке, который держал ее в объятиях.

Ведь никто никогда не узнает, если она согласится провести ночь с незнакомцем. Все, кто ее знает, остались далеко-далеко. И она вполне может позволить себе быть не такой, как всегда, а дикой, страстной, безудержной… Дать волю своим инстинктам.

У нее здесь нет знакомых, и никто не увидит и никогда не узнает о ее падении. И почему бы ей, хотя бы раз в жизни, не сделать что-нибудь глупое, вызывающее, безрассудное – словом, то, что совершенно не в ее характере? Она так устала быть образцовой и безупречной, быть Мадлен Баррингтон… А потом… Ей сегодня так одиноко… Сама мысль о том, что ночь предстоит провести одной, до смерти пугает. Как и мысль позволить этому человеку уйти из ее жизни.

«Никто никогда не узнает», – сказала себе Мадлен. Это останется ее секретом. Вернее, их секретом. Пусть в эту ночь он покажет ей другую, незнакомую сторону жизни – пусть подарит ей то, о чем она и понятия не имеет. А завтра утром все будет по-прежнему. Она сядет на самолет и благополучно улетит в Нью-Йорк, забудет и об этом приключении, и об этом человеке. Да и он забудет о ней – ведь он даже не знает, кто она такая!

В эту ночь Мадлен позволит себе делать то, что захочет, ведь никто никогда не узнает об этом, а значит, не надо бояться, что тайна ее раскроется.

– Идем к тебе? – шепнула она своему спутнику.

Глава 2

Конечно, будь у него выбор, Рэнсом предпочел бы привести незнакомку в другое место, а не в душную и убогую комнату в отеле «У тигра». Он прекрасно понимал, что рядом с ним женщина, заслуживающая шелковых простыней, мраморных полов, роскошной ванны и балкона-лоджии с прекрасным видом. Однако его номер был самым приличным, на который только можно было надеяться в Монтедоре. Неудивительно, почему эта страна не пользовалась популярностью среди туристов.

Взяв в одну руку ее портфель, другой Рэнсом сжал ее тонкие, изящные пальцы с аккуратным маникюром и вывел женщину из бара. Пройдя через довольно запущенный внутренний дворик отеля, мимо давно не работающего фонтана в самом его центре, они вошли в холл. Там никого не было – как и за приемной стойкой. Только из комнаты для обслуживающего персонала доносились громкие звуки телевизора.

– Лифт там, – сказал он, ведя ее по коридору.

– Ты здесь давно?

– Слишком, – вздохнул он.

Ему показалось, она задала ему этот вопрос не из любопытства, а для того, чтобы скрыть волнение. Впрочем, это ей почти удалось, хотя Рэнсом видел, что прекрасная незнакомка чуть испугана. Она наверняка не слишком часто соглашается на такие свидания. Как и он. Но в ее манере разговаривать, в поведении, во внешнем облике было нечто такое, что делало их решение провести ночь вместе естественным и неизбежным. Так песок ждет встречи с морским прибоем.

Они поднялись на лифте на четвертый этаж и пошли по коридору. Открывая дверь в номер, Рэнсом бросил на свою спутницу быстрый взгляд, чтобы убедиться, не передумала ли она. Она гордо вздернула подбородок, в очередной раз демонстрируя свою независимость. Рэнсом не сдержал улыбки: она полагает, он будет скручивать ей руки? Ну что же, он готов, если это доставит ей удовольствие. Он открыл дверь и вошел в номер вслед за ней.

Закрыв дверь на ключ, Рэнсом не стал зажигать свет. В конце концов, его номер куда лучше смотрелся в темноте. К тому же света было вполне достаточно для того, чтобы они могли разглядеть друг друга: через дорогу, прямо напротив, светилась неоновая вывеска – реклама местного кинотеатра. Он увидел, как внимательно оглядела его спутница номер.

– Я хотел что-нибудь более приличное, даже просил номер для молодоженов, но, к сожалению, он оказался занят… – Рэнсом поставил портфель на пол.

Мадлен положила сумочку на туалетный столик.

– Не важно, – проронила она. Неоновые лучи играли в ее светлых волосах, делая их лунно-серебристыми…

– Да, не важно, – пробормотал он, чувствуя, как внизу живота медленно разгорается огонь.

Сняв куртку, Рэнсом повесил ее на спинку стула и подошел к Мадлен. Она не отстранилась, не отошла назад, не вздрогнула – одним словом, не сделала ничего такого, что превратило бы его в насильника-подлеца, а ее – в беззащитную жертву. У Рэнсома пересохло в горле, когда он положил руки ей на плечи и поцеловал в губы.

Мадлен ощутила твердое, сильное касание его губ, почувствовала солоноватый привкус поцелуя… Свет из окна освещал его выгоревшие на солнце волосы, отражался в блестящих глазах – хотя лицо его и было скрыто в тени. Поэтому она не различила его выражения, когда он поднял голову и неотрывно смотрел на нее. Почувствовала только, как растет в нем напряжение. Он еще крепче сжал ее плечи.

Мадлен услышала, как он тихо рассмеялся, наклоняясь к ее волосам и нежно целуя их.

– Мне только сейчас пришло в голову, что я даже не знаю, как тебя зовут. Меня…

– Не надо, – резко прервала она. – Давай обойдемся без имен.

Он замолчал, пораженный ее неожиданной реакцией.

– Но почему? – спросил он наконец.

– Не сейчас. – Она провела пальцами по его груди, чувствуя, как учащается его дыхание. – Потом…

Он притянул ее ближе – так, что их бедра соприкоснулись.

– Но ты откроешь мне, как тебя зовут? – настойчиво переспросил Рэнсом.

– Да, – легко солгала Мадлен. В конце концов, если утром он будет слишком уж настаивать, она выдумает какое-нибудь имя. Как бы сильно ни хотела она его сейчас, он никогда не узнает, кто она на самом деле. Зачем? Она ведь совсем не знает его – а вдруг он привык хвастаться направо и налево собственными победами?