Грязные игры

– Эти записи держатся в секрете, – возразил Грифф.

– Вероятно.

Грифф подумал о воротах с бестелесным голосом и высокой стене, окружающей виллу. Вероятно, этот парень одержим секретностью. Как и чистотой. Психолог в Биг-Спринг многое бы отдал за то, чтобы понаблюдать, с какой тщательностью Спикмен убирал стаканы, складывал полотенце и менял подставку.

Невольно заинтересовавшись, Грифф снова пристально посмотрел на миллионера.

– И как это будет выглядеть? Я иду в кабинет врача, спускаю в банку и…

– Никакого кабинета. Если Лауру оплодотворят в кабинете врача, пойдут разговоры.

– А кто проболтается?

– Медицинский персонал. Ее могут увидеть другие пациенты. Люди любят поговорить. Особенно о знаменитостях.

– Я уже не знаменитость.

– Я имел в виду Лауру и себя, – тихо засмеялся Спикмен. – Но ваше участие в этом деле, вне всякого сомнения, добавит остроты и к без того пикантным слухам. Слишком соблазнительно даже для людей, связанных профессиональной клятвой.

– Ладно, я не пойду в кабинет врача вместе с вами. Вы можете взять мое семя и выдать его за свое. Кто об этом узнает?

– Вы не понимаете, Грифф. Это все оставляет место для домыслов. Мое состояние очевидно. Сперма, которую я принесу как свою, может принадлежать чистильщику бассейна. Носильщику в аэропорту. Кому угодно. – Он покачал головой. – В этом деле мы весьма щепетильны. Никаких медсестер, никаких болтливых регистраторов, никаких кабинетов, доступных для публики. Ничего.

– Тогда где? Здесь? – Грифф представил, как берет порнографический журнал и картонный стаканчик для анализов и отправляется в одну из ванн особняка, а молчаливый слуга стоит за дверью и ждет, пока он закончит и передаст образец.

Ничего не выйдет, Хосе.Или, скорее: Ничего не выйдет, Мануэло.

А полмиллиона баксов?

У каждого человека есть цена. Он доказал это на своем примере. За пять лет его цена значительно снизилась, но если Спикмен хочет заплатить ему пятьсот тысяч баксов за то, что он бесплатно делал на протяжении пяти лет, он не позволит, чтобы глупая стыдливость помешала этому.

Он заработает шестьсот тысяч долларов, считая «премию при подписании». Спикмены получат ребенка, которого они так хотят. Это взаимовыгодная сделка, и в ней нет ничего противозаконного.

– Наверное, вы захотите, чтобы я прошел медосмотр, – сказал он. – В конце концов, в тюрьме у меня мог быть любовник, и я мог заразиться ВИЧ.

– Глубоко сомневаюсь, – сухо ответил Спикмен. – Но в любом случае я потребую от вас пройти медицинский осмотр и принести медицинскую справку, подписанную врачом. Можете сказать, что это для получения страховки.

Все это по-прежнему выглядело слишком просто. Грифф гадал, что же он пропустил. Где ловушка?

– А что, если она не забеременеет? Я должен буду вернуть первые сто тысяч баксов?

– Нет, – ответил Спикмен. – Они останутся вашими.

– Послушайте, если она не забеременеет, это не обязательно будет моя вина. Ваша жена может оказаться бесплодной.

– Кто заключал ваш контракт с «Ковбоями»?

– Что? Мой бывший агент. А в чем дело?

– Один совет, Грифф. Во время деловых переговоров, добившись уступки по какому-то вопросу, забудьте о нем. Больше не упоминайте его. Я уже согласился, чтобы первые сто тысяч остались у вас.

– Ладно, – в программе подготовки к освобождению этого не было.

Грифф все еще колебался. Он прикидывал, какие у него еще есть варианты, и пришел к выводу, что по-прежнему единственная альтернатива – это отказаться и уйти, не заработав огромных денег. Но для этого нужно быть чокнутым, таким же чокнутым, как Спикмен и его жена.

Он пожал плечами, стараясь, чтобы его жест выглядел небрежным.

– Если это все, что требуется, то мы договорились. Хотя нет, одно условие. Я хочу сделать это один, у себя в ванной. Врач должен приехать ко мне и забрать это дело. Думаю, вы можете заморозить образцы, так что я могу сделать несколько порций одним махом, – он засмеялся невольному каламбуру. – Если так можно выразиться.

Спикмен тоже улыбнулся, но затем серьезно сказал:

– Никакого врача не будет, Грифф.

Грифф удивленно уставился на Спикмена. Только он решил, что дело в шляпе, как тот нанес ему неожиданный удар, как защитник, который появляется с невидимой стороны и сбивает с ног.

– Что значит – не будет врача? Кто… – он слегка дернул головой, – поместит это туда, куда следует?

– Вы, – спокойно ответил Спикмен. – Прошу прощения, что не прояснил это с самого начала. Я настаиваю на том, чтобы мой ребенок был зачат естественным путем. Так, как установлено Господом.

Грифф изумленно смотрел на него в течение нескольких секунд, а затем засмеялся. Либо его ловко разыгрывали, либо у Спикмена совсем съехала крыша.

Никому из знакомых Гриффа не пришла бы в голову такая замысловатая шутка.

Нет, он был готов поклясться, что Спикмен не просто эксцентричный миллионер, помешанный на чистоте, – у него с головой явно не все в порядке.

В любом случае все это пустая трата времени, и его терпению пришел конец.

– Моя работа состоит в том, чтобы трахнуть вашу жену? – грубо спросил он.

Спикмен поморщился.

– Я допускаю вульгарные выражения, особенно…

– Давайте начистоту, ладно? Вы нанимаете меня на роль жеребца. Суть в этом, правда?

– Суть? Да, – после некоторого колебания согласился Спикмен.

– И за полмиллиона, наверное, вы хотите на это посмотреть?

– Это оскорбительно. Грифф. Для меня. И, конечно, для Лауры.

– Ну ладно… – он не извинился. – А как насчет нее, она знает о вашем плане?

– Разумеется.

– Ха. И что она об этом думает?

Спикмен подъехал на своем кресле к краю стола, где в зарядном устройстве стоял радиотелефон.

– Можете спросить у нее сами.

3

Наверху, в своем домашнем кабинете Лаура Спикмен посмотрела на часы, стоявшие на письменном столе. С момента приезда Гриффа Буркетта прошло всего полчаса. Он пунктуален.Это должно было явно понравиться Фостеру. Но какое впечатление он произвел в остальном – хорошее или плохое?

Все эти тридцать минут она читала новый трудовой договор для бортпроводников, предложенный профсоюзом, но ничего не запомнила. Бросив делать вид, что работает, она встала из-за стола и начала ходить по кабинету. Это была светлая и просторная комната. Шторы на окнах, ковер на полу, потолочный бордюр. О том, что это все же кабинет, говорили письменный стол и компьютер, встроенный в старинный французский шкаф трехметровой высоты.

Что говорят там, в библиотеке?Неизвестность сводила ее с ума, но Фостер настоял, что встречаться с Буркеттом будет один.

– Позволь мне самому прощупать почву, – сказал он. – Как только я пойму, что он собой представляет, то приглашу тебя присоединиться к нам.

– А если ты поймешь, что это не то, что он не подходит, что тогда?

– Тогда я распрощаюсь с ним, и ты будешь избавлена от неловкого и непродуктивного разговора.

В его плане, вероятно, был смысл. Но она не привыкла, чтобы за нее принимали решения. И уж точно не в таком важном деле. Даже муж.

Конечно, если они с Фостером не придут к полному согласию относительно того, что Грифф Буркетт им подходит, его кандидатура будет отвергнута. Но ей не нравилось, что она не увидит его первую реакцию на их предложение и не сможет сама оценить эту реакцию. Ведь это сказало бы о нем многое. Она перевела взгляд на плотно закрытую дверь, и у нее мелькнула мысль, не спуститься ли ей вниз, чтобы представиться самой. Но это нарушит тщательно разработанный план Фостера. Ему не понравится такое вмешательство.

Ходьба лишь усилила ее волнение. Она вернулась в кресло у стола, откинулась на спину, закрыла глаза и применила технику релаксации, которой овладела еще в университете. Занимаясь дни напролет, когда ее голова была настолько забита информацией, что туда уже больше ничего не вмещалось, она заставляла себя лечь, закрыть глаза, выполнить несколько дыхательных упражнений, и если не заснуть, то хотя бы отдохнуть. Этот прием помогал. По крайней мере, она успокаивалась и осознавала границы возможностей своего разума и тела.