Восход Красной Луны 2: Жертвы экспериментов (СИ)

Елена рванула, но потом резко остановилась и вернулась обратно. Нельзя было привлекать внимание медсестер. Девушка посидела спокойно минут пятнадцать. Потом она поднялась, обошла комнату, поймав встревоженный взгляд дежурной. Но та в следующий миг успокоилась и продолжила читать журнал. Елена медленно, осторожно, с оглядкой подошла к двери Беннет и, прижавшись к ней вплотную, тихо постучала. Гилберт прислонилась к стене и принялась водить по ней рукой, пуская в ход все свое актерское мастерство. Пусть лучше ее считают психопаткой. Елена хочет выбраться отсюда и без Беннет и Кэтрин ей не справиться.

Дверь открылась нараспашку и выглянула Бонни. Она взглянула на Гилберт, поняв, что та сюда пришла явно не для того, чтобы спросить про самочувствие. Беннет пропустила гостью вперед, но дверь запирать не стала.

- Иначе заподозрят, - пояснила медиум, видя изумление в лице девушки.

Они сели на детскую, скрипучую кровать. Эта палата была еще хуже остальных. Елена оглядела этих мерзких насекомых по углам, оглядела грязную штукатурку и гнилые оконные рамы, решетки на этих окнах. Это была не палата. Это была клетка.

- Что она тебе говорила? – тихо вымолвила Елена, оглядываясь, смотря в отражения, ища хоть малейшее присутствие Кэтрин.

- Она не может говорить, плакать, смеяться и кричать. Она только смотрит.

- Тогда, как ты узнала? – прозвучало резко. Елена быстро взглянула на мулатку.

- Она вселяет в меня свои мысли.

Бонни в ту же минуту почувствовала холод на плечах, а потом появилось ощущение присутствия. Девушка взглянула в угол, из тени которого шаг навстречу сделала девушка, идентичная копия той, что сидела напротив. Ее взгляд вселял в сердце невыносимую тоску.

Елена заметила перемену в лице Беннет.

- Где она?

- В углу.

Елена обернулась, но никого не увидела. И страха она не чувствовала, но его в той или иной степени испытывала Беннет.

- Кэтрин, - начала Елена, чувствуя, что сердце бьется чаще. От волнения? От страха? От боли? – Прости, - сквозь зубы процедила Елена, покачиваясь из стороны в сторону. Она старалась быть холодной, чтобы не дать воли слезам. – Но он заражен! Он снится каждую ночь.

Кэтрин оставалась на своем месте и смотрела в глаза Бонни. У той, из ниоткуда, нашлось объяснение:

- Ты его чувствуешь.

Елена подняла взгляд.

- Ты его заразила. Ты - его создательница. Ты чувствуешь его.

- А он?

Кэтрин покачала головой, опустив взгляд. В глазах этой девушки не было эмоций. Только холодность, даже цинизм.

- Она не знает.

Бонни помолчала. Елена взглянула на нее. Ее глаза смотрели в пустоту, были лишены блеска. От мулатки стал исходить холод, и сама Беннет заговорила на автомате не своим голосом:

- Ты можешь повлиять на него, - произнесла она, как хорошо выученный урок. – Ты можешь повлиять на него, если она сумеет ввести тебя в транс. Ты сможешь попросить его освободить тебя.

Елена хотела схватиться за Бонни. Кэтрин вселилась в сознание девушки. По лицу Елены потекли слезы, и она ринулась, чтобы обнять, но Бонни резко взглянула на Елену.

- Не стоит.

- Прости! – слезы текли по щекам, иссушая кожу. – Пожалуйс…

- Ты можешь влиять на него, как создательница, - спокойно ответила Кэтрин. – Так воспользуйся этим.

Елена хотела сказать еще что-то, но в следующую секунду Бонни резко вдохнула и глаза ее вновь стали живыми. Беннет поднялась и подошла к окну. Оперевшись руками о подоконник, она пыталась придти в себя после контакта.

Елена снова зарылась руками в волосы. Она только что разговаривала с мертвой сестрой об оборотнях через девушку-медиума. И как тут не поверишь еще во что-нибудь? А во что остается верить? В то, что план безумной, чокнутой Кэролайн осуществится, как только эксперимент над Деймоном перейдет в статус «завершен».

Елена встрепенулась и взглянула на Бонни.

- Введи в транс.

Медиум обернулась.

- Это будет моя последняя просьба.

- Какая мне с этого выгода?

- Я вытащу тебя отсюда.

- Ты себя вытащить не сможешь! – усмехнулась собеседница.

- Он сможет. Я познала эту мощь, эту силу и это… Помоги.

- Мы поднимем шум.

- Помоги!

Бонни закрыла дверь, и девушки подставили кровать. Пока никто ничего не заметил. Елена легла на пол и, как бы это не звучало пошло, Бонни расположилась сверху на Гилберт. Прижав руки брюнетки к полу, она стала что-то говорить на незнакомом языке. Елена почувствовала тошноту, и изображение стало расплываться перед глазами. Так вводят в транс? Это, по меньшей мере, странно. А голос, будто гипноз, завораживает.

Все стало разрушаться. Елена слышала только биение часов. Открыв глаза. Она увидела… дом. Другой дом. Это не был дом Деймона. Она стала спускаться по лестнице, которая появилась из ни откуда. Елена нашла его. На кухне. Он пил.

- Деймон.

Мужчина обернулся. Красные глаза, лишенные эмоций. Небритость. Длинные когти. Клыки. Ничего не осталось от него прежнего.

- Спаси!

Он прищурился, будто силился вспомнить, что это за девушка.

- Спаси! Ты знаешь, где я, спаси!

Мужчина оскалился, демонстрируя свои клыки, и сделал несколько шагов вперед, но остановился. Склонив голову на бок, мужчина продолжал анализировать брюнетку.

- Спаси! Спаси! Я пропаду! Ты пропадешь! Спаси.

Стали стучать. Не в дверь. По стенам дома. Елена понимала, что это санитары в палате. Они стучали громко, кричали что-то, но Сальваторе их, казалось, не слышал. Брюнетка огляделась

- Спаси! Мне плохо! Ты снишься мне! Спаси и я смогу избавить тебя от багровых рек и черных сгустков.

Ворвались. Елена видела, как все, включая Деймона, стало рассыпаться на кусочки. Гилберт кричала «спаси» до тех пор, пока ее не окатили водой. Санитары были злые и обеспокоенные. Из их громких речей Елена поняла только одно – около десяти минут они пытались достучаться. А было ощущение, что прошло всего несколько секунд.

Потом девушек спеленали и отправили в карцер.

========== День 4. ==========

Следующим утром Елену под руки вели санитары к ее палате. Гилберт оглядывала каждого с враждебностью, будто они все виноваты в том, что Форбс спятила. Елена надеялась, что Сальваторе спасет ее, она надеялась, что он придет, но, видимо, на сознание повлиять не удалось. Брюнетка именно в эти моменты возжелала прежнюю силу, которую была в ней. Зачем? Чтобы освободить себя, Бонни, чтобы уничтожить Форбс и спасти Деймона, который стал новым экспериментом, этаким развлечением. Он боролся за ее душу, и Елена желала бороться. А эти санитары, сжимающие руки так сильно, что синяки проступают моментально - лишь прибавляют желания скорее освободиться, сбежать. Все тело в царапинах и ушибах. Этой ночью Гилберт позволила себе вылить весь поток своих эмоций. Самобичевание способно унять душевную боль. Она врезалась в дверь, царапала ее ногтями, падала, кричала и плакала. Она выпустила всю ту душевную боль, что тяготила, звала Кэтрин, которая так и не пришла.

Санитары завели ее в палату и, сняв наручники, удалились, закрыв на замок дверь. Елена впилась пальцами в маленькую решетку, которая была в двери, и принялась рассматривать коридор. Ее лицо и ее полные злобы глаза навевали ужас на многих остальных пациентов. Девушка ненавидела здесь каждого, особенно Мередит. Она так долго прикидывалась хорошей, а потом за небольшой проступок заперла в карцер, где грязно, сыро, холодно и нет света. Бонни не приводили. Брюнетка начала беспокоиться. Несмотря на бессонную ночь, она вовсе не желала отдохнуть. Ей хотелось крушить, ломать, уничтожать лишь бы прекратить все это безумство. Ей хотелось убить здесь каждого из-за того, что она не могла совладать с собственным бессилием.

Прошло одиннадцать дней с того разговора с Форбс. Пошел четвертый день с того момента, когда Деймон стал ей снится. Он превратился в убийцу окончательно, в машину для жестоких убийств. Он хочет «жрать» и ему плевать на все человеческое в себе, в других людях. Прошло одиннадцать дней! А Елена так и не смогла ничего сделать…