Гавайская история

Саму Розу давно уже никто не опекал. В жизни всего она добилась сама. Чтобы как-то прокормиться после развода, Роза занялась самым прибыльным на тот момент бизнесом — коммерцией. Ее подруга Дина «челночила» — ездила в Польшу за товаром, а Роза сбывала привезенное с лотка на Черкизовском рынке. Ей повезло, на нее не наезжали ни менты, ни бандиты; бывший муж прочно обосновался в автомобильном бизнесе — вовсю торговал пригнанными из Европы подержанными иномарками. Поначалу она стеснялась стоять на базаре (стыд-то какой, не дай бог кто из знакомых увидит!), ведь как-никак высшее образование — филологиня! Вряд ли бы кто поверил, услышав, как Роза нахваливает войлочные тапочки из Кракова, что она прекрасно говорит по-французски и обожает Верлена и Рембо! Вот уж воистину: «О, времена! О, нравы!»

Но стыд стыдом, а пять лет успешной торговли позволили ей обрести материальную независимость: купить квартиру и собственное дело.

Агентство «Гименей» досталось ей, можно сказать, по наследству. Она выкупила его у близкой подруги Нины Ермаковой, сделавшей хорошие деньги на волне популярности браков с иностранцами в конце восьмидесятых. Так сказать, вовремя захватила нужную нишу. Это сейчас брачных агентств пруд пруди, а тогда «Гименей» был одним из первых! Потом Нина выскочила замуж за одного из своих клиентов и уехала к мужу в Западную Германию. Глядя на подругу, которая в сорок лет неплохо устроилась, Роза подумала: а я чем хуже! Была не была, попробую!

Первые неудачи ее не расстроили. Что делать — лотерея! Она твердо была убеждена, что рано или поздно вытянет свой счастливый билет. Примеры «гименеевских» удачных браков доказывали, что на каждую голову найдется своя шапка. Придет и ее черед, надеялась она. Учась на ошибках своих клиенток, Роза стремилась правильно выстраивать отношения с избранником.

«Ну чем я хуже этой Лиды-хромоножки?! — восклицала она. — Ведь нашла же та мужа, дородного и добродушного австрийца, живет теперь в большом доме в Альпах! Муж в ней души не чает».

Полгода спустя вещи собирала уже Ирка. Подруги вновь прощались. На этот раз надолго. Ирка улетала в Роттердам. Подруги сидели в аэропорту, и все еще не в силах свыкнуться с мыслью, что расстаются всерьез и надолго.

— Веточка, не забудь сходить на могилу к моим. Три года будет, как отец умер, а через год после него — мама, почти день в день. Венка не надо. Букет живых цветов.

Ветка глотала слезы и согласно кивала головой:

— Все сделаю, Ир, не волнуйся.

— Квартиру оплачивай поквартально, деньги я тебе буду высылать.

— Ну, Ирочка, мы же договорились: я живу — я плачу! Ничего не хочу слушать про деньги. Сама знаешь, сколько стоит снимать квартиру!

Ира молчала. Она смотрела на Ветку, и жалость к подруге не давала ей покоя. Ирка понимала, что счастливый лотерейный билет вытянула она, а не Ветка — лапочка, красавица и большая умница. Не то что Ирка: ну чистая замарашка, простенькая домашняя «клуша». Правда, очень уютная и женственная, словно созданная для семьи. А добродетель иногда, как известно, бывает сильнее красоты.

Ирка глотала слезы и чувствовала себя бесконечно виноватой, что, затеяв всю эту катавасию с брачным агентством ради своей подруги — по крайней мере, так она себя уверяла, — идеального жениха по иронии судьбы получила именно она.

Ван дер Хаальс — Ванечка, как тут же прозвали его девчонки, — был действительно идеальным. Ему было сорок семь лет, выглядел еще моложе, оставленный женой пять лет назад, с двумя детьми-подростками, он, измученный бытовыми проблемами (большой двухэтажный дом без хозяйки), решил найти свою половинку в России. Знающие люди ему посоветовали: русские женщины красивы, интеллигентны, не избалованны и хорошие хозяйки. Ну что еще надо нормальному мужику, у которого есть все: хорошо оплачиваемая работа, дом, две машины и много времени для путешествий. Вот именно, внимания, женской ласки и домашнего уюта ему не хватало.

В результате, просмотрев каталог невест от тридцати до сорока (моложе он не хотел — намучаешься с молодой), Ван дер Хаальс почему-то предпочел Ирку. Выбрал именно ее, хотя там была масса красоток — на любой вкус. Это было загадкой для владелицы брачного агентства Розы и всех остальных: данные Иры Худяковой не тянули на «дефицитный товар» (тридцать лет, рост — сто пятьдесят семь, вес — семьдесят). Они, конечно, не знали, что Ира напомнила ему первую, неразделенную любовь.

«Ну и дела!» — не переставала удивляться Роза, когда Ванечка после первой же встречи выправил Ирине приглашение на три месяца. Вернувшись из Голландии, Ирка привезла бумаги для регистрации брака.

Роза Бабаева сделала неплохую рекламу агентству, ссылаясь на этот марьяж: вдохновленные «не-модели» поверили, что и для них есть шанс! Не все же, в конце концов, длинноногие, изящные красотки, ведь и остальным хочется счастья и любви.

Роза ликовала:

— Девочки, милые мои, всем женихов хватит! Земля большая и круглая!

В этот год зима выдалась холодная, снежная, казалось, бесконечная. Снег выпал в конце октября и долежал до апреля.

Ветка давала уроки на дому и почти не выходила на улицу. Встретившись с очередными женихами: шотландцем из Эдинбурга (простым, рыжим, без затей, парнем ее возраста) и кряжистым, основательным фермером из Южно-Африканской Республики, который искал хозяйку (!), Ветка сказала Розе:

— Розочка, милая! Все, с меня довольно! Видеть их больше не могу! Уж лучше всю жизнь буду одна!

Та покорно кивнула. Она всей душой полюбила Ветку и хорошо понимала ее: сама имела «счастье» связаться с легкомысленным французом.

— Веточка, как скажешь! Но, на всякий случай, пусть твои фотографии останутся в каталоге невест… Чем черт не шутит?

Ветка невесело рассмеялась:

— Вот только черта мне не хватало!

Так, незаметно, в работе и заботах о хлебе насущном пролетело время. Весна, дремавшая до конца марта, вдруг вырвалась из холодной неволи ярким солнцем, веселой капелью и бурным пробуждением природы. Сразу резко потеплело, и уже к середине апреля все зацвело. Открыв балкон, Ветка умилилась набухшим почкам на ветках деревьев, которые заглядывали и стучали в окно, напоминая, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Она улыбалась и убрала потертую кроличью шубку подальше, с глаз долой. В тот же день прикупила весенние наряды: легкую блузку, светлый длинный плащ и модные туфельки. Влезла в узкие джинсы, посмотрела в зеркало и засмеялась:

— О, минимум лоска, максимум самоиронии! Будем считать, что это гламурно-спортивный стиль!

Небрежно затянув широкий пояс на плаще, она вышла в звенящий птичьими голосами чудесный весенний день. Она спешила в кафе на Арбате. Не думайте, ничего такого, она спешила не на свидание, а на работу. Роза порекомендовала ее в качестве частного переводчика для клиента «Гименея» из Англии и его русской невесты Жени, кроме «гуд бай», ни слова не знавшей по-английски. «Незнание языка — не помеха для высоких отношений!» — иронизировала Ветка. Она вдруг обнаружила в себе дремавшее ранее насмешливо-критическое отношение к окружающему. Когда Роза предложила переводить беседы влюбленной пары, мол, чайку попьешь, а заодно и денежки получишь, Ветка согласилась, заметив с сарказмом: «За бездельника всегда язык работает!»

А после встречи рапортовала о проделанной работе: «На каждого Ивана найдется своя Марья!» Что означало: все в порядке, поладили милые.

В июне Ирина собиралась приехать в Москву. Ветка соскучилась по ней безумно. Лаконичные телефонные отчеты, мол, все хорошо и чудесно, вдохновляли и Ветку, и Розу, и всю гвардию невест «Гименея» от двадцати до пятидесяти.

И вот наконец долгожданный день настал — мадам Ван дер Хаальс прилетела!

Она здорово изменилась: элегантная, подтянутая, в свободном ярком платье. А самое необычное — туфли на высоких каблуках с вырезом на носке! Если учесть, что прежде Ирка не вылезала из брюк и кроссовок, это была, как говорят в театре, «чистая перемена». Ветка ахнула: