Крутая парочка

Появившаяся в каморке Лиска выглядела мрачной — в ее лице не было ни кровинки, хотя на улице стоял трескучий мороз. Она молча положила сумку в ящик и сняла пальто.

— Как твой стукач?

— Похоже, выживет. Я только что из больницы.

— Он в сознании?

— Нет. Но он не свернулся калачиком, как утробный плод, поэтому врачи надеются, что мозг серьезно не пострадал. Кости срастутся, а то, что он на всю жизнь останется уродом, — всего лишь мелкое неудобство, — с иронической усмешкой добавила Лиска.

— Это не твоя вина, Динь.

— Знаю. Но видеть его снова… — Она тяжело вздохнула. — Если бы я только поспела туда вовремя!

— Если ты будешь себя терзать, это ничего не изменит. Он действовал по своей воле, а ты сделала все, что могла.

Лиска кивнула:

— Да. Это нелегко, но я справлюсь.

— Не сомневаюсь. И если я тебе понадоблюсь, можешь на меня рассчитывать.

Она посмотрела на него, в ее глазах блестели слезы.

— Спасибо.

— Партнеры должны поддерживать друг друга.

Лиска притворно нахмурилась.

— Не заставляй меня плакать, Ковач, а то я сделаю тебе больно.

— Осторожнее, — предупредил он. — Мне может это понравиться — я ведь одинокий мужчина. — Помолчав, он спросил: — Ты уже доложила начальству?

— Пока нет, но придется, — поморщилась Лиска. — Ибсен был моим информатором, я оказалась на месте преступления… Кроме того, мне позвонили с предложением бросить это дело.

— Будь это случайное нападение, тебе не стали бы звонить.

— Пожалуй. Теперь у меня есть достаточно фактов, чтобы обратиться в БВД и получить доступ к документам по делу Кертиса. Стал бы кто-нибудь предупреждать меня насчет закрытого дела, если бы не было веских оснований открыть его заново?

— А что Огден и Рубел? У них есть алиби?

Лиска с презрением отмахнулась:

— Алиби! Они играли в пул в полуподвале дома Рубела. И знаешь, кто был с ними? Кэл Спрингер!

— Весьма кстати.

— Кэл бы подтвердил, что эта парочка во время нападения на Ибсена была на Луне. Должно быть, у них есть фотография, где он трахает козу, — с отвращением сказала Лиска. — Дело Ибсена поручено Касл-тону. Он и начальник смены согласны на мое участие, если Леонард не станет возражать.

— Леонард надерет тебе задницу за то, что ты копаешься в делах БВД.

Лиска пожала плечами:

— Что я могла сделать, если парень сам захотел поговорить со мной? Насколько мне известно, все остальные дали ему от ворот поворот. Никто не пожелал выслушивать его теории заговора по поводу СПИДа.

— А кто болен СПИДом?

— Эрик Кертис был ВИЧ-инфицирован. Это кое-что меняет, верно? Какой гомофоб станет забивать до смерти гея, рискуя вступить в контакт с зараженной кровью?

Ковач нахмурился, вспоминая свой разговор с человеком, осужденным за убийство Кертиса.

— Все утверждают, что это сделал Верма.

— Если так, то кто же меня предупреждал? Ведь Верма в тюрьме.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом Ковач повернулся на вращающемся стуле:

— Я ставлю на Огдена.

— Я тоже.

— Только будь осторожна.

— Как прошло вскрытие Майка?

— Никаких особых откровений. Под ногтями ничего, кроме грязи. На тыльной стороне кистей рук есть синяки, но это не обязательно следы борьбы. К то же мы знаем, что он недавно упал. Да и Стоун не может поклясться, что это ушибы — посинение кожи на руках могло быть вызвано положением тела.

— А как насчет следов пороха?

— Имеются на обеих руках. Конечно, не исключено, что кто-то заставил его засунуть револьвер себе в рот, но как это доказать?

— Значит, Стоун даст заключение о самоубийстве?

— Она мне обещала не давать никакого заключения, пока не поступят все результаты анализов. К тому же бумаги часто кладут не туда, куда надо, — если ты понимаешь, что я имею в виду.

Лиска усмехнулась.

— Думаю, доктор Стоун не возражала бы, чтобы ты положил не туда, куда надо, ее саму, — если ты понимаешь, что имею в виду я.

Ковач почувствовал, что краснеет. Перед его мысленным взором предстала не Мэгги Стоун, а Аманда Сейвард. Он заставил себя нахмуриться.

— Я не собираюсь ложиться в постель с женщиной, которая зарабатывает себе на жизнь потрошением трупов. А если серьезно, Мэгги обеспечит нам немного времени, но едва ли за этот период произойдет чудо. Я также попросил ее взглянуть на результаты вскрытия Энди Фэллона на случай, если Апшо что-то напортачил.

— Вы нуждаетесь в чуде? — осведомился Элвуд, входя в каморку. Плотный мохеровый свитер поверх рубашки с галстуком делал его похожим на шерстистого мамонта.

— Я бы продал за него душу дьяволу, — отозвался Ковач.

— Тут есть противоречие, так как чудеса обычно ассоциируются с положительными высшими силами, — назидательно произнес Элвуд. — Но так и быть. Можешь продавать душу дьяволу и не забудь передать ему от меня привет.

— Ты что-то узнал? Так выкладывай же, черт побери!

— Соседка видела грузовик Нила Фэллона, стоявший у дома Майка в ночь со среды на четверг — точнее, в девять минут второго. Я проверял показания, которые вчера взяли патрульные у соседей. Они приходили и в тот дом, но хозяйки не было — дверь открыла уборщица. Я решил позвонить — и вот результат.

Ковач вскочил со стула.

— Слава богу, Элвуд!

— Я тоже решил, что это уже кое-что.

— Соседка видела грузовик, но не слышала выстрел? — с сомнением спросила Лиска.

— Она глухая, как пень, и днем обычно пользуется слуховым аппаратом, — объяснил Элвуд. — Ей восемьдесят три, но с головой все в порядке.

— А со зрением?

— Тоже — особенно когда она смотрит в бинокль, лежащий на кофейном столике.

— Как насчет освещения?

— У ее дома стоят прожекторы. Она не узнала грузовик, но запомнила номер.

— Пожалуй, ей стоит занять мое место, когда Леонард меня уволит.

— Она видела, когда отъехал грузовик?

— Да, в час тридцать две.

— Раньше, чем предполагаемое время смерти, но, сойдет.

Ковач спрятал в ящик снимки Майка Фэллона и поправил галстук, глядя в темный экран компьютера.

— Доставь для допроса Нила Фэллона, — велел он Элвуду. — А я сообщу новости Леонарду.

— Что, черт возьми, все это значит? — осведомился Нил Фэллон.

Пара патрульных забрала его прямо из магазина. На Фэллоне был все тот же засаленный комбинезон, что и в тот день, когда Ковач сообщил ему о смерти брата. Руки были темными от грязи и жира.

— Господи, мой брат и отец мертвы, а вы привозите меня сюда, как какого-то гребаного преступника! — негодовал Фэллон, меряя шагами тесное пространство комнаты для допросов — той самой, где Джамал Джексон огрел Ковача по голове. — Ни объяснений, ни извинений…

— Вы и есть гребаный преступник, — спокойно отозвался Ковач. — Мы знаем о приговоре, который вы получили за нападение, Нил. Думали, мы не станем проверять ваше прошлое? Как насчет ваших объяснений и извинений?

Он стоял, скрестив руки на груди, прислонившись спиной к стене рядом с зеркалом и наблюдая за реакцией Фэллона. Лиска заняла позицию у противоположной стены, а Элвуд — возле двери. Никто не воспользовался стульями вокруг стола. Видеокамера мерцала красным светом.

Фэллон сердито уставился на Ковача:

— Это было давным-давно и не стоило выеденного яйца. Просто несчастный случай.

— Вы случайно ударили парня в баре так, что он провалялся неделю в коме? — заговорила Лиска.

— Была драка. Он упал и ударился головой.

Ковач посмотрел на Элвуда:

— Кажется, Каин то же самое сказал об Авеле?

— По-моему, да.

— Так как насчет извинения за то, что вы лгали мне вчера, Нил? — продолжал Ковач. — Или, может быть, объясните, что вы делали в доме вашего отца в ночь его смерти — после часа?

Выражение лица Фэллона мигом изменилось — теперь оно было смущенным и испуганным.

— Я… я не знаю, о чем вы говорите.

— Бросьте, — посоветовала Лиска. — Соседка вашего отца видела ваш грузовик на подъездной аллее в час тридцать.