Вкус запретного плода

Уже возле гостиницы Доктор внезапно произнес:

— Фильм!

— Фильм? — повторил Спенс.

— Фильм — это ответ! Эти чертовы старые ковбои знают его лучше нас. Уильям Бойд со своим дерьмом двадцатилетней давности делает на телевидении огромные деньги. Мы должны заняться фильмами.

— Конечно. Это правильно, когда речь идет о небольших передачах типа шоу Джека Бенни, Бернса или Аллена. Но телефильм по длинному драматическому спектаклю обойдется в целое состояние, — сказал Спенс.

— И эти затраты окупятся! — заявил Доктор. — Телефильм — удобная собственность. Представьте себе, что мы записали сегодняшнюю игру Кларка Форда в «Додсворте». Мы могли бы показывать спектакль снова и снова! Тогда все усилия оправдались бы!

— Да, но подумайте, какую сумму составили бы расходы! — сказал Гоулд.

— Спенс, — снисходительным, покровительственным тоном произнес Доктор, — это будут расходы спонсора. Что, если бы мы получили в итоге фильм, который стал бы нашей собственностью?

— Нашей собственностью? — испуганно повторил Спенс. — Владеть правами могут студии. Продюсеры. Клиенты. Но не агенты. Столкновение интересов! — предостерег он, вспомнив курс коммерческого права, прослушанный им в гарвардской школе бизнеса.

— Не знаю, — задумчиво произнес Доктор.

— Мы не можем представлять актеров, режиссеров и сценаристов и одновременно нанимать их. Это приведет к столкновению интересов.

— Я задержусь в Нью-Йорке на несколько дней, — сказал Доктор. — Давайте обсудим это с юристами!

— Обязательно! — согласился Спенс.

Расставшись с Доктором, Гоулд не избавился от охватившего его недоумения.

4

Через несколько дней Доктор, Спенсер Гоулд и Фредди Фейг прибыли в офис Филипа Роуза, старшего компаньона адвокатской фирмы «Роуз, Розенблум, Скотт и Левин», специализирующейся по делам, связанным с шоу-бизнесом. Роуз — высокий, плотный мужчина с густой черной шевелюрой левантийского еврея — внимательно слушал их, ничего не записывая и не выдавая своих эмоций. Хотя в зале суда Роуз демонстрировал мгновенную реакцию, в других ситуациях он не торопился с выводами. Чем дольше он обдумывал вопрос, тем больший гонорар получал от клиента. Поэтому в своем офисе он, казалось, располагал бесконечным запасом времени и терпения.

Задача изложения проблемы была возложена на Спенсера Гоулда. Сам Доктор на этом этапе держался в тени.

Вспоминая все известные ему юридические термины, Спенс с гарвардским акцентом поставил вопрос перед Роузом. Каким образом может ТКА представлять многочисленные таланты и одновременно продюсировать телефильмы, избегая при этом обвинения в столкновении интересов?

— Вы знаете Доктора Коуна, — сказал в заключение Спенс. — Консультируясь с юристом, он хочет узнать, что он может сделать. А не то, что он не может сделать.

Роуз улыбнулся. Ему часто приходилось слышать такие слова от клиента, собиравшегося совершить нечто незаконное или, в лучшем случае, крайне неэтичное. Он долго молча полировал свои очки с массивной оправой и толстыми стеклами. Наконец он произнес:

— Доктор Коун… все, что я скажу сегодня, является, конечно, самой непосредственной, поверхностной реакцией. Давайте пока что разобьем проблему и рассмотрим обе ее стороны.

Доктор бросил взгляд на Спенса. В чем заключается вторая сторона проблемы?

— Конечно, следует принять во внимание столкновение интересов. Но, — Роуз выделил голосом это слово, — также нельзя забывать об антимонопольном законодательстве. Любой телевизионный или обычный фильм, выходящий за пределы штата, попадает в сферу федеральной юрисдикции.

— Прежде всего я посоветую вам не делать ничего тайно. Действуйте открыто, с полной убежденностью в том, что все ваши шаги являются совершенно законными. Тогда впоследствии мы всегда сможем заявить, что нарушили закон непреднамеренно. Это всегда срабатывает при общении с любым государственным учреждением или судом.

— Мы и не собираемся делать что-либо тайно, — тотчас произнес Спенс. — Поэтому мы и пришли сюда.

Он посмотрел на Доктора, который одобрительно кивнул.

Роуз приготовился продолжать.

— Что касается столкновения интересов, то, к несчастью, наилучший образ действий может оказаться неосуществимым.

— В чем он состоит? — спросил Доктор, впервые проявив интерес.

— Мы могли бы опереться на то, что мы называем принципом сознательного согласия, — с важным видом судьи произнес Роуз.

— Принципом сознательного согласия, — повторил Доктор.

Ему понравилось, как звучит это сочетание слов. Оно действовало на слух успокаивающе. Принцип сознательного согласия.

— Он означает, что вы полностью раскрываете карты перед стороной, у которой в дальнейшем могут возникнуть претензии. Располагая всей информацией, она подтверждает свое согласие. Этот принцип чаще всего применяется к юридическим вопросам, связанным с медицинской практикой.

Теперь Доктор вспомнил, что он слышал об этом принципе, будучи интерном. Старые опытные врачи говорили ему, что в сложных ситуациях в целях самозащиты от судебного преследования необходимо ознакомить пациента со средствами, целями и опасностями выбираемого метода лечения и заручиться его согласием. Тогда врачу ничего не угрожает.

Ирвин Коун посмотрел на Роуза и спросил:

— Вы считаете, что в нашем случае это сработает?

— Я не вижу причин, по которым суд отказался бы учесть этот принцип. Конечно, на практике он может оказаться неосуществимым. Он порождал бы дополнительные сложности при подписании контракта с каждым клиентом. И некоторые клиенты не подтвердят своего согласия, будучи полностью проинформированными. Они могут создать проблемы.

Доктор придвинулся к Роузу еще ближе.

— Вы могли бы составить типовой договор, способный защитить нас?

— Боюсь, что нет, — сказал Роуз. — Конечно, мы проведем тщательные исследования.

— Да, да, я понимаю, — нетерпеливо произнес Доктор.

— Дайте нам неделю или десять дней. Мы позвоним вам.

— Хорошо, хорошо, — сказал Доктор, хотя слова Роуза не понравились ему; он спешил покинуть кабинет адвоката.

Возвращаясь в лимузине в офис ТКА на Мэдисон-авеню, трое мужчин молчали. Перед тем, как автомобиль остановился возле входной двери, Доктор сказал:

— Если убрать всю юридическую шелуху, он сказал, что мы не сможем это сделать. Без серьезного риска. Если только… принцип сознательного согласия…

Доктор не закончил фразу. Следующие несколько дней он посвятил текущим делам, связанным с нью-йоркской деятельностью ТКА. К концу недели он, похоже, уже радовался тому, что летит последним вечерним рейсом в Калифорнию.

Ночью ему не спалось, хотя в самолете он располагал кроватью. Он пытался определить, куда надо приложить силу. Роуз посоветовал заручиться согласием. Сделать это заранее. Однако юрист также сказал, что на практике не удастся добиться согласия всех клиентов ТКА. Те, кто откажется, создадут проблемы.

И все же должна была существовать кнопка, которую он мог нажать; правильно приложив к ней силу, он добьется нужного результата.

Если нельзя договориться с каждым клиентом в отдельности, почему не получить коллективное согласие? Если нужна совокупность всех талантов, куда надо обратиться? Конечно, в гильдию! Правильно выбранный человек из одной гильдии добьется для него коллективного согласия! За первой гильдией последуют остальные. Чтобы заставить членов гильдии отказаться от права на частное представление их интересов, потребуется тонкая работа, но она может быть выполнена. Должна быть выполнена.

Перебирая в уме президентов гильдий, Коун внезапно вспомнил о блестящем выступлении Джефферсона на слушаниях, состоявшихся на прошлой неделе. Личная история Джефферсона вызвала симпатию к нему не только у страны в целом, но и у каждого актера, сценариста, продюсера, чьи связи с коммунистами обрели моральное оправдание.

Джеф Джефферсон! Президент Гильдии киноактеров. Он мог стать точкой приложения силы.