Лицо ангела

Думая так, Питер отвернулся от окна, чтобы уйти. Глотать было больно, даже дышать было больно, но боль никогда не была надежным состоянием, чтобы судить о чем-либо.

Ученый внутри него был натренирован быть бесстрастным и отвергать теории, которые не являлись обоснованными. Ты можешь зацепиться за заведомо ложное суждение, как бы не хотелось, чтобы оно оказалось верным. Сны и иллюзии были антитезисом научного прогресса. Брандт узнал это в те времена, когда был лабораторной крысой, и это сослужило ему отличную службу. Ему не нравилось выходить за рамки закона, но лучше он, чем правительство. Лучше он, чем Рон Лэйрд или другие обыватели, которые понятия не имели о тонком совершенстве души, с которой он имел дело.

Как же ужасно, ужасно обидно, думал Питер, потратить такое сокровище впустую.

— Избавься от ножа!

Джордан приподнялся, встав на колени, и прорычав на Анджелу с такой силой, что ее ноги подкосились. Она покачнулась от головокружения, но у нее хватило хладнокровия понять, что его поведение не имеет смысла. Все казалось нереальным. Это было так странно, явно и запутанно, как и сон. Тошнотворный сон, как она их называла, когда была ребенком, потому что просыпалась от таких снов с кружащейся головой, тошнотой и с запахом страха в носу.

— Избавься от него, черт побери!!

Нож выскользнул из ее рук и упал на пол.

Она попыталась поднять его и оступилась. Ноги не держали ее. Было такое ощущение, что она стоит на движущемся тротуаре и не может сойти с него. Одно за другим шокировало ее чувства: лицо Джордана, побелевшее от ярости, странно вращающаяся комната, ее собственная нагота. Ее бедра, живот и даже темный треугольник между ног — все было выставлено напоказ.

С губ девушки соскользнул звук удивления.

Как? Как?

У нее закружилась голова, и Анджела упала, словно какой-то якорь пригвоздил ее к полу, окончательно скрутив.

Почему он кричит на нее? Анджела только хотела разрезать веревки. Она уже достаточно мучила его.

Голос Джордана теперь был далеким и приглушенным. Она не могла разобрать, что он говорил, были и еще голоса, которые тоже кричали на нее. Кого-то шлепали. Она слышала это — резкий удар руки о нежную плоть.

Лицо горело, словно в огне. Что она сделала? Почему он тряс ее?

Питер, не бей меня! Нет, не говори так! Я бы не смогла сделать больно Адаму. Я его любила.

Теперь руки и ноги ее истекали кровью. Она ползла по полу, усыпанному сломанными куклами. Сотнями кукол. Она были разрезаны на куски, как будто кто-то их бросил с размаху об пол. Кровь была везде.

Люди кричали о помощи, но она не могла добраться до них.

— Делай, как тебе велят, и никто не пострадает.

Ягуар рычал на нее, а она рычала в ответ.

— Обманули, обманули, — визжала птица.

Почему он продолжал кричать на нее? У ее отца был сердечный приступ.

Он уже был мертв, но все-таки продолжал кричать — Это не работает! Больше напряжения, больше давление на электроды, увеличь мощность!

Она сделала так, как ей велели! Сделала то, что ей велели!

Кто убил Адама? Это она. О, Господи, это она.

— Когда я скажу «дождь, дождь, уходи прочь», ты не будешь ничего помнить. Все уйдет.

— Проснись, Анджела. Кончено. Все прошло. Ты в безопасности. В безопасности!

Но на этот раз Анджела не могла проснуться. Зияющий и крутящийся по спирали разум уносил ее в глубины, в которые она не должна была уходить. Пустота всегда была ее убежищем. Тьма пустоты защищала ее, но сейчас все вышло наружу, все скрытые уголки и трещины, все разрушительные секреты. Разум погружал ее в миазмы прошлого и заставлял еще раз пережить то, что она сделала. И что сделали с ней.

Она лежала на кушетке из ротанговой пальмы. Руки за спиной, связанные на запястьях. Ноги тоже связаны. Анджела попыталась пошевелить ими и почувствовала веревки. Она также почувствовала голую кожу, свою собственную, прикасающуюся к рукам, и это была та ответная реакция, которая была ей нужна. Анджела уже знала, где находится и что произошло. Больше не было ни криков, ни голосов, ни горячки. Разум был ясным, а тело прохладным.

То, что она увидела, открыв глаза, все подтвердило. Теперь заложником была она. Доктор связал ее не очень крепко, но далеко без одежды она бы не ушла. По крайней мере, он укрыл ее простыней.

Сначала Анджела не увидела его. Фонари «молнии» потухли, и в густой золотой дымке Анджела могла различить только фигуру, стоящую возле ширмы, разделяющей комнаты. Торс мужчины все еще был обнаженным, но на нем были шорты. Сейчас он больше был похож на человека, собравшегося на вечеринку, чем на ревущего зверя, с которым она имела дело раньше. Было очевидно, что Джордан либо принял душ, либо искупался, а в руке у него была бутылка с чем-то. Это оказалось пиво.

— Спящая красавица просыпается, — сказал он.

— Я в обморок упала? — спросила Анджела.

Доктор кивнул.

— Я только хотел, чтобы ты бросила нож, а ты и сама рухнула. Но сейчас ты в порядке. Я тебя осмотрел.

Анджела возмутилась

— Держу пари, ты так и сделал.

— Эй, я же врач. Именно это я и делаю.

— Врач орет на своих пациентов? Он их связывает?

— Я учусь у ягуара — быть крутым.

Джордан послал ей через всю комнату взгляд, который, включай он больше, чем обычное движение глаз, можно было бы посчитать веселым.

Чувства Анджелы забили тревогу. Она была нагой и связанной, и никто не знал этого лучше, чем он. В этот момент казалось, он не был склонен к мести, но и не мог забыть, что Анджела с ним делала. И она этого не забыла.

— У меня прошла горячка, — сказала Анджела, игнорируя пока все остальное.

— Несколько часов назад, моими стараниями. В грузовике у меня был медицинский кейс с антибиотиками. Каким-то образом ты его пропустила.

Анджела не сочла нужным сообщать ему, что если бы она что-то искала, то непременно бы нашла. Он знал, на что она способна.

— Ты не хочешь узнать, как оказалась в таком положении? — спросил Джордан.

— Связанной? Дай-ка угадаю. Я удобно уронила нож тебе на колени и свалилась прямо перед тобой.

— По крайней мере, ты не потеряла чувство юмора. — Он сделал большой глоток из бутылки. — Расскажи мне об Адаме.

В комнате уже не было жарко. Анджела заледенела.

— Почему ты спрашиваешь о нем?

— Ты только о нем и говорила, пока была без сознания. Адам. Ты должно быть дюжину раз произнесла это имя. Он, видимо, был одной из твоих жертв.

Жертва, да. Адама можно было назвать жертвой. Сон его вернул. Но Анджела не могла говорить об этом. Это бы ее уничтожило.

— Я не хочу говорить об этом, — отрывисто сказала она.

Пиво стукнуло по самому близкому столу, а Джордан прошел через комнату.

— Это не обсуждается, — сказал он ей. — Ты будешь говорить. Ты все мне расскажешь.

— Я не помню Ада… его.

— Черта с два. Ты сказала, что убила его. Ты сказала, что любила его. Я слышал.

Анджела подобрала ноги, пытаясь сдержать дрожь. Это было нечестно. Это было неправильно. Что он знал о ней, кроме того, что прочитал в ее досье, а почти все что написано там — ложь. Что он знал об одиночестве? Для него оно означало скучать по родителям, потому что они переехали в другой штат. А она говорила о такой изоляции, которая отделяет тебя от всего человеческого. Анджела не верила, что кто-то мог быть более одиноким чем она, пока не встретила Адама. Ее сердце сразу же устремилось к нему, но как она не старалась помочь, становилось еще хуже, в точности, как когда она была ребенком. Как таких называют? Проклятый? Ангел смерти?

Когда она пыталась говорить, ее голос путался сам по себе. Слышно было только одно слово — яд.

— Ты отравила его? Но это не то, что делает «Ангельское Личико».

— Почему ты меня все время так называешь? — Простынь соскользнула с груди, когда девушка попыталась сесть. Удержать ее со связанными руками не было никакой возможности. — Нет никакого «Ангельского Личика». Это — компьютерная программа.