Приходит ночь

Возвращение Эдама ввергло дом в совершеннейший хаос. Для самого малыша это обернулось новой опасностью — быть насмерть задушенным в объятиях любящими братьями, Барбарой — и им самим, признался себе Ли.

Эдам расплакался, требуя себе тетю Брин. Ли приложил титанические усилия, чтобы убедить его, что скоро она приедет. Брайан и Кит принялись выспрашивать у него подробности случившегося. Ли пытался утихомирить старшеньких, чтобы спокойно поговорить с Эдамом.

— Ты знаешь, где находился?

— В одном доме.

— А что это был за дом?

— Я не знаю. Просто дом.

— А кто присматривал за тобой?

Малыш на минуту смутился, но потом ответил:

— Обо мне заботилась Мэри. Она старалась быть доброй, но все время ссорилась с тем человеком.

— Каким человеком, Эдам?

— С человеком, который был в черной маске.

— Хорошо, Эдам. Ты помнишь, как выглядела Мэри?

— Это девушка.

— Постарше? Молодая? Волосы у нее были темные или светлые? Стройная или толстая?

— Она была тощая! — фыркнул Эдам и задумался. — А волосы у нее были темные. Я больше не хочу отвечать на вопросы. Я хочу к тете Брин!

Ли вздохнул. Он тоже хотел к Брин. Он хотел, чтобы она позвонила в полицию. Он будет настаивать на этом, как только она войдет в дом.

— О'кей, Эдам. — Ли прижал его к себе, поворошил волосы и отпустил. — Хочешь мороженое или что-нибудь в этом роде?

— У нас есть шоколадный торт! — воскликнул Кит.

Барбара, которая в первые пять минут пребывания дома отказывалась отпустить Эдама от себя, по-прежнему находилась неподалеку.

— Давай, Эдам, поедим мороженое.

Барбара, обеспокоенно нахмурившись, глянула на Ли и показала на часы, висевшие на стене в кухне.

Брин уже должна была вернуться. Ли вышел на крыльцо и поглядел на наручные часы. Он звонил ей в «Маунтин-Вью» уже более получаса назад, но пока фургон не появился.

Что за чертовщина могла ее так задержать?

Зазвонил телефон, и он бросился назад в дом, оказавшись рядом с аппаратом, прежде чем Барбара сняла трубку.

— Алло! — кратко ответил он, глядя на Барбару.

— Твоя подружка попала в маленький несчастный случай, Кондор. Не надо сильно волноваться — он действительно небольшой. Но я представил себе, что ты все еще носишься с идеей позвонить в полицию. Не надо. Она не сможет всегда следить за домом и детьми, и ты не сможешь следить за ней все время. Слышишь, что я говорю, Кондор?

Несчастный случай, несчастный случай… что несет этот сукин сын? — недоумевал Ли. Все в его душе перевернулось и взорвалось.

— Помогай тебе господь, если она пострадала. Не сомневайся, я найду тебя, с живого шкуру сдеру и порву на куски…

— На твоем месте я бы положил трубку. Может, кто-то пытается дозвониться тебе…

Трубка в руке у Ли смолкла. В голосе Барбары, которая стояла перед ним, нарастала тревога.

— Что случилось? Что случилось?

В ответ Ли отчаянно затряс головой и лицо его приобрело предостерегающее выражение, когда он указал в сторону детишек, которые все еще болтали как заведенные, сидя над мороженым. Эдам сделался для своих братьев чем-то вроде обожаемой знаменитости, и сейчас, к счастью, он вовсю о чем-то им рассказывал.

— Что происходит, Ли? — понизив голос, спросила Барбара.

— Я не знаю. Этот шутник сказал, что произошел несчастный случай…

— Несчастный случай? Господи боже!

— Прекрати, Барбара! Прекрати. Ты уже визжишь. А ты должна быть спокойной! Я выезжаю встречать Брин, поеду по ее маршруту. Я позвоню сразу, как…

Он замолк, и они оба замерли на месте, потому что телефон принялся трезвонить опять. Потом Ли буквально сорвал трубку с рычагов:

— Да?

— Мистер Ли Кондор?

— Да?

Голос решительно не принадлежал шептуну. Это был мужественный голос, спокойный и вежливый.

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие! Я сержант Макклоски из дорожно-патрульной службы штата Невада. Мистер Эндрю Маккэйб сказал мне, что я могу найти вас здесь… Имел место несчастный случай…

Когда Брин открыла глаза, мир находился в полном беспорядке. Ей пришлось поморгать, чтобы вернуть картине Вселенной четкость.

Она осознала, что движется. Ее держали чьи-то руки, и они несли ее куда-то.

Брин взглянула на одну из этих рук. Та была облечена в светло-бежевую ткань. Человек был одет в плащ. Страх прокрался в ее сердце еще раньше, чем она подняла глаза на лицо этого человека.

Это был он! Мужчина со странными темными волосами и усами, который расхаживал по вестибюлю в «Маунтин-Вью».

Она закричала.

Он взглянул на нее, такую испуганную, и заговорил:

— Брин! Тише! Это же я, Эндрю! Мне пришлось вытащить тебя из фургона — тебя стукнули почти по бензобаку. Тише! Это я. Придержи, пожалуйста, мои волосы… Сейчас все будет в порядке. Видишь?

Она замолчала, машинально и недоверчиво выполняя то, что ей сказали. Неудивительно, что его темные волосы выглядели так странно. Это был парик. Ей захотелось улыбнуться. Оказывается, Ли подговорил Эндрю переодеться и загримироваться, чтобы тот мог находиться рядом с ней. Брин протянула руку и схватила Эндрю за усы. Они отклеились, но не так легко, как она ожидала.

— Ух! — выдохнул Эндрю, приваливаясь вместе с ней к дорожному ограждению. — Я ведь не просил тебя отклеивать эти треклятые усы!

Она рассмеялась, но звук ее собственного смеха был каким-то далеким. Таким же, как звук приближающихся сирен. Мир снова начал меркнуть, а ее веки стали слишком тяжелыми, чтобы держать глаза открытыми.

Когда она открыла глаза в следующий раз, поняла, что находится в больнице. Она увидела кипенную стерильность простыней, белоснежную чистоту стены, почувствовала нежные, свежие объятия удобной кровати.

Эдам! С Эдамом все в порядке. Он дома с Ли. Ей было немного больно двигать глазами, но все же она это сделала. Да, она точно была в больнице. Сбоку от кровати находился небольшой желтый ящичек, к стене был прикреплен телевизор, а рядом с кроватью был припаркован стол на колесиках. И тут же стояло кресло, в котором сидела молодая светловолосая женщина, низко склонившись над журналом.

Брин нахмурилась. Это женщина явно не была сиделкой. Она была одета в легкий сиреневый свитер и красивую клетчатую юбку. Поскольку Брин уставилась на нее в упор, блондинка подняла голову и одарила ее приветливой улыбкой. Очень миленькая, когда улыбается, смутно промелькнула в голове у Брин.

— Как здорово, что ты пришла в себя! — воскликнула женщина, вскакивая. — Сейчас я схожу за доктором…

— Погоди! — взмолилась Брин, с запозданием сообразив, что кричит, и от этого у нее болезненно застучало в голове.

Женщина остановилась, и Брин быстро спросила:

— А ты кто?

Женщина рассмеялась:

— Ох, извини, Брин! Я Гейл Спенсер.

— Гейл Спенсер? — повторила Брин.

— Ли попросил меня посидеть с тобой.

Прекрасно. У нее тут, понимаешь, голова раскалывается, выглядит она как восставшая из могилы, а Ли присылает красоток-блондинок, чтобы те за ней присматривали.

Будто прочитав ее мысли, блондинка улыбнулась:

— Я — сестра Ли.

Должно быть, глаза Брин расширились от изумления, и красотка состроила гримасу, свидетельствующую о том, что она давно знакома с подобной реакцией.

— Нет, ни один из нас не приемыш. Просто Ли похож на нашего отца, а я в маму. И я замужем, поэтому у нас разные фамилии.

Брин рассмеялась. Гейл Спенсер говорила с таким очаровательным чувством юмора. Потом Брин обнаружила, что смех причиняет ей боль, и тихонько застонала.

— А где Ли? — спросила она.

Гейл снова состроила рожицу.

— Флиртует с медсестрой, но по уважительной причине. Она твердит, что не пустит сюда твоего племянника, а Ли стоит на том, что ты должна повидаться с Эдамом.

— Эдам! — выкрикнула Брин, забыв о больной голове. — Мне так надо его увидеть!

— Ох, только не волнуйся! Ли обычно добивается своего! А сейчас я схожу за врачом, а то меня уволят!