Урод (СИ)

После ужина Дмитрий помог вымыть посуду, и Элина снова чувствовала себя нахлобученной хорошенько по голове. Миша никогда не помогал ей. Да его помощь могла ей только сниться, и то в кошмарах, в конце которых он ее обязательно убивает!

— Не расскажешь, как заработала шрам? — спросил он, вытирая руки. — Только если сама хочешь, Лина.

— В принципе… Почему бы и да?

Она так долго хранила эту информацию в секрете, хотя ничего экстраординарного в ее истории не было. Совершенно банальный случай, каких миллион происходит в день по всей планете и которые зачастую ставят крест на судьбе.

Плюшевый плед нежными объятиями встретил ее тело, а мягкие подушечки принесли приятное облегчение пояснице. Дмитрий обвил руками плечи Элины, прижимая ее к себе. Вот же как бывает! Он нашел свое счастье там, где видел лишь погибель.

— История совсем непримечательная. Я была молодой, глупой, расстроенной жизнью. Принимала все, что в ней случалось, как должное. Опускала руки по швам и следовала за течением, даже если оно выносило меня в какие-нибудь вонючие сточные воды. В общем, я тогда после интернатуры осталась работать в клинике, где мы с тобой и встретились.

— Уж не были ли вы одногруппницами со Стрельцовой?

— Были даже больше: подругами. Только сейчас я поняла, что наша дружба заключалась в совместных походах в бары и театры, где мы кадрили парней и веселились вовсю. Еще наша дружба строилась на вечном соперничестве за успех в ВУЗе и на практике. Катя выиграла по всем фронтам.

Женская дружба — неуловимая вещь, которую может разрушить малейший дисбаланс: зависть, ненависть, даже любовь.

— Почему это она выиграла? Она та еще стерва. Разве можно быть счастливой с таким гнусным характером?

Мужчина осекся. Да он и сам копия Стрельцовой. Они бы не смогли прожить вместе и двух дней. Кто-то точно бы всадил нож в спину другому. Слишком они мерзкие, а мерзость не может дружить с мерзостью. Ему стало противно от себя, от того, что когда-то использовал отвратительный характер Катерины против Элины. Понадобится много времени, чтобы искупить эту глубокую чашу вины, которую он заполнил до краев своим скотством.

Но, с другой стороны, судьба порой так незаметно, на цыпочках подкрадывается к нам, даже не дышит, чтобы мы ничего не заподозрили. Вот и его судьба зашла со спины, сзади, нанесла удар в самое сердце.

— Не знаю, Дима. Выглядит она более чем счастливой и довольной. Ну это не так важно в данном случае. Долго задержаться в клинике у меня не вышло. Либо я, либо Катя. А так как папа Кати главврач, вопрос о том, кто останется на пьедестале, а кто будет чистить конюшни, не стоял. Он потихоньку, сладкими увещеваниями о скором триумфальном будущем подвел меня к мысли о работе на «скорой». Знаешь, как будто отец взял меня за руку и, шепча о том, что все будет хорошо, отвел на расстрел. Так я к нему относилась. У меня же здесь никого не было, только лучшая подружка Катька и ее семья. Вот так вот. Я часто ужинала с ними и справляла праздники, а в итоге ее отец скинул меня в бурлящее жерло вулкана и пожелал приятного полета.

— Почему не ушла в другое место? У тебя же был выбор.

Элина вздохнула. Выбор-то всегда есть, но мы часто упорно мотаем головой и делаем вид, что выбора нет. Так проще.

— А черт его знает. Я просто была наивной глупышкой. Думала, что папа Кати — мой папа и не предаст меня. Катя же из моей подруги быстро превратилась в надменную королеву, которая с холопами редко здоровается. Постепенно я осела в этой трясущейся машине, а она — на своем блатном троне. Я вышла замуж, совершив вторую огромную ошибку, правда это произошло после получения шрама, а она меняла богатых и красивых мужиков как медицинские перчатки, а они, как ты знаешь, одноразовые.

Дмитрий про себя ухмыльнулся. Надо же, сколько общего у них со Стрельцовой…

— Собственно, шрам. Все произошло в новогоднюю ночь. Мы дежурили без перерыва, то и дело какие-то идиоты напивались, отравлялись, прыгали с балконов, ломая руки и ноги. Господи, с дрожью вспоминаю это время. Люди все-таки у нас дикари: не пить, не праздновать не умеют. Подобрали мы одного такого наркомана. Мужчина был в неадекватном состоянии. Мне кажется, он зеленых человечков видел и с ними общался. Его бредни можно было положить в основу фантастической истории. — Девушка сделала передышку. Как сейчас эта снежная ночь кружилась за окном «скорой», холод пробирал до костей и сдирал с них мясо, пальцы на ногах подворачивались внутрь, так замерзли. Я молилась об окончании смены. — Этот парень внезапно пришел в себя и, уж не знаю, что он там видел в своем помутненном рассудке, но начал шарить вокруг себя, что-то хватая. Схватил скальпель, который я забыла убрать, совсем устав от этой работы…

Она всегда думала, что слезы по этому инциденту уже давно высохли. Однако сейчас глаза плавали, нет, тонули в соленом море. Если бы она убрала скальпель, если бы не сидела так близко к этому наркоману, если бы среагировала быстрее… Из скольких «если бы» состоит наша разбитая судьба? У каждого свой счет.

— Короче, на «скорой» доставили в больницу уже меня.

Снег стал кровавым, и забивался в рот, глаза, уши, нос. Не продохнуть. Элина сделала глубокий вдох, убеждая свою панику, что все хорошо. Все в прошлом, а это то же самое, что хорошо.

— Что было дальше? — задал формальный вопрос Дмитрий, и так видя, что было дальше. Ничего.

— Дальше не помню… Серые, унылые, вечно дождливые дни. Мысли о суициде. Кавардак в голове. Боязнь смотреть в зеркало. Страх выйти в люди. Полная изоляция. Замужество, — рассмеялась она всей комичности ситуации.

— Как оно сюда вписывается?

— Идеально. Мишка подобрал истекающего кровью зайчика и завербовал его в свои рабы. В больнице я долго не появлялась, не отвечала на звонки Кати и ее отца… Естественно, было разбирательство, хотя пострадала тогда в машине я. Но так как сама же и виновата, не убрала медицинские принадлежности, то все замяли, но взять меня на должность врача не представлялось возможным. И отец Кати снова спас меня, — усмехнулась Элина. — Дал форму медсестры и отправил мыть утки. Конец.

Мужчина оставил на плече Элины кроткий поцелуй, чтобы поддержать ее. На этом месте моментально вспыхнул ожог, но его жжение было так приятно, что она закрыла глаза и позволила своей душе слиться с тишиной вселенной.

— Пациент изуродовал мое лицо. А я изуродовала свою жизнь. Заметь, он сделал это ненамеренно, а я да, с точным расчетом. Но это ничего… Никогда не поздно сделать новый шаг, покуда ноги целы. И я уже сделала. С ролью операционной сестры справляюсь отлично. Больше никто не разговаривает со мной, как с мебелью, я стала значимым винтиком в этой медицинской машине.

Элина почти задремала в его сильных руках, впервые не боясь проснуться с перерезанным предательством горлом. Дмитрий же не ощущал позитива вообще. Он не подходит ей, совсем не то, что нужно такой светлой, ранимой душе. Ее иллюзии будут истекать кровью и плакать от досады, когда она узнает всю правду о нем. А она узнает. Он не господь бог, не сможет удержать эти жестокие войска прошлого, что несомненно скоро вторгнутся в их лживо размеренную жизнь.

Глава девятнадцатая

В сущности, все они живут в мире иероглифов, где ничего реального никто никогда не говорит, не делает и даже не думает...

Эдит Уортон «Век невинности»

Солнце ласково разминало мышцы ее спины своими горячими прикосновениями, и Элина обводила мир вокруг себя взглядом, замутненным солнцезащитными очками. Похоже, она впервые была в том месте и в то время, когда правильнее быть просто не может.

Рука мужчины легла на ее поясницу, и солнцу пришлось уступить свое место ему.

— От тебя становится жарче, чем от палящего солнца, — пробубнила Элина, ощущая, как каждая клетка ее кожи превратилась в саранчу и кусает сама же себя.

— А если так?

Его пальцы побежали вверх по спине девушки и остановились перед полоской бюстгальтера. Она бы выгнулась, как кошка, если бы не куча людей, рассыпавшихся одиночными песчинками по пляжу. Казалось, все эти сотни взглядов устремлены на них. Стыд, порицание, упрек…