Дорога смерти

Я все еще молчал, не в силах что—то произнести.

Губа Алекс была разбита, из нее сочилась кровь. Слизнув кровь, Алекс привстала на цыпочки и поцеловала меня — быстро, мимолетно, я даже не успел ответить на поцелуй. Она отстранилась, развернувшись, махнула перед моим носом хвостиком и ушла.

Моя жена становится опасной штучкой. Это… напрягает и завораживает. Я посмотрел на Арэнка: тот еще был в бессознательном состоянии. Вздохнув, я побрел к своему рюкзаку за бутылкой с водой. Я не мог выбросить из головы прием Алекс, поймал себя на мысли, что тоже хочу этому научиться: это действительно впечатляет и очень эффективно, раз в один миг вырубило такого здоровяка, как Арэнк. Думаю, мне все же есть чему поучиться у Алекс.

Арэнк пришел в себя моментально, как только я сбрызнул его лицо водой. Я помог ему подняться и повел, ошалелого, домой.

— Это же была твоя жена, да? — спросил он немного погодя.

— Да, она у меня боевая…

— Круто! Где таких делают? Скажи, я пойду туда на поиски жены для себя.

Я рассмеялся и хлопнул Арэнка по плечу:

— Я не знаю, парень, я встретил ее на полпути сюда. Родом она из Бразилии, но, поверь мне, таких, как она, там одна на миллион. Так что прости, братец, но поиски твои будут очень долгими.

Арэнк фыркнул, но промолчал. Я проводил его до самых дверей и посоветовал приложить к челюсти холодного. Скорее всего, завтра он не сможет говорить.

Проходя мимо домика Энджел, я поддался порыву и зашел к ней. Как только я переступил порог, она кинулась ко мне сломя голову, чуть ли не сбивая меня с ног. Я сделал шаг назад, пытаясь сохранить равновесие: малютка буквально повисла на мне. Я отстранил ее, обхватив за плечи. Она улыбалась, в глазах плескалась радость.

— Эйтор, ты зашел ко мне! Я так рада: мне очень скучно одной. Алекс сегодня была у меня, но совсем мало. Как твои дела? Почему ты не заходил ко мне?

Я обошел Энджел и присел на стул:

— Я тренировал одного парня всю неделю, вот и не заходил. Я понимаю, как тебе тяжело целыми днями сидеть в четырех стенах, маленькая, но через неделю мы выдвигаемся дальше — вот тогда ты и получишь полную свободу. Прости, но здесь нам не разрешают выпускать тебя. Ты же понимаешь, да?

Я взглянул на Энджи. Она прошлась по комнате и присела на узкую кровать, ее глаза стали мечтательными.

— Я понимаю, Эйтор. Ничего страшного, я потерплю. Спасибо, что берете меня с собой, и вообще спасибо за все.

— Не меня благодари, Энджи, а Алекс: она готова была рвать за тебя всем глотки.

— Да, я и Алекс поблагодарю, но ты оставил меня в живых, ты дал мне второй шанс — я тебе по гроб обязана.

— Глупости, Энджи, забудь. Вот что: скажи мне, ты хочешь идти с нами? Может, у тебя намечен свой путь?

— Нет, нет! Я хочу с вами, мне некуда и не к кому идти, теперь вы… моя семья.

Я был тронут: Энджел была так несчастна, ее глаза были полны надежды. Я поднялся, подошел к ней и присел рядом:

— Энджи, ты можешь на нас положиться: теперь ты вместе с нами, мы не дадим тебя в обиду. Так что добро пожаловать в семью.

Энджел в порыве обернулась ко мне и обняла, спрятав свое личико у меня на груди. Я погладил ее по мягким волосам. Кажется, для девочки я ассоциируюсь с кем—то вроде брата. Посидев с ней еще немного, поговорив о пустяках, я собрался уходить. Энджи тут же загрустила, ее голубые глаза наполнились печалью. Поспорив сам с собой, я пришел к единственно правильному решению:

— Еще рано, стемнеет нескоро. Ты же не собираешься сейчас спать, Энджи?

— Нет, а что? — Её глаза тут же вспыхнули надеждой.

— Ну, может, ты хочешь пойти со мной? Пообщаешься с Алекс, поужинаешь с нами…

— Да! А можно?

— Я бы не предлагал, если б было нельзя. Идем. — Я открыл дверь и поманил девочку рукой.

Она неуверенно сделала несколько шагов и остановилась. Я закатил глаза и, схватив ее за запястье, потянул за собой к выходу:

— Будь уверенней, Энджи: ты со мной.

***

Алекс была дома не одна: Леон, его щенок, которому он дал кличку Тэйни (Луна) и сама Алекс образовали кучу—малу на полу, они громко хохотали и визжали, играя с Тэй. Первой нас заметила именно Тэйни, она тявкнула и кинулась ко мне. Я присел на корточки, лаская ее и играя с ней. Запыхавшиеся Алекс и Лео поднялись с пола. Рядом со мной присела Энджи и тоже принялась гладить щенка. Тэй от удовольствия завалилась на бок, подставляя нам свое пузико. Я усмехнулся, поднялся, предоставляя дальнейшие ласки щенка Энджи, и подошёл к Алекс:

— Привет, малышка, как дела?

Я коснулся большим пальцем ее нижней, рассеченной губы.

— Прекрасно. — Алекс посмотрела на Энджи, которая играла с щенком уже вместе с Леоном. — Ты молодец, что привел ее. Спасибо.

Я шагнул ближе. Взяв ее руку в свою, я переплел наши пальцы.

— Не за что, Алекс. Энджи теперь одна из нас, мы за нее в ответе. Мне показалось, ей очень одиноко там одной. И нам пора знакомиться ближе. А я смотрю, вы с Леоном совсем привязались к Тэйни. Как же вы будете с ней расставаться? Ведь нам предстоит уйти.

Алекс прислонилось ко мне ближе и посмотрела такими глазами, что у меня перехватило дух:

— Вот об этом я и хотела с тобой поговорить сегодня вечером. Но, раз ты задел эту тему сейчас, чего тянуть? В общем, может, возьмем Тэй с собой?

— Э нет. За ней нужно следить, и это лишний рот. Ты хоть знаешь, каких размеров достигает это порода? Через пару месяцев этот крупный щенок станет очень крупной собакой…

Алекс меня перебила, подняв вверх указательный палец:

— Да, но также подумай об обратной стороне: мы займемся её обучением, она станет отличным помощником в охоте и защите. Эйтор, я, честно говоря, не спрашиваю даже тебя, а как бы советуюсь. Серьезно, представь: тебе будет намного спокойней, если ты будешь знать, что меня, Тори или Леона сопровождает крупная, готовая отдать жизнь за хозяев сторожевая собака... Все, у меня больше нет аргументов.

В комнате наступила абсолютная тишина, я понял, что и Лео, и Энджел перестали играть с щенком и затихли. Я обернулся к ним и встретился с еще двумя парами глаз, смотрящих на меня умоляюще. Я вздохнул и вновь повернулся к Алекс:

— Ладно, но её обучением занимаюсь только я. Вы, — я указал по очереди пальцем на всех присутствующих в комнате, — все не вмешиваетесь — никто из вас. Даже если я буду чрезмерно строг, не смейте её баловать и жалеть, ясно?

— Ясно! — ответили радостно Лео и Энджи.