До горького конца

— И было от чего потерять голову, — отвечал фермер спокойно.

— От души жалею его. Но возвратимся к делу. Почему друг ваш знает, что его дочь в Лондоне? Почему знает он, что она не в Нью-Йорке?

— Он имеет основание полагать, что она в Лондоне. Человек, которого подозревают в том, что он уговорил ее бежать, живет в Лондоне.

— Но что же это значит? Если вы… если друг ваш знает имя этого человека, почему он не обратится прямо к нему?

— Подозреваемый человек отказывается от всякого участия в побеге моей дочери…

Редмайн внезапно остановился и покраснел до ушей.

— Тайна выдана, — сказал он. — Пропавшая девушка — моя дочь, мистер Смузи. Вы сохраните мою тайну. Я хочу избавить мою дочь от скандала.

— Я отгадал это прежде, чем вы сказали десяток слов, — заметил адвокат дружески успокоительным тоном. — Лицо ваше выражает слишком много волнения для человека, говорящего о деле своего друга. Чем откровеннее вы будете со мной, тем скорее я найду возможность помочь вам.

После этого Ричард Редмайн рассказал в немногих словах о своем несчастии, а адвокат выслушал его с серьезным, но не безучастным лицом.

— Имеете вы основание полагать, что этот мистер Вальгри обманул вашу дочь, то есть не исполнил своего обещания жениться на ней? — спросил он, когда Редмайн кончил.

— Только то, что дочь моя не дает знать о себе. Если бы… если бы все обстояло благополучно, она не оставила бы отца своего в сомнении. Она знала, как горячо я любил ее. И разве человек, намеревающийся поступить честно, увез бы девушку тайно из родного дома, когда он мог сделать ей предложение открыто?

— Обстоятельства дела и молчание девушки действительно не обещают ничего хорошего, — сказал мистер Смузи. — Вы говорите, что в письме было сказано, что бракосочетание будет в Лондоне, — кстати, вы должны дать копию с этого письма — пробовали ли вы узнать была ли такая свадьба?

— Как же мог я это узнать?

— Спросить печатно и предложить награду за достоверные сведения.

— И объявить всему свету о бесчестии моей дочери.

Мистер Смузи слабо улыбнулся. Как будто всему свету было дело до дочери кентского фермера.

— Вы, конечно, ее могли бы напечатать такое объявление не назвав имени девушки, — сказал он, — и очень может быть, что это повредило бы репутации. Напечатанного не уничтожишь. По моему мнению, мистер Редмайн, вам надо обратиться к какому-нибудь частному следователю.

— Мой брат Джемс уже обращался к одному следователю, но без всякого результата.

— Нам нет дела до того, что сделал ваш брат. Я знаю человека, который сумеет помочь вам, если это только возможно. Он начал свою деятельность в одно время со мной и девять лет занимался адвокатурой в небольшом городке на западе Англии, но потом начал пить, лишился работы и приехал в Лондон, где сделался частным следователем. Он и теперь пьет, но это не мешает ему быть таким дельным человеком, каких мало. Если хотите, я приглашу его завтра утром к себе, и мы все вместе переговорим о вашем деле.

— Мне остается только положиться на вас, — отвечал Редмайн. — Я долго надеялся, что сумею сам отыскать свою дочь, но наконец убедился, что эта за дача мне не по силам. Я чувствую, что еще несколько месяцев такой бесплодной работы сведут меня в могилу.

Мистер Смузи заметил, что отцы и дочери в руках Провидения и что надо покориться Его воле.

— Как! — воскликнул Редмайн. — Вы хотите, чтобы я смотрел на себя и на дочь свою как на две шашки на шахматной доске, как на предметы, не имеющие своей воли. А я говорю вам, что я найду мою дочь и отниму ее у негодяя, который украл ее у меня.

— Да поможет вам Бог, друг мой, — сказал адвокат набожным тоном, — но вы рассуждаете не по-христиански.

— Я перестал быть христианином с тех пор, как вернулся в Англию и не нашел моей дочери, — отвечал Редмайн.

На следующее утро он имел свидание с мистером Кенделем, частным следователем. Мистер Кендель был высокий, костлявый человек, лет сорока, с темными, коротко остриженными волосами, с длинным, красным носом, с блестящими и черными, как уголь, глазами, с чисто выбритым лицом и с такою респектабельною наружностью, какую только допускал вышеупомянутый красный нос. В сравнении с этим умным человеком Ричард Редмайн был неопытным младенцем.

Мистер Кендель написал несколько заметок в своей памятной книжке и в заключение свидания сказал с видом человека, знающего путь к цели:

— Если такая свадьба была в Лондоне, я буду это знать через неделю; если где-нибудь в другом месте в Англии, я обещаю узнать это в течение двух недель.

И действительно, через дне недели Кендель написал Редмайну, что насколько он может судить, в Англии не было свадьбы Грации Редмайн, и что он уже поручил благонадежным людям навести справки на континенте, и в скором времени надеется знать положительно, была ли такая свадьба где-нибудь за границей. Между тем он отыскивал мистера Вальгри, но до сих пор еще не нашел никого сколько-нибудь подходящего под описание подозреваемого джентльмена и носящего его имя.

Редмайн с досадой бросил письмо.

«Легко говорить о том, чего не сумел сделать, — проворчал он. — Джемс был, кажется, прав, говоря что частные следователи ни на что не годны».

Он не ответил на письмо Кенделя и продолжал свои собственные поиски. Рождество пришло и прошло. Для Ричарда Редмайна оно отличалось от обыкновенных дней только благовестом колоколов на полусотне английских колоколен. Но, Боже, с каким страданием вспоминал он праздник Рождества в Брайервуде; лицо своей дочери, сиявшее среди остролистника и омелы: незатейливые развлечения, тихие семейные радости!

«Будем ли мы опять сидеть когда-нибудь вместе у нашего очага, я и Грация?» — думал он.

Как ни горька для него эта неизвестность об участи дочери, ожидавшее его известие было еще горче. В одно мрачное январское утро, недель пять спустя после первого свидания Редмайна с мистером Кенделем, рассыльный мальчик из конторы Смузи и Гебба принес ему записку, которою его приглашали прийти немедленно в Грей-Инн.

Он тотчас же последовал за посланным и был прямо введен в приемную мистера Смузи. Адвокат стоял, греясь перед камином; мистер Кендель стоял у стола перед небольшою связкой газет.

— Имеете вы какие-нибудь известия для меня? — спросил с волнением Ричард Редмайн, подходя прямо к сыщику.

— Не торопитесь, мой милый Редмайн, — сказал адвокат успокаивающим тоном. — Кендель полагает, что имеет для вас известие, но оно самого печального свойства, если действительно касается вас. Я должен предупредить вас, чтобы вы готовились к худшему.

— Боже мой! — воскликнул Редмайн. — Неужели случилось то, чего я так опасался? Неужели дочь моя погубила себя?

— Нет, это было бы уже слишком печально. Сядьте, пожалуйста, успокойтесь. Мы, может быть, ошибаемся.

— Число то же самое, — сказал Кендель. — Мисс Редмайн покинула дом одиннадцатого ноября.

— Страдала дочь ваша болезнью сердца, мистер Редмайн?

— Нет, насколько мне известно. Мать ее умерла внезапно от болезни сердца, двадцати лет от роду. Да что вы не говорите прямо! Умерла моя дочь?

— Мы имеем основания этого опасаться, но повторяю, что мы, может быть, ошибаемся. Не лучше ли вам прочесть эти параграфы, Кендель? Пусть мистер Редмайн узнает худшее.

Мистер Кендель начал развертывать газеты с не совсем спокойным видом. Он привык обнаруживать печальные события, но настоящее дело казалось ему выходящим из ряда обыденных семейных несчастий. Внимательное лицо Редмайна, бледное до самых губ, свидетельствовало о необычайном страдании.

— Мисс Редмайн, — начал он деловым тоном, — покинула дом рано утром одиннадцатого ноября, и с тех пор до настоящего времени вы не получали о ней никаких известий. На днях, имея надобность заглянуть в старые газеты по другому делу, я случайно напал на известие о внезапной смерти молодой особы, которая приехала в Лондон из провинции одиннадцатого ноября, за час до своей кончины. Ей было девятнадцать лет и звали ее Грацией. Прочесть вам отчет о следствии?