Не можешь устоять? Попробуй убежать! (СИ)

Он знал, что если вернется домой, то сразу же прикончит Бена, изобьет его до смерти, но этого он не хотел. Он хотел заставить его страдать, и ему было абсолютно плевать на собственную участь.

А потом он нашел своего настоящего отца. И сердце, если от него что-то еще осталось, чуть не разорвалось на части от разочарования.

Его отец был обычным пьяницей, который проигрывал последние деньги в баре со своими друзьями.

И видимо, этого Брайан и заслуживал. Такой и должна была быть его жизнь.

Он сменил свою фамилию, став Брайаном Кинни, коим он и являлся от рождения.

И тем же вечером он трахнул какого-то парня, а потом избил его, оставив валяться посреди улицы.

Но, вопреки ожиданиям, никакого облегчения не наступило.

Он был со многими парнями с тех пор, и ни один не смог доставить ему того удовольствия, к которому он привык. Он знал, что нужно время, что стоит подождать, пока боль постепенно не уляжется. Но этого не происходило.

Через месяц он вернулся к Бену.

Он чувствовал какое-то извращенное, чуть ли не садистское наслаждение, когда трахал его.

Он видел, что тот извиняется перед ним каждым своим поступком или действием, но заранее знал — прощения не будет.

А потом он впервые убил парня и не почувствовал ни-че-го.

Только когда увидел взгляд Бена, страх и ужас в его глазах, он понял: вот оно.

Он вздохнул с облегчением в тот вечер, потому что хотел, чтобы Бен разделил с ним хоть частичку того ужаса и страха, который появился в нем от осознания, что его Джека больше нет.

Хотя бы самую маленькую часть, потому что одному справиться было слишком тяжело.

Точно так же, как и Джек в свое время, Брайан вселил в Бена веру: заставил поверить, что он прощен.

Сделал его соучастником преступления, привязывая к себе настолько сильно, что Бен при любом желании не смог бы от него уйти.

Он убивал парней, наслаждаясь ужасом в глазах Бена. Оставлял ему грязную работу и рассказывал в подробностях, как будет мучить следующего парня.

Он не был сумасшедшим, он отдавал себе отчет во всех своих действиях. И главный его козырь был в том, что он не чувствовал раскаяния. Это чувство просто-напросто сгорело в тот вечер вместе с телом его отца.

А потом… потом он увидел Тейлора, и именно тогда ему показалось, что он начал сходить с ума.

******************************************************************************************

Я медленно выдыхаю. Чувство, будто я только что прожил чужую жизнь. Оно убивает изнутри.

— Ну и зачем ты мне это рассказал? — еле слышно спрашиваю у него.

Кинни поднимает на меня глаза и произносит каким-то надломленным голосом:

— А почему ты, блядь, так похож на него?

========== Глава 12. Часть вторая ==========

— А почему ты, блядь, так похож на него?

Стою, не в силах пошевелиться. Дождь уже закончился, а меня все еще трясет.

Снова смотрю на надгробие, практически на свое отражение, и понимание постепенно приходит ко мне.

— Ты хоть знаешь, что со мной было, когда я впервые увидел тебя? — тихо спрашивает он.

Пытаюсь вспомнить его взгляд в тот самый первый день. Но не припоминаю ничего, кроме учтивого любопытства.

Он как-то горько усмехается и продолжает:

— Ты вошел, а меня будто окунули в ледяную воду. Я был рад, что сижу на стуле, иначе непременно бы упал прямо на тюремный пол. Я словно перенесся в те годы, на много лет назад, когда впервые кончил со своим отцом. Ты не представляешь, что я хотел с тобой сделать… — на какой-то миг его взгляд становится будто голодным, а потом он снова берет себя в руки, крепко сжимая кулаки. — Если бы не наручники и неимоверная выдержка, отработанная за все те годы, пока он меня избивал, то в тот день только один вышел бы из той камеры.

Пытаюсь выровнять дыхание.

— А тот блондин? — вдруг вспоминаю я. — Тот блондин, которого ты убил…

Теперь я понимаю, что он был похож не на меня. Он был похож на Джека.

Брайан на секунду прикрывает глаза.

Он со злостью наносил удары по лежащему под ним парню, который давным-давно был мертв и не мог слышать его истошного крика:

— Почему ты ничего не сказал? Почему ты не рассказал мне, Джек? Ведь это могло изменить буквально всё!

Голос упал до отчаянного шепота:

— Если бы ты только знал, как я себя чувствовал… Кем я себя считал…

— Я ушел от Бена, — отвечает он. — И смысла в убийствах больше не видел. А этот парень… Он просто подвернулся.

До меня только сейчас доходит, что после того, как я покинул его дом, ни одного убийства так и не было, не считая этого блондина.

— Я уже покончил с этим, — вновь говорит он, возвращая меня к реальности. — Я поставил жирную точку, и вот ты снова здесь.

Теперь он обращает на меня злые глаза, и я крепче сжимаю пистолет, надеясь, что он не сильно намок.

Он переводит взгляд на оружие в моей руке, а потом снова смотрит на меня и качает головой.

— Если бы ты хотел выстрелить, то не позволил бы мне открыть рот.

— Это всего лишь мера предосторожности, — поясняю ему, тем не менее, убирая пистолет. — Просто… почему ты не сказал Бену?

Он прищуривается, будто пытаясь вникнуть в то, о чем я говорю.

— Не сказал Бену что? — удивленно переспрашивает он.

— Про своего отца.

Брайан усмехается и наконец, приложив потрясающие усилия, чтобы подняться без чьей-либо помощи, а еще попутно убедив меня, что сил у него, чтобы драться, сегодня нет, потому что он еле себя-то держит на ногах, отвечает:

— А ты бы смог сказать об этом хоть одной живой душе?

Я молчу, настороженно наблюдая, как он подходит ближе. Опускаю глаза и почему-то обращаю внимание на его ботинки. Они чистые, несмотря на многочисленные лужи и кучу грязи на тропинке. Означать это можно только одно: он знает на этом кладбище каждый камушек и дойти бы, наверное, смог даже с закрытыми глазами, ни разу не споткнувшись и не испачкавшись.

— Скажи мне, Тейлор, как к тебе относится твой отец? Он вообще знает, что ты гей?

Качаю головой, не в силах ответить на вопрос. До сих пор не знает…

— Ну вот видишь… А мой сделал меня таким. И в двенадцать лет, когда все нормальные дети еще играли в машинки, мой отец трахал меня, и я мечтал унести эту тайну с собой в могилу.

Представляю себе эту ужасающую картину, и меня передергивает от отвращения.

— Ладно в двенадцать…, но в двадцать пять ты уже мог об этом рассказать. Без всяких подробностей, просто чтобы у него не было мысли. Ведь он и подумать не мог…

Он резко перебивает меня:

— Это я не мог подумать! Мысль об убийстве человека была для меня чудовищна! И я в жизни не смог бы предположить, что Бен способен на такое!

— Бен просто любил тебя и защищал, — зачем-то отвечаю я, хотя такой любви не понимаю. — Он видел, что Джек причиняет тебе боль. Он хотел уберечь тебя.

Брайан хватает меня одной рукой за майку, притягивает к себе и угрожающе заглядывает в глаза:

— Значит, Бен у нас святой?

— Я его не оправдываю. Его поступок был ужасающим. Я всего лишь объясняю его мотивацию, — стараюсь говорить очень ровным голосом, будто показывая ему, что я не опасен. Я понятия не имею, чего от него теперь ожидать.

Он отпускает меня, но по-прежнему не отходит.

— Но… — вновь продолжаю я. — Как ты мог столько лет после этого быть с ним? Как можно спать с человеком, которого ненавидишь? — ошеломленно спрашиваю у него, внезапно вспоминая всех своих врагов. Да чтобы я представил себя в постели с одним из них? Это же отвратительно.

— Это ты мне скажи, Джастин, — вдруг усмехается он, ненавязчиво, но с явным намеком проводя рукой по моей груди.

— Я тебя не ненавижу, — открыто говорю ему, отталкивая от себя. — Я тебя просто не могу понять, а еще мне тебя жаль. И между прочим, ты заставлял меня, а это разные вещи!

Он слегка приподнимает бровь.

— Не очень-то ты и сопротивлялся.

Закрываю глаза и не хочу вспоминать. Столько боли и наслаждения я не испытывал еще никогда.