Две причины жить

— А нельзя его взять с собой?

— Тоже не сейчас. Мы все втроем соберемся через четыре дня и отправимся в большое путешествие. Вы будете моими гостями.

Для съемки в Праге Дине доставили алое шелковое платье от Валентине Гарвани с чуть прикрытой грудью, обнаженными плечами, со сложными украшениями из той же ткани на длинной юбке, начиная от бедер. Одно платье от мадам Карвен с серебристым лифом и юбкой из бежевого шифона и второе от литовского дизайнера Юозаса Статкевичюса из темно-синей шелковой тафты. Гардероб дополнили темно-красное пальто с набивным рисунком и лиловой подкладкой из коллекции Оскара де ла Рента, посвященной русской теме, и большая шапка из темно-рыжей лисы.

Она еще купила в ближайшем бутике костюм из темно-синего бархата для себя, прелестное розовое бархатное платье — короткое, с оборками — для Наташки и брючный костюм из мягкого серо-голубого джерси для Тамары.

Наташка, нежная и невинная в розовом платье, с распущенными блестящими волосами и мягким макияжем, застенчиво молчала до тех пор, пока не осталась с Диной одна в большом трехкомнатном номере старинного замка.

— Дина, звони быстрее администратору. Тут такое — усраться можно. Они ванны с шампанским делают.

— Зачем?

— Ну зачем, еб. Чтоб запузыриться в нее.

— Нам это нужно?

— Да мы без них сдохнем.

— Может, ты и права. Только учти: если налакаешься…

— Не налакаюсь. Сукой буду. Если хочешь, заткни мне рот закуской.

Они фыркнули и через некоторое время действительно лежали валетом в огромной ванне, наполненной до краев чуть подогретым золотистым шампанским.

— Ну как тебе? — спросила Дина. — Мне нравится, что эти пузырьки на мне лопаются. Я чувствую себя кока-колой.

— Кайф, — ответила Наташка с набитым ртом. В руке у нее был огромный сандвич с ветчиной, сыром и зеленью.

В ту ночь им обеим снились легкие, чуть хмельные сны.

Из Праги Дина вернулась усталой, а Наташка — счастливой. Из аэропорта Иван Николаевич сначала завез Наташку к ней домой, затем отвез Дину на «Сокол», где на двадцать пятом этаже возбужденно бегал по огромной террасе Топаз и ловил солнечных зайчиков.

Ричард из своей поездки вернулся с двумя новыми морщинами на лбу.

— Это большая трагедия, Дина. Мне трудно пережить. Я очень рад, что у меня есть ты. Мы закончим дела и потом спокойно обо всем поговорим.

— Конечно, дорогой. Я жду, когда ты сам захочешь.

Глава 25

Наташка вошла в свою комнату, возбужденная, с сумкой новых нарядов, и увидела узкую кровать Гали. Сердце ее вдруг оборвалось, как будто она ожидала увидеть маму дома.

— Ой-ой-ой, — запричитала она. — Что ж ты, мамка, натворила. Как же я теперь одна!

В дверь заглянула соседка Маша:

— Ты чего орешь?

— Не твое дело, — всхлипнула Наташка. — Я вообще не ору. Я могу так заорать, что ты оглохнешь наконец.

— Что с тебя взять, — пожала плечами соседка. — Подкидыш — он и есть подкидыш.

В следующую минуту Маша уже лежала на полу, а Наташка старательно ее душила.

— Ну что? — спросила она у Маши с интересом. — Подкидыши тебя здорово заморачивают?

— Отпусти, — прохрипела соседка. — Я милицию вызову.

— Ты поняла что сказала? Отпустить, чтобы ты ментов позвала? Да ты их вообще больше никогда не увидишь. Разве что на могилку к тебе придут.

В дверь постучали. Затем она открылась. Наташка недовольно оглянулась и ахнула. На пороге стоял Игорь, массажист из салона.

— Я вам не помешал? — нисколько не удивился он.

— Ничего. Заходи. Будем эту гадюку вместе добивать. Ладно. Пошутила я. Ты вали отсюда, и чтоб я тебя больше не видела, — сказала Наташка соседке, освобождая ее от своей тяжести. — В туалет тоже не ходи. Будешь теперь в горшок гадить.

Маша, красная, растрепанная, вскочила и обратилась сразу к Игорю:

— Вы все видели. Будете свидетелем.

— Чего именно? Мне показалось, что вы обнимались. Вы так хорошо друг к другу относитесь? Это большая редкость среди соседей.

— И чего ты пришел? — спросила Наташка, когда за Машей закрылась дверь.

— В гости просто. Знаешь, я скучать по тебе стал.

В офисе Филиппа Нуаре, в квартире Дины и, главное, в бриллиантовом салоне у Никитских Ворот работники ювелирной линии Ричарда Штайна готовились к презентации.

Дина уже научилась бестрепетно натыкаться на собственные изображения. Она воспринимала их как результат коллективного творчества больших профессионалов, поражалась великолепию и безупречности этих фотокартин, но не могла отогнать мысль, что Сергей сделал бы лучше. Не так совершенно, но зато теплее, что ли, с элементом нечаянности, случайности, внезапности. Наконец не выдержала и сказала об этом Ричарду и Сергею. Кольцов покраснел от удовольствия, а Ричард нахмурился:

— Ты считаешь, бывает лучше, чем совершенство? Дина молча показала ему старый номер журнала «Элита» с обнаженной Наташкой в каплях воды, вытирающейся у стола с консервными банками.

— Ты понимаешь меня? — спросила Дина. — Вот здесь, кроме мастерства автора, есть сюжет, ситуация и характер. ,Мне кажется, меня нет на этих плакатах.

— Да. Я забыл, что ты газетный критик. — Ричард внимательно посмотрел на снимок. — Впрочем, это имеет смысл. Мы поработаем с вами, — улыбнулся он Сергею. — Вы талантливый человек. И я вам очень благодарен за одну вашу работу.

— Рич, — ввернула Дина, — а мы не можем использовать эту модель? Она дочь моей умершей подруги.

— Смешная девочка. Я покажу ее в рекламном совете. Но бриллианты — мои бриллианты — на нее надевать нельзя. Она, как это будет по-вашему, — прорва.

— Курва, — понимающе заметил Сергей.

— Но это и есть особый жанр и стиль, — засмеялся Ричард.

Для презентации Дине доставили легкое летящее платье элитного английского дизайнера Элспет Гибсон. Тончайший бледно-розовый шифон и органза, падая мягкими волнами и лепестками, превратили ее в дивный цветок. Ричард торжественно преподнес ей накануне торжества самое дорогое колье салона, которое Дина должна демонстрировать на себе. Это был каскад из тысячи пятисот черных бриллиантов разной величины с очень большим камнем в центре. Серьги к колье были длинные, почти до плеч, стилизованные под старинные.

Дина разложила платье на кресле в своей новой спальне со стенами, задрапированными атласом цвета слоновой кости, и персиковым ковролином на полу. Драгоценности оставила в полуоткрытых коробках перед огромным зеркалом в серебряной оправе с вкраплениями светильников. Она скользнула под одеяло на огромную кровать к Топазу, который спал с таким видом, как будто здесь его родная конура, и шепнула:

— Помоги мне и теперь, господи.

Ровно в десять утра Сергей стоял с папкой для документов у здания паспортного стола микрорайона, где жила Тамара. Там, у закрытой входной двери, уже собралась довольно большая, унылая очередь. В пять минут одиннадцатого к крыльцу подкатил новенький серебристый «Лендровер», из которого бодро выскочил маленький, юркий человечек. Охранник распахнул дверь. Сергей вместе с другими посетителями прошел в узкий коридор и остановился перед дверью с табличкой «Начальник». Человечек пробежал перед очередью, цепко оглядев каждого в отдельности, и почему-то задержал взгляд на лице Сергея.

— Вы к кому? — остроумно спросил он.

— А вы как думаете? — душевно ответил Сергей. — Здесь много начальников?

— Проходите.

В кабинете начальник сел за большой стол, не спуская беспокойных глаз с папки Сергея.

— Вы по какому вопросу? Я вас не знаю.

— Ничего. Сейчас познакомимся. Я — Сергей Кольцов, представитель интересов Тамары Синельниковой. А вы, как я понял, Николай Степанович Пенисков, большой специалист по чужой недвижимости.

— В чем дело, я не понял? Что за разговор?