Преступление на ранчо Кардуэлл

"А может, ты цепляешься за соломинку?"

Всё возможно, но его инстинкты говорили, что если бы она собралась выйти замуж за Лэнни, то уже сделала бы это.

Он видел, как в полумиле, вниз по холму, затормозил пикап Уоррена, подняв облако пыли. Хад смотрел, как из машины выходит Дана. Она была всё так же прекрасна. Колючая, как ёж. Сильная и упорная. Всё ещё желающая его смерти.

У него мелькнула ужасная мысль. А вдруг она выйдет за Лэнни назло ему?

И что там насчёт продажи ранчо? Та Дана, которую он знал, никогда не продала бы поместье. Она хотела уехать после аукциона? Или ещё хуже — после свадьбы с Лэнни?

Дана исчезла в доме. Это место было дорого её сердцу. Она всегда говорила, что умрёт здесь и её похоронят на холме, вместе с другими членами семьи матери, Джастисами.

Ему так нравилось это в ней: её гордость за предков, её упорство в том, чтобы обеспечить тот же уровень жизни своим детям — их детям.

Хад глубоко внутри себя почувствовал боль от сожаления. Боже, как же он ненавидел то, что сделал с ней. Что сделал с собой. Не помогло и то, что последние пять лет он провёл в попытках отыскать хоть какой-то смысл в происходящем.

"Прошло-проехало", сказал бы его старик-отец. Хотя у этого старика совсем не было совести.

"Так легче жить", — подумал Хад, ругнувшись при одной мысли о Брике Сэвэдже.

Он размышлял о потраченных впустую годах, когда старался угодить старику, и о потерянном, из-за ненависти к отцу, времени. Хад развернулся, переполненный отвращением к себе, и попытался забыться в том единственном, что давало ему хоть какое-то успокоение — в своей работе.

Он созвонился с коронeром [4]Рупертом Миллиганом. И пока его ждал, снял на цифровую камеру фото и видео места преступления, стараясь не думать, что за кости лежат в колодце и как они туда попали.

Не прошло и полчаса, как подъехал Руперт. На нём был костюм и галстук, что в Монтане означало либо похороны, либо свадьбу.

— Собрание клуба ораторов, если тебе интересно, — объяснил он, пройдя мимо Хада к колодцу и по пути выхватив фонарик из руки шерифа.

В этом округе Руперт Миллиган был старше и могущественнее самого Господа Бога. Высокий, седой, с головой, как у буйвола, старик разговаривал грубым голосом и не терпел дураков. Он вышел на пенсию и больше не работал окружным доктором, но всё ещё занимал должность коронeра. Руперт обожал загадочные убийства и судебную медицину. Для него не было ничего лучше, чем работать над делом, и хотя Хад надеялся, что кости не принадлежат человеку, он знал, что у Руперта есть другая версия.

Коронер осветил фонариком дно колодца, склонившись сначала с одной, потом с другой стороны ямы. Он замер, держа фонарик ровно, пока наклонялся ещё ниже вперед. Хад понял, что череп был наполовину виден с одного края колодца.

— У нас тут человеские кости, но я так понимаю, ты это и сам знаешь, — заметил старик, выпрямляясь. Его голос прозвучал слишком бодро. Хад кивнул. — Давай-ка вытащим их оттуда.

Руперт направился за своим снаряжением.

Хад хотел предложить поехать к Миллигану, но знал, что старый коронeр его бы не послушал. Всё, для чего Миллигану нужен был Хад, так это задокументировать происходящее на случай, если дело когда-нибудь дойдёт до суда — ну и, конечно, надо помочь ему вытащить кости из колодца.

Шериф последовал к пикапу Руперта — туда, где старик уже снял пиджак и надевал рабочий комбинезон.

— Хочешь поспорить на то, что мы там найдём? — ухмыльнулся Руперт.

Помимо прочих своих разнообразных достоинств, Миллиган был азартен. К его чести, он редко проигрывал.

— Кости могли пролежать там лет пятьдесят или даже больше, — заметил Хад, понимая, что если всё именно так, значит вряд ли они когда-нибудь узнают личность человека, или то, как он там оказался.

Руперт покачал головой, проходя к багажнику грузовичка и доставая веревку.

— Этим останкам нет пятидесяти лет. Даже близко.

Коронер приехал подготовленным. В багажнике был установлен поднимающий блок и огромная пластмассовая коробка, в которой лежали перчатки из латекса, пакет для тела, куча контейнеров разного размера, видеокамера и небольшая лопата. Руперт протянул Хаду блок, потом засунул всё необходимое в рюкзак, который повесил на плечо, прежде чем застегнуть обруч с фонарём на голове.

— Да, внизу сухо, возможно, он стоял закрытым большую часть времени, поэтому кости не выбелены солнцем, — сообщил коронер, шагая обратно к колодцу. Хад следовал за ним. — Для большинства хищников спуск в колодец слишком крутой. А вот насекомые могли поработать над костями. Личинки. — Руперт снова взглянул вниз. — Дашь мне ошибиться лет на пять, и я могу поспорить баксов на пятьдесят, что эти кости пролежали здесь два десятка лет или меньше, — заметил коронер со своей обычной уверенностью, которая основывалась на опыте, полученном с годами работы.

Двадцать лет назад Хаду было шестнадцать. Руперту — около сорока пяти. Вздрогнув, Хад внезапно понял, что Миллиган был не намного старше его отца. Было странно думать о Брике Сэвэдже как о старике. Мысленно Хад всегда видел отца в его лучшие годы — огромного, широкоплечего мужчину, который мог бы стать актером. Или моделью. Настолько он был красив.

— Ставлю сотню на то, что кто бы там ни был, он не случайно туда упал, — продолжал Руперт.

— Хорошо, что я не азартен, — рассеянно ответил Хад. Его мысли сосредоточились на том, что двадцать лет назад его отец был шерифом.

— И не говори, что ты это сделала, — произнесла Дана, когда зашла в "Иголки и булавки" и услышала хихиканье в глубине ателье, за стойками с тканями.

Её лучшая подруга и партнёр по бизнесу ухмыльнулась и обняла девушку.

— Это же твой день рождения, крошка, — прошептала Хильда. — Надо бы отпраздновать.

— После тридцати праздновать не следует, — прошептала Дана в ответ.

— Да ты шутишь? И пропустить картинку с тридцатью одной свечкой на торте?

— Ты не посмеешь.

Хильда взяла Дану за руку и потянула к задней части ателье.

— Улыбнись. Я обещаю, это не смертельно, хотя ты выглядишь так, словно идёшь на казнь. — Она замедлила шаг. — Ты дрожишь. Серьёзно, всё в порядке?

Как бы это не было ей ненавистно, Дана всё ещё чувствовала себя разбитой после встречи с Хадом. Она надеялась поработать в ателье и забыть про всё, что произошло этим утром, включая то, что или кого нашли в старом колодце. Дане только не хватало того, чтобы ей говорили о дне рождения. Это каждый раз напоминало о том, что о нём не забыл Хад.

— Хад вернулся, — лихорадочно прошептала она.

Хильда резко остановилась, и Дана почти врезалась в неё. Удивление лучшей подруги помогло ей почувствовать себя лучше. Дана всё утро волновалась о том, что все знали о возвращении Хада, но ничего не говорили, чтобы её оградить. Она ненавидела, когда такое случалось. Особенно, если возникали подобные новости. Знай она, что он вернулся, то подготовилась бы к встрече. Хотя, даже при мысли об этом, Дана понимала, что никогда не смогла бы преодолеть тот первоначальный шок, который испытала, впервые увидев Хада после пяти долгих лет.

— Хад вернулся в каньон? — изумлённо прошептала Хильда.

Галлатин-Каньон представлял собой полосу длиной в пятьдесят миль, вдоль каньона извивалось шоссе и тянулась голубая лента реки. Ранчо, стада, ковбои, несколько летних домиков и обычных зданий — вот и всё, что здесь было, пока курорт Биг Скай и одноименный городок не выросли у подножия горы Лоун. Но «каньон» всё ещё оставался отдельным сообществом.

— Хад временно исполняет обязанности шерифа, — прошептала Дана, в горле внезапно запершило.

— Аллё! — раздался знакомый голос Марго в дальней части ателье. — У нас тут свечи догорают.

— Хад? Вернулся? Ничего себе, вот это подарок на день рождения, — заметила Хильда, снова обняв подругу. — Мне очень жаль, милая. Могу только представить, что с тобой произошло, когда ты его увидела.