Аманда

Из слов Риса Уокер сделал два вывода. Первый: Джесс дал своей семье понять, что до тех пор, пока не будет доказано обратное, он считает эту Аманду подлинной. Второй: Рис достаточно умен, чтобы, подобно Салли, открыто выказывать свою ярость и ненависть.

Аманда протянула руку Рису с той же очаровательной улыбкой.

— Рис… Если я не путаю, кажется, это вы однажды летом дали мне свою лошадь.

Джесс разразился громким лающим смехом. Рис покраснел, но продолжал улыбаться, пожимая руку Аманды.

— Да, верно. Вообще-то я никогда не сходил с ума по лошадям так, как Салли.

В противоположность младшему брату, который и физически и эмоционально, несомненно, являйся самым настоящим Далтоном, Рис, по-видимому, пошел в отца. Светловолосый, голубоглазый, не наделенный ни мощным сложением, ни физической силой Далтонов, он не отличался и далтоновской вызывающей красотой, однако черты его лица были вполне привлекательны, а морщинки в уголках глаз говорили о том, что он смеется чаще, чем хмурится.

Они с Салли, слишком непохожие для того, чтобы дружить, тем не менее именно благодаря этой разнице избегали серьезных конфликтов. По большей части.

Уокер коснулся руки Аманды, чтобы привлечь ее внимание, и обратился к женщине, зная, что Джесс этого не сделает:

— Кейт, познакомьтесь. Это Аманда.

Кэтрин Далтон стремительно поднялась с дивана и сделала шаг вперед. Она была самым младшим и единственным оставшимся в живых ребенком Джесса и его жены, умершей через несколько дней после рождения Кейт. Сейчас, в возрасте сорока лет, очень высокая, статная и цветущая, без единой унции лишнего веса, с глубоким ровным загаром, она поражала необыкновенной красотой. Ни одна морщинка не портила ее лицо, прекрасное в своем совершенстве.

Уокер в жизни не видел более красивой женщины. Когда она появлялась, все оборачивались ей вслед. Однажды Уокер оказался свидетелем того, как человека сбила машина, потому что он загляделся на Кейт. Она могла бы сделать себе миллионное состояние, работая фотомоделью. У ее ног были бы герцоги и принцы, решись она покинуть «Славу» и показаться в свете.

Однако Кейт всю жизнь прожила в «Славе», и, хотя многие мужчины в округе пытались за ней ухаживать, никто из них не преуспел. Кейт, похоже, вообще не собиралась выходить замуж. Всегда спокойная, всегда владеющая собой, она, в случае необходимости, исполняла роль хозяйки дома. В основном же заполняла свое время благотворительной деятельностью. Если и существовали в ее жизни какие-то тайны, они надежно скрывались за ее глазами цвета тусклого серебра, точно такими же, как у Джесса.

Кейт протянула Аманде руку:

— Здравствуйте. Добро пожаловать в «Славу».

Несколько секунд Аманда смотрела на нее без всякого выражения, потом улыбнулась и тоже протянула руку:

— Благодарю вас, Кейт.

Джесс, все это время не сводивший глаз с Аманды, усадил ее на диван и сам сел рядом. Уокер никогда до этого не видел у него такого нежного выражения лица, не слышал такого мягкого голоса. Кейт снова заняла свое место на диване, Рис сел напротив.

Уокер стоял у камина, облокотившись о мраморную полку. В этом доме он чувствовал себя так же свободно, как и в своем собственном. Они с Далтонами уже давно отказались от всяких формальностей во взаимоотношениях, за исключением тех случаев, когда дело касалось юридических документов.

Строго говоря, его роль в этой маленькой драме закончилась. Он провел предварительные собеседования с женщиной, именующей себя Амандой Далтон. Досконально проверил все факты, организовал проведение анализов крови и сообщил полученную информацию Джессу Далтону. Передал ему просьбу Аманды о том, чтобы ей позволили провести некоторое время в «Славе», и одновременно посоветовал воздержаться от этого хотя бы до получения результатов анализов. Когда его совет отклонили, он привез Аманду в «Славу», где она, по-видимому, останется до тех пор, пока не станут известны результаты анализов ДНК, что произойдет скорее всего в течение ближайших недель.

Больше ему здесь нечего делать. К тому же у него полно собственных дел. Его письменный стол завален бумагами, надо подготовить целый ряд деловых встреч, и на автоответчике наверняка ждет не меньше десятка сообщений. И несмотря на все это, Уокер не собирался уезжать. Не обращая внимания на едва слышный внутренний голос, говоривший, что он просто не хочет покидать Аманду, он доказывал самому себе, что обязан проследить за соблюдением интересов клиента.

Усаживаясь рядом с Джессом, Аманда кинула быстрый взгляд в его сторону. Уокер мог бы поклясться, что в этом взгляде промелькнуло облегчение.

Наконец Джесс заговорил:

— Итак, вы росли на севере?

Это могло бы показаться просто ничего не значащим вступлением, неловким гамбитом, если бы не тон его голоса, такой же напряженный, как и взгляд. Он сидел, чуть подавшись к Аманде, и, хотя руки его спокойно лежали на коленях, тело его словно тянулось к ней.

— В Бостоне, — с готовностью ответила Аманда. Рис коротко рассмеялся.

— А говорите вы совсем не по-бостонски. Вообще у вас не чувствуется никакого акцента.

Она взглянула на него. Слегка улыбнулась.

— Думаю, после того, как я проведу некоторое время здесь, начну говорить с южным акцентом.

— Намеренно? — рассеянно спросила Кейт, так, как будто она не очень вслушивалась в разговор, но тем не менее пристально глядя на молодую женщину.

Аманда, по-видимому, не обиделась.

— Да нет. Просто у мамы был очень сильный южный акцент, я его слышала много лет, поэтому, думаю, и я скоро заговорю как истинная южанка. Это будет легко: ведь все вокруг здесь так говорят.

Наступило неловкое молчание. Потом снова заговорила Кейт, все с тем же отсутствующим видом:

— Что-то я не припоминаю, чтобы у Кристин был сильный акцент.

Если ее замечание и обескуражило Аманду, то она этого не показала.

— Нет? Ну, значит, мне это просто казалось из-за того, что мы жили на севере.

— Естественно, — кивнул Джесс. Он снова завладел вниманием Аманды.

— Уокер сказал нам, что вы не помните ту ночь, когда ваша мать увезла вас отсюда. Это правда?

Наблюдая за ними обоими, Уокер решил, что из Аманды получилась бы отличная свидетельница. Он ни минуты не колеблясь пригласил бы ее дать показания в зале суда, если бы возникла такая необходимость. Сейчас она не торопилась отвечать на вопрос. Казалось, намеренно держала паузу. Заговорила, глядя Джессу прямо в глаза:

— Я многое не могу вспомнить, включая и ту ночь. До того времени я жила здесь… как в счастливом сне. Вспоминаются лишь отдельные эпизоды, сцены, обрывки разговоров. Думаю, что я смогла бы сейчас найти свою комнату, но я не помню, как проехать к этому дому из города. Помню котят, которых держали в амбаре, но не припоминаю, в какие игры мы играли с кузенами. Помню, как стояла на коленях на подоконнике, наблюдая грозу… помню, как родился жеребенок… помню, как смеялся отец… — Она вскинула голову, голос понизился почти до шепота. — Но не могу вспомнить, почему нам пришлось покинуть «Славу».

Ах черт, да она просто великолепна! В душе Уокера снова зазвучал циничный голос адвоката, привыкшего не доверять никому. Он взглянул на Джесса: тот был потрясен. Даже Рис, казалось, был тронут словами, а главное, тоном Аманды. До сих пор никто из них, по-видимому, не сознавал, насколько хрупки и туманны воспоминания Аманды, рождающиеся словно из воздуха.

Джесс дотронулся до ее руки.

— Не торопитесь. Со временем многое вспомнится.

— Конечно, — кивнул Рис. — Здесь вам будет легче вспомнить.

Лишь Кейт осталась безучастна к мольбе, прозвучавшей в словах молодой женщины. Ее загадочный взгляд перебегал с племянника на отца и обратно, будто она наблюдала забавное представление.

Уокер сунул руки в карманы, усилием воли заставил себя стоять спокойно. Боже правый, она их уже завоевывает. Мужчин, во всяком случае. Этот задумчивый, нерешительный голос… Уокер разрывался между профессиональным долгом — напомнить Джессу, что ничего еще не доказано, — и растущим, почти непреодолимым желанием проникнуть в ее тайну, узнать, что скрывается под маской спокойной доброжелательности. Он не сомневался в том, что эта женщина многое скрывает. Он это чувствовал. Каждый раз, когда она начинала говорить, его профессиональный инстинкт подавал сигнал: «Гляди в оба».