Хвост Крокодила (СИ)

— А почему стол так завален? — Белль вернулась к уборке. — Я ни разу не видела, чтобы ты за ним что-то делал.

Чистая бумага уже была отсортирована в ящик стола. Исписанные листы оформлены в папочки. Справочники по медицине и криминалистике были аккуратно разложены в стопочки. Просроченные тома по экономике и праву Белль отложила, чтобы вернуть в библиотеку. Оставалось только влажной тряпочкой протереть столешницу.

— Я пытался написать книжку.

— Как интересно. Какую?

— Детскую, — крокодил шумно отхлебнул чаю.

— Ух ты! И про что она была бы?

— Про мальчика, который вырос и стал злым колдуном.

— Интересная идея. Почему же ты бросил?

— Не хватило таланта.

— А, по-моему, ты просто ленивый, — сделала вывод Белль, завершая уборку. Осталось только вот эти бумажки сунуть в ящик стола. На них были какие-то каракули, но вдруг важное.

В следующий момент что-то шлёпнулось в спину. Подушка. Белль покачнулась и застыла. Но не потому что её возмутило такое обращение. В ящике стола что-то тускло блеснуло боронённой сталью. Белль вытащила пистолет и наставила его на Крокодила, стараясь пальцами не касаться курков и крючков.

— Руки вверх.

Не сводя с неё чёрных глаз, Крокодил медленно поднял обе руки. На смятые одеяла из наклоненной сахарницы полился чай.

— Пиф-паф.

Крокодил дёрнулся, как будто выстрел прогремел на самом деле.

— Зачем тебе дома игрушечный пистолет? — спросила Белль, сунув пушку обратно в стол.

— Я использовал его как пресс-папье, — крокодил продолжал сидеть с поднятыми руками.

— Я заметила. Тебе налить ещё чаю?

— Ага, — крокодил опустил руки и протянул Белль пустую сахарницу. — И джема туда положи. Побольше.

Вечером крокодил пообещал, что избавится от пистолета, но так и забыл про это.

9

Крокодил тоже приходил на работу к Белль, но совершенно открыто. Отвлекал разговорами от раздачи листовок. Кормил голубей попкорном и горохом.

— Хочу, чтоб они сильней засрали монумент в честь нашего мэра.

— Чего тебе плохого сделала мэр?

— Мне? Ничего! Меня возмущает сам факт! Возводить себе памятник при жизни на деньги налогоплательщиков. Чего она сделала такого, чтобы ставить ей монументы?

Белль попыталась вспомнить, но не смогла.

Сидеть дома крокодилу без соседки было тоскливо. О том, что он теперь живёт не один, напоминали все эти женские штучки, вдруг образовавшиеся на чердаке. Расчёска с тёмными волосами на краю ванной. Пачка прокладок в шкафчике у туалета. Пара тех расклеившихся туфлей при входе. Трусики, лифчики, разбросанные по постели вперемешку с его носками и труселями. Они всё время одевались в спешке, потому что всё время опаздывали.

Но вот по вечерам, когда никуда торопится нужды не было, крокодилу безумно нравилось наблюдать за тем, как Белль переодевалась. Снимала свой нелепый костюм, оставаясь только в майке и трусиках, и надевала одно из своих немногочисленных платьев. Всего-то три платья: синее, песочное и клетчатое. Синее крокодилу нравилось больше всего, но и надевала Белль его реже: нарядное, жалко. Когда же перед сном она раздевалась, медленно снимала это чёртово платье, крокодилу приходилось снова закрываться в туалете. Дрочить при соседке казалось чем-то неприличным, хотя они не раз видели друг друга голыми и даже мылись вместе. Не хотелось спугнуть. Что он будет делать, если она сбежит? Второй такой похожей на Белль в мире больше не существовало.

Поэтому каждый раз, когда он ловил себя на мысли, что сейчас завалит Белль на койку и случится непоправимое, он брал эту чёртову гармошку и шёл на улицу. В подземный переход или на вокзал. Раньше он часами торчал там просто так, чтобы найти Бея. Болтаться в людных местах стало основным хобби. Это потом он подобрал забытую кем-то на вокзале гармонь и кое-как разобравшись, как извлекать из неё звуки, придумал себе развлечение, чтоб не сходить с ума в одиночку в четырёх стенах. Он и в городе этом поселился только потому, что кто-то ему сказал, что Бей возможно отправился сюда. Наврал, наверное, а может, Бей здесь только проездом был.

Сегодня вожделение снова выгнало крокодила на улицу. У подземного перехода, где он играл, его привычно не замечали или кидали раздражительные взгляды.

— Отдохни, друг, — кто-то бросил горсть мелочи в шляпу. — Сходи выпей чего-нибудь. Слушать тебя невозможно…

Крокодил остановился ненадолго. Руки устали. На улице уже стемнело, зажигались первые звёзды и загорались фонари. Белль, наверное, сейчас снова читала, сидя в ванной. Крокодил опять растянул меха и стал бездумно жать на кнопочки и клавиши. Получилось даже что-то мелодичное, но следующий звук уже напоминал стон несчастного животного.

— Вот же сука. Снова ты здесь!..

…

Белль пряталась в тени за углом дома и наблюдала за Крокодилом. Его били. Сначала парень ударил его по лицу, а когда крокодил упал, отобрал гармошку и стал топтать её. Порвал меха. Крокодил кое-как поднялся и его снова ударили. Били по ногам, по рёбрам. Без разбору.

Белль всё стояла за углом. Не могла пошевелиться. Она было дёрнулась бежать, но её сковал страх. Огромный гоблин из кошмара убивал её крокодила.

— Почему он не отбивается? Он ведь такой сильный! Крокодил, встань, пожалуйста! Защищайся!

Крокодил не мог её слышать.

— Сука! Я тебе говорил, больше здесь не появляться? Старый ты урод! Я тебе ноги переломаю! Будешь тут на коляске милостыньку просить!..

Белль представила крокодила на коляске, и ей стало больно, как будто это её били по рёбрам. Бездействие крокодила разозлило её. Она не помнила, чтобы когда-то злилась, но чувство показалось знакомым. Злость была полезна, позволяла сделать то, на что она никогда бы не решилась.

Белль подбежала к монстру и изо всех сил толкнула в грудь. И, хотя он только на шаг отступил, Белль не собиралась сдаваться.

— Это ещё что?! — гоблин протянул руку, чтобы отодвинуть полоумную. — Ах ты сука кусачая!

Следующий удар оглушил Белль так, что в глазах потемнело. Все звуки заглушил пронзительный писк. Половина лица горела и не шевелилась. Белль вдруг поняла, что лежит на асфальте, рядом с крокодилом. И крокодил, странно посмотрев на нее, достал из-за пояса что-то блестящее - не ложечку, как она ожидала, а небольшой и острый даже на вид ножик, который всадил в грязный ботинок.

Монстр, наверное, закричал от боли, Белль не слышала, в голове всё ещё громыхала кровь. Она смотрела на крокодила, на его жуткие глаза, кровь, капающую из разбитого носа, и понимала, что, когда он вытащит этот нож, гоблин уже не сбежит от него.

— Я позвонила в полицию! — прокричала Белль, не слыша себя. — Они сейчас приедут!

…

— Ты в порядке? — спросил крокодил, когда монстр, припадая на ногу, скрылся в подземном переходе.

Ножик крокодил обтёр о штаны и спрятал за пояс. Он попытался встать, но снова повалился на бок, держась за колено.

— Я нормально. Тебе надо вызвать скорую.

— Не надо. Не люблю больницы. И копов. Нужно скорее убираться отсюда…

— А вдруг у тебя нога сломана?

— А вдруг единороги существуют! — только фыркнул он, морщась от боли. — Белль, поверь мне, как только я окажусь дома, всё будет в порядке. Поможешь мне подняться?

— Хорошо.

Крокодил был тяжёлый и висел на плече неподъёмным грузом. Они снова пошли по улице, шатаясь, как пьяные. Прохожих было немного, и никто не отваживался к ним подойти. Крокодил страшно хромал и старался не наступать на правую ногу, а когда всё же наступал, хрипел от боли. Как они будут забираться по пожарной лестнице домой? — с ужасом думала Белль.

— Гармошку порвал, ублюдок, — всё повторял крокодил. — Где я новую возьму?..

Он сам доковылял до кровати и мешком повалился в неё. Они наконец-то дома.

— Чёрт. Кажется, нога сломана…

— Может, всё-таки вызвать врача? — Белль стояла над ним, комкая подол юбки и не зная, что делать дальше.

В голове всё путалось, как будто она перепутала дозировку лекарств.