Бросая вызов

Лаура оделась, отвезла детей в школу и вдруг почувствовала, что у нее не хватает душевных сил, чтобы как ни в чем не бывало отправиться на работу. Она вернулась домой и позвонила в офис, сказавшись больной. Потом облачилась в пижаму, выдернула телефонный шнур из розетки и нырнула в постель.

Когда через несколько часов она проснулась, разбитая и почти не отдохнувшая, от жалости к собственной персоне не осталось и следа. Алан в самом деле пробуждал к жизни худшие черты ее натуры. Таша была права. Когда Лаура видела его, слушала его объяснения, в ней заново просыпались с таким трудом преодоленные обиды. Те черты Алана, которые до развода не более чем раздражали Лауру — его увлеченность работой, завышенная самооценка, убеждение, что он лучше, мудрее и полезнее, чем она, — сейчас приводили ее в бешенство. Она злилась на него еще до того, как он открывал рот, — и это было совершенно нелогично и бессмысленно. Или, по меньшей мере, эгоистично. Если она не может любить его так, как раньше, если хочет добиться от него невозможного, лучше поставить точку над «i» и прекратить мучения.

Лаура покачала головой, сердясь на самое себя. Алан тоже был прав тогда, в понедельник, в кабинете у Таши. Может, ей самой нравилось упиваться ролью образцовой жены и матери, скорбно несущей свой крест. Святая великомученица Лаура.

Она протерла глаза и вздохнула. Что она может сказать наверняка? И как можно ломать жизнь своим детям, когда ни в чем не можешь разобраться до конца?

Лаура видела выступления Кена Карлсена по телевидению в рамках предвыборной кампании, но такого рода подача информации вряд ли могла составить подлинный человеческий портрет. Единственное, что приходило в голову, так это то, что сенатор как будто сошел с экрана ковбойского фильма. Синие глаза с магнетическим взглядом, светлые волосы, тронутые сединой, интересное лицо, черты которого говорили о мужской зрелости и силе духа. Если бы губернаторов выбирали на телевизионных шоу, победа Карлсена была бы предопределена.

Секретарша, явно закрутившаяся на работе и не торопившаяся уйти домой, хотя была уже половина шестого, отыскала ее имя в своем расписании, и через минуту сенатор удостоил Лауру своим вниманием. Лаура села на стул напротив его стола и рассказала о своих немногочисленных визитах в Капитолий — начиная с экскурсии вместе с классом Сита и кончая присутствием на нескольких митингах. Он владел свойственным многим хорошим политикам искусством располагать людей к себе и создавать для них комфортную обстановку. Лаура оценила это, потому что, отправляясь на собеседование, ужасно волновалась.

— А теперь расскажите о себе, — попросил он. — Вы такая же либералка, как моя добрая приятельница Вики Стоунхауз?

— Рискуя своим будущим, признаюсь, что нет. Я вообще считаю, что невозможно отыскать в стране большего либерала, чем она. Конечно, если дело не касается налогов.

Он улыбнулся.

— Не знаю, не знаю. В Голливуде у нас было несколько очень хороших общих друзей Они прекрасно ко мне относились, хотя и подозревали, что я в глубине души консерватор. С точки зрения демократов, именно так оно и есть.

— Лично я считаю, что вы идете по верному пути, — искренне сказала Лаура. — И не только потому, что так говорит Вики Приятно, когда возникает возможность проголосовать за хорошего человека, а не просто выбирать из нескольких зол меньшее.

— Спасибо, миссис Миллер. Но все мы остаемся тружениками, которым надо честно выполнять свои обязанности. — Он отхлебнул кока-колы из банки. — Я хочу вас предупредить, что предлагаемая вам работа потребует от вас большого напряжения. У нас три телефонных линии, по которым постоянно звонят люди. А они всегда чем-то недовольны и чего-то добиваются. Вики сказала, что вы умеете ладить с людьми. И вам просто не обойтись без этого, потому что около вашего стола будут ежедневно толкаться буквально толпы посетителей.

— Вы имеете в виду работников Капитолия?

— А также остальных сотрудников. Людей из аппарата губернатора, чиновников высокого ранга, сомнительных типов, репортеров, лоббистов… Они будут здесь дневать и ночевать, клянчить, а иногда в самой грубой форме требовать своего, по телефону или лично. Я жду от своих подчиненных вежливости и умения оградить меня от людей, с которыми я не желаю иметь дело.

— Здесь у меня не будет проблем. Моя предыдущая работа заключалась в том, чтобы звонить покупателям страховок и напоминать о сроках выплаты. Я никогда не теряю терпения даже со своей мамой и детьми. — Она помолчала. — Честнее будет, пожалуй, сказать, что почти никогда. Я срываюсь все-таки на своего бывшего мужа.

— Тогда остается только надеяться, что он не придет ко мне на прием, — рассмеялся Карлсен.

— Не должен. Он работает в Объединенном школьном департаменте. И в данный момент торгуется с учителями, пытаясь отговорить их от забастовки. А вот его шеф, возможно, посещает вас здесь, в Капитолии…

— Да, конечно, Льюис Мендес. Он всегда звонит или появляется, когда мы обсуждаем законопроекты по вопросам образования.

Лаура покраснела.

— Понимаю. Ведь вы являетесь членом сенатского Комитета по образованию и стараетесь поддерживать средние школы, по словам Алана. Моего бывшего мужа. Простите, я не подумала.

— Если бы вы знали, в каком количестве комитетов я состою, то только тогда, возможно, смогли бы реально представить, с каким количеством людей я знаком.

Он глотнул еще кока-колы и поинтересовался, в какой стадии находятся переговоры Алана. Они обсудили некоторые вопросы образования и развития транспортных перевозок — еще одной сферы профессиональных интересов Карлсена.

Он откинулся на спинку стула:

— Так что вы скажете? Хотите работать со мной?

Лаура растерялась:

— И вы больше ничего не хотите обо мне узнать? Навести справки, получить рекомендации?

— Я их уже получил. Во-первых, Вики сказала, что вы — просто золото, а я привык доверять ее мнению. И мой помощник Джек Вальтер, вами очарован. Как и я.

— В таком случае, сенатор, я буду счастлива приступить к работе.

— Я привык, чтобы меня звали по имени. Просто Кэн. Так когда вы можете приступить?..

Его прервал стук в дверь. Прежде чем он успел ответить, на пороге появилась молодая интересная женщина. Ее светлые волосы были аккуратно подобраны, вместо платья на ней была морская форма, так что Лаура в первую минуту не узнала Хитер Мартин, приемную дочь сенатора.

Она держала в руках обертку от «Сникерса», последний кусок которого засунула в рот, обходя кресло сенатора сзади. Она бросила обертку в корзину и принялась массировать Кену спину.

— Я смотрю, ты опять в запарке. Еще один сумасшедший день в нашем зверинце?

— А разве бывает по-другому? — Кен вдруг сконфузился, что она фамильярничает с ним в присутствии постороннего человека. — Знаешь, Хитер, вообще-то я собирался…

— Завязать с делами и отвезти меня поужинать к Фрэнку Фэту. Я осталась без обеда. И умираю от голода. А тебе надо набраться сил перед тем, как отправиться просить денег у Девиса. — Она посмотрела на Лауру и улыбнулась. — Салют! Миссис Стоунхауз все-таки втянула вас в предвыборную кампанию?

— Лишь постольку, поскольку, — ответила Лаура. — Она рекомендовала меня на работу.

— Мы как раз договаривались об условиях, когда ты вошла, — сказал Кен. — Где вы познакомились?

Хитер достала из шкафа атташе-кейс Кена, положила перед ним на стол и открыла.

— Мы случайно встретились на ступеньках около нашего дома. Я выходила, а миссис Миллер и миссис Стоунхауз входили внутрь. Ты с мамой был в графстве Орандж. — Она села в кресло. — Поздравляю с началом работы под началом будущего губернатора Калифорнии, миссис Миллер. Основное, что вы должны знать, так это то, что он работает как вол и должен сбавить обороты. И что когда звоню я, нас нужно соединять незамедлительно.

— Если только я не прошу этого не делать. Иногда она бывает такой занудой, Лаура. Она слишком обо мне печется. — Он взглянул на Хитер с истинным восхищением, которое Лаура нашла трогательным. Так приятно осознавать, что возможны идеальные случаи удочерения. — Скорее всего, я смогу вырваться поужинать, Хитти. Займи столик и закажи мне курицу. Я догоню тебя через минуту.