Потерянная богиня

— Мадам, будьте так любезны, оставьте нас одних.

— Кто же тогда будет аккомпанировать?

— Я предпочитаю слушать голос мисс Хигази без аккомпанемента, — без обиняков заявил министр. — Так мне легче будет судить о ее таланте.

Госпожа Хепера потеряла дар речи, что было на нее совершенно не похоже, и лишь переводила взгляд с Ташарианы на министра и обратно.

— Пусть ваш шофер отвезет вас домой… или, если хотите, останьтесь. Мои слуги позаботятся о вас.

— А мисс Хигази?

— Она, полагаю, сделает мне честь, пообедав сегодня со мной.

Он выжидающе посмотрел на Ташариану.

За его спиной госпожа Хепера кивнула ей, и Ташариане стало совсем неприятно, но ради своей свободы она могла бы пойти на то, чтобы провести время с самодовольным министром, поэтому выдавила из себя улыбку:

— Конечно.

— Когда мне прислать за ней машину? — спросила госпожа Хепера.

— О, не утруждайте себя, госпожа! Я сам позабочусь о мисс Хигази.

— Хорошо. — Госпожа Хепера взглянула на Ташариану и улыбнулась, однако в глазах ее затаилось подозрение. Она так боялась оставить свою подопечную, которая только и делала, что сбегала от нее! — До вечера, Ташариана.

Ташариана не скрывала злорадства:

— Да.

Слуга проводил госпожу Хеперу, и Ташариана осталась наедине с министром. Он откашлялся.

— Ташариана… Какое красивое имя. — И придвинулся к ней поближе, обдав ее запахом одеколона. — Это старинное имя, верно?

— Да, говорят.

Ташариана устало посмотрела на него.

— Я ваш поклонник с тех пор, как впервые услышал "Аиду" с вашим участием. У вас потрясающий голос!

— Спасибо.

— Если вас будут окружать друзья, дорогая мисс Хигази, вы далеко пойдете. — Он наклонился к ней с фамильярностью, против которой все у нее внутри тотчас восстало. — Я бы почел за честь сделать все, что в моих силах, для вас и для госпожи Хеперы.

— Очень великодушно с вашей стороны, сэр.

— Я был бы вам очень признателен, если бы вы звали меня просто Ахмедом.

Она опустила голову.

— …Ахмед.

У него загорелись глаза, которые он не отрывал от ее губ, с жадностью ловя срывавшиеся с них звуки. Ташариана воспользовалась моментом и отодвинулась от него.

— Буду ли я иметь честь спеть для вас партию Изольды?

— О, прекрасно! Прекрасный образ! В этом платье! Ташариана, я немею от вашей красоты.

Она отметила, что у него не очень богатый лексикон, но промолчала, лишь склонила голову, мечтая побыстрее выбраться из его дома. Может быть, после пения сказаться больной и уйти? Нет, это наверняка обидит Ахмеда Абиад-бея. Если она его не ублажит, то госпожа Хепера ни за что ее не отпустит. Что угодно, лишь бы освободиться от госпожи Хеперы!

Ахмед уселся на скамейку и наблюдал за ее приготовлениями. Она в нескольких словах объяснила ему, в чем суть дела, набрала в грудь воздуха и взяла первую ноту.

Дважды он просил ее повторить, и так пролетел час. Последняя печальная нота повисла в воздухе, и Ташариана ощутила нечеловеческую усталость. Она не привыкла петь без перерыва.

Министр вскочил и с силой захлопал в ладоши.

— Превосходно! — восклицал он. — Превосходно! Лучшая певица в нашей стране!

Ташариана еле улыбнулась, подумывая о том, как бы вернуться домой, но министр позвонил, вызывая слугу. Он приказал принести чай и сладости и заставил Ташариану присесть на подушки возле бассейна.

— Отдохните. Вы это заслужили.

Платье на Ташариане было тяжелое и тесное. Ей хотелось переодеться, но она сидела на подушках, делая вид, что все в порядке, не желая внушать министру ненужные мысли: она не сомневалась, что он, ни секунду не медля, предложит ей свои услуги вместо горничной.

Слуга вернулся с чаем, сладостями и кальяном для хозяина, который сосредоточенно курил все время, пока слуга разливал чай. После этого слуга ушел.

Министр уставился на нее, и Ташариана снова с досадой опустила голову. Никому, кроме одного человека на всем свете, не разрешалось так на нее смотреть.

— Ташариана, когда я говорю, что могу вам помочь, — сказал он наконец, — я отвечаю за свои слова.

— Не сомневаюсь.

— От вас я прошу только одного.

Она подняла голову.

— Чего же именно?

— Чтобы вы стали, как это американцы говорят, моей любовницей.

Она не удивилась. С самого начала она была уверена, что министра меньше всего интересует ее голос.

— Вы хотите облагодетельствовать меня в обмен на мои ласки?

— Да. Я буду очень щедр. Очень. — Он встал. — Вы ни в чем не будете нуждаться.

— А ваша жена? Вы ведь женаты?

— Конечно. Но это не имеет значения.

Ташариана опять не удивилась. Она знала, что многие египтяне содержат женщин на стороне, однако у нее не было желания становиться одной из них. Но и навсегда оставаться узницей госпожи Хеперы она тоже не хотела… Как же ей ублаготворить Ахмеда и выполнить условия договора с госпожой Хеперой, не ложась с ним в постель? Может быть, заставить его подождать, пока она что-нибудь придумает?

— Ты молчишь, моя прекрасная певунья? — он подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи. От него сильно пахло табаком. — О чем ты раздумываешь, если я обещал положить к твоим ногам весь мир?

Ташариана призвала все свое самообладание и вместо того, чтобы скинуть его руки, с улыбкой повернулась к нему:

— Ахмед, у меня просто нет слов. Вы такой образованный, такой воспитанный, а я…

— Ты самая красивая женщина, какую я только видел. Поверь мне, я не останусь внакладе. — Он провел рукой по ее коже над корсажем, и она задрожала от отвращения. — Я очень рад, что ты согласилась быть со мной.

— Разве могло быть иначе?

— Ты трепещешь, моя певунья… Одно лишь прикосновение — и ты уже моя.

Ташариана прикусила губу, чтобы резкое слово нечаянно не сорвалось с ее языка. Его пальцы уже нащупывали дорожку за корсаж, и дышать он стал тяжелее. Не дай Господи, чтобы он нашел договор! Что будет, если он его прочитает?! Нельзя этого допустить!

— У меня очень тяжелое платье, — сказала она и поднялась со скамейки. Он подал ей руку, и она приняла ее, но едва встала, как отступила на пару шагов и заглянула в его горящее страстью лицо. — Если вы позволите, я переоденусь.

— Ну конечно, — усмехнулся он.

— Я привезла с собой кое-что. Это осталось в комнате, где я переодевалась. Так вы мне позволите?

— Конечно, конечно! — Он проводил ее до двери. — Прислать служанку? Фатима тебе поможет.

— Нет, спасибо. — Она улыбнулась и заставила себя погладить его по щеке. — Я скоро… Ахмед.

— Я покажу тебе дорогу.

— Нет! — Она испугалась: если Ахмед пойдет с ней — это конец. — Совсем не обязательно. Я запомнила дорогу.

— Ты уверена? — широко улыбаясь, спросил он. — А я бы не возражал заменить тебе горничную… Наверное, это было бы восхитительно.

— Ахмед, у нас очень много времени. Давай не будем торопиться.

Он не мог возразить ей. Ахмед Абиад-бей оказался на удивление покладистым, за что она была благодарна судьбе.

— Я буду ждать, моя певунья. — Он провел ладонью по груди, как человек, предвосхищающий вкусный обед. — Не задерживайся.

— Нет. Обещаю.

Ташариана быстро пошла по коридору, заставляя себя не торопиться, потому что чувствовала на себе его взгляд. Она все еще ощущала запах табака и одеколона и понимала, что, сбежит она от него или нет, его ненужные ласки навсегда останутся в ее памяти.

Заперев дверь, Ташариана сорвала с себя платье, не думая о том, что оно очень дорогое, и торопливо натянула на себя то, в чем приехала в дом министра.

Ей пришлось довольно долго провозиться с молнией на платье, потом она сунула ноги в черные туфли и схватилась за сумку, в которой не было денег, потому что госпожа Хепера совсем ничего не давала ей после бегства в Америке. Тем не менее она держала в ней на всякий случай зубную щетку и смену белья. Но самое главное — с ней была музыкальная шкатулка, которую Джейби подарил ей много лет назад. Она очень ругала себя за то, что собралась бежать, совершенно не подготовившись к побегу.