Тигр всегда нападает сзади

– Я готов представить суду человека, который направил следователю эту расписку, – сказал седовласый адвокат. – На момент предварительного следствия он не хотел обозначать себя в связи с тем, что у него были на то основания. И его вполне можно понять: это бывший муж Киры Карелиной, Андрей Топильский.

– Протест адвоката подсудимого отклоняется, – сказал судья. – Вызывайте свидетеля.

В зале появился Андрей.

– Да, я был там, в доме своей бывшей тещи и матери Киры, Нины Михайловны, – сказал он. – И увидел на журнальном столике расписку, которая меня напугала. Я подумал тогда, что Кира находится в сложном положении, возможно, ей нужна помощь, и положил в карман, желая потом разобраться, в чем проблема. Да, мне небезразлична судьба моей бывшей жены и матери моих детей, потому что я до сих пор люблю ее. Понимаете, я не мог оставаться в стороне! Когда позже я узнал, что Кира исчезла, вспомнил и об этой долговой расписке.

В этот момент в помещение судебного заседания вошел пристав и обратился к судье:

– Ваша честь, пришла женщина, которая утверждает, что она – Кира Карелина.

Зал замер. Судья, которая тоже от неожиданности потеряла дар речи, после паузы в гробовой тишине произнесла:

– Пусть войдет.

На пороге появилась Кира. Сильно похудевшая, загорелая, а главное, живая и невредимая.

– Кира! – истерично выкрикнула Нина Михайловна и начала медленно оседать вниз.

Анфиса заметалась между матерью и бабушкой и, только увидав, что в зале появился врач, немного успокоилась.

Судья застучала молоточком по столу:

– Прошу тишины! Не забывайте, что мы на судебном заседании! Вы можете подтвердить свою личность? – обратилась она к Кире.

– Пожалуйста, вот мой паспорт.

Лес сидел с помертвевшим лицом и смотрел на жену не отрываясь. Даже слова судьи: «Суд удаляется на совещание» – прошли мимо его сознания.

После десятиминутного перерыва, за время которого Нину Михайловну успели привести в чувство и она даже всплакнула на груди дочери, суд вернулся в зал.

А Кире было невыносимо стыдно. Она слышала последние слова Анфисы и не знала, как теперь оправдаться за все, что случилось, перед мужем.

– Суд прекращает уголовное дело в связи с отсутствием события преступления и постановляет освободить обвиняемого из-под стражи немедленно, – объявила судья.

Кира подошла к Алексею после того, как они вышли из зала суда.

– Прости. Я ужасная дура, – виновато произнесла она. – Я действительно решила, что у тебя с Анфиской роман. Вывела яхту, собиралась просто прокатиться, сбросить напряжение. Ты же знаешь, меня всегда успокаивала вода. Но начался шторм, и яхта потеряла управление. А потом меня выбросило на остров. Я сама не знаю, как осталась жива.

– И с этого острова ты раньше чем через три месяца выбраться никак не могла?

– Могла, – она опустила голову, как провинившаяся школьница.

– Я так и знал. Это эгоизм, Кира. А поверить в то, что у меня роман с Анфисой, после всего, что между нами было, – это полный бред. Прощай.

Она стояла, смотрела на его удаляющуюся спину, и слезы застилали ей глаза. Кире очень хотелось побежать за Лесом, но ноги словно приросли к полу.

«Глупо, как глупо, – думала она, – надо непременно остановить его. И глядя ему в глаза, оправдываться, говорить что угодно в свою защиту. Только чтобы он не уходил».

Но она не отважилась. Сейчас ей было ужасно стыдно за все, что произошло по ее вине.

И то, что она и предположить не могла, что Алексея обвинят в ее смерти, сейчас не казалось ей достаточно убедительным для ее поступка оправданием.

Глава 13

День исчезновения Киры. Двадцать шестое мая. Утро

Кира стояла у окна, глядя, как ее муж Алексей и дочь Анфиса прогуливаются по берегу, весело болтая. А потом, когда девушка обняла Леса за шею и поцеловала, нервы Киры не выдержали.

Она сбежала по лестнице, почти ничего не видя. В глазах темнело от обиды и боли, слезы текли по щекам. Остановилась Кира только тогда, когда почувствовала под руками холодный борт яхты, покачивающейся на волнах.

Вот оно – решение. Встать за штурвал и уйти подальше от всех. В океан. И там, наедине с бескрайним синим небом и с собой, ей обязательно станет легче. Может быть, она даже поймет, как теперь со всем этим дальше жить.

Дернув ручку двери, Кира вошла в рубку и завела мотор. Она обязательно вернется, но только после того, как упадет груз с души и она поймет, что может спокойно смотреть в глаза предавшим ее людям. Так, чтобы предательски не дрожал подбородок и не текли по щекам слезы.

Тучи сгустились внезапно. Солнце скрылось, и стало слегка штормить. Кира, ничего не замечая, гнала яхту вперед. Слезы застилали глаза. Она чувствовала себя маленькой девочкой, преданной всем миром.

«Да, это больно, – говорила когда-то ей мать, промывая разбитую коленку, – но ты не должна показывать другим людям свою боль».

Кира понимала это. После она всегда убегала куда-нибудь далеко и отсиживалась там, пока нога не переставала болеть. Или рука. Или душа.

С душой было тяжелее всего. Как позже, взрослея, выяснила Кира, душевные раны дольше всего не заживают и никогда не затягиваются полностью. Иногда они покрываются тонкой пленкой, в которую только ткни, и снова потечет кровь. Или же превращаются в грубые шрамы, ноющие при плохой погоде и не дающие о себе забыть.

Слезы застилали глаза, и ей, как она ни старалась, не удавалось забыть увиденную недавно сцену. Алексей и Анфиса. Ее муж и ее дочь. Анфиска повисла на шее у Леса, а он, смеясь, нежно обнимает ее.

– Как же я была глупа! – всхлипывая и размазывая слезы по лицу, стонала Кира. – Все меня отговаривали от этого брака, все! И мама против была, и дети…

Дети… Костя принял Леса первым, как ни настраивала его против Нина Михайловна.

– Как ты смотришь на то, чтобы научиться стрелять? – спросил однажды Костю Алексей.

– Я умею, – лениво отозвался мальчик.

– Тогда приглашаю тебя в тир.

– Чего я там не видел?

– Стрелять будем не из мелкашки.

– А из чего?

Костя лежал перед телевизором с книжкой в руках, и вопрос им был задан скорее всего риторический: никуда он ехать с Лесом не собирался.

– Из снайперской винтовки.

С парня вмиг слетела сонная лень, и он сел.

– А откуда она у вас?..

– Да какая тебе разница, – ответил Лес. – Все будет по-взрослому: стрельба по неподвижным и появляющимся мишеням, «бегущий кабан», подъемные и поворотные мишени. Стрелять можно не только из винтовки, но и из пистолета.

Костя отложил в сторону книгу и встал.

– Когда едем?

– Да хотя б сейчас.

– Мам, я с Лесом.

Кира кивнула и, заправив за ухо прядь коротко стриженных волос, улыбнулась:

– Ни пуха ни пера.

Вернулись они оттуда оба веселые. Долго обсуждали удачные и неудачные выстрелы и разошлись по своим комнатам, только договорившись обязательно в следующие выходные поехать на стрельбы еще раз.

После этой поездки отношение Кости к Алексею кардинально переменилось. Он теперь каждый раз радовался его приходу домой и бежал именно к нему с новостями. Даже советоваться и делиться проблемами он шел теперь не к матери, а к отчиму. Кира одобряла и всячески поддерживала их дружбу. И только Нина Михайловна, по-прежнему осуждавшая дочь за неравный брак, старалась вклиниться между внуком и зятем и внести в их отношения разлад.

Кира так задумалась, управляя яхтой машинально, на автомате, что очнулась только тогда, когда вокруг резко стемнело. Черные сгустившиеся тучи закрыли солнце, и полил сильный дождь. Поднявшийся ветер гнал волны, и яхту стало кидать из стороны в сторону, как теннисный мячик.

Испуганно оглядевшись, Кира поняла, что не знает, куда ей дальше двигаться и где земля. И море, и берег – все потонуло в сером мареве непогоды. С приборами же происходило нечто странное: они будто сошли с ума.